Русофобия. Краткая история ненависти
Почему Европа враждебна России? — таким вопросом задался в 1867 году в своем труде «Россия и Европа» биолог и философ, замечательный русский мыслитель Николай Данилевский. Он указал на лицемерие западных политиков и общества, которые развязали против России в 1854 году Крымскую войну, обвиняя нашу страну в нарушении европейского порядка, а когда Пруссия и Австрия в 1864 году напали на маленькую Данию, чтобы отнять у нее две провинции, никто в «просвещенной Европе» не возмутился таким разбоем.
«В чем же разница?» — спрашивал Данилевский. Россия всегда останется для Запада чужой.
«Бессознательное чувство, исторический инстинкт заставляет Европу не любить Россию. Куда девается тут беспристрастие взгляда? Все самобытно русское и славянское кажется ей достойным презрения… Русский в глазах их может претендовать на достоинство человека только тогда, когда потерял уже свой национальный облик…
Прочтите статьи о России в европейских газетах, в которых выражаются мнения и страсти просвещенной части публики; наконец, проследите отношение европейских правительств к России. Вы увидите, что во всех этих разнообразных сферах господствует один и тот же дух неприязни, принимающий, смотря по обстоятельствам, форму недоверчивости, злорадства, ненависти или презрения…
Удовлетворительное объяснение как этой политической несправедливости, так и этой общественной неприязненности можно найти только в том, что Европа признает Россию и славянство чем-то для себя чуждым, и не только чуждым, но и враждебным».
На свой вопрос Данилевский дал ответ: разница в том, что Россия и Запад — две отдельные, во многом чужие друг другу цивилизации. Именно русскому мыслителю принадлежит честь великого открытия в исторической науке — идеи множественности человеческих цивилизаций и многолинейности исторического развития.
Неприятие России как иной цивилизации
Постепенно эта мысль о множественности вариантов исторического развития была освоена и в западной исторической науке, отказавшейся ровнять весь мир по западному стандарту. Однако русофобии Запада это не снизило — со скрипом признав право на самостоятельное развитие Китая, Индии, стран Ближнего Востока, право России быть собой Запад по-прежнему отрицает.
Связывать это приходится с тем, что Россия всегда мыслила себя не просто как одна из цивилизаций, но как хранительница священного миропорядка, наследница Римской и Византийской Империй, Третий Рим. И эта позиция русской цивилизации противоречит планам Запада на вечное удержание мировой гегемонии.
Неслучайно, основной мотив антирусской пропаганды в мире — это мнимое «недостоинство» России, её ущербность и неполноценность по сравнению с Западом и якобы исходящая от неё угроза миру.
Итак, в основе западной русофобии лежат неприятие России как иной, самостоятельной по сравнению с Западом цивилизации и неприятие России как угрозы мировому господству Запада.
Развитие европейской русофобии начинается с эпохи становления русского национального государства, когда православная Москва при великом князе Василии II отвергла флорентийскую унию с римским католицизмом, а при Иване III превратилась в великую державу.
«Изумленная Европа, в начале правления Ивана едва знавшая о существовании Московии, стиснутой между татарами и литовцами, была ошеломлена внезапным появлением на ее восточных границах огромной империи, и сам султан Баязид, перед которым Европа трепетала, впервые услышал высокомерную речь московита» — писал Карл Маркс, сам придерживавшийся русофобских взглядов.
Первое время знакомства Запада с Россией в отзывах западных путешественников преобладали взвешенные, заинтересованные, а порой и похвальные отзывы. Однако в Европе были силы, прямо заинтересованные в распространении русофобии — это соседние с Россией страны: Польско-Литовское государство и Ливонский орден, владевшие отнятыми у Руси в тяжелом XIII веке землями и опасавшиеся требований по их возвращению.
Изобретение «Московии»
Польский король Сигизмунд I после того, как Россия в 1514 г. вернула в свой состав Смоленск, начал распространять в Европе пропагандистские материалы, в которых утверждалось, что Польша представляет собой оборонительный рубеж Европы, защищая её от угрозы со стороны «московских варваров, азиатов и еретиков».
Польские пропагандисты запустили термин «Московия», пытаясь доказать, что Россия не имеет никакого отношения к Руси. Они пытались заставить авторов в европейских странах применять термин «Russia» только к находившейся во владении Польши Галиции, а нашу страну и народ именовать исключительно «Московией» и «московитами».
Особенно активной русофобская истерия в Европе стала в эпоху Ливонской войны Ивана Грозного, когда Россия ликвидировала Ливонский орден и наступала на Польшу, освобождая белорусские земли. В состоянии военных действий против России оказались одновременно Речь Посполитая, Швеция и Дания. В Европе начали активно распространяться русофобские «летучие листки», на которых изображались «московские варвары», которые расправляются над ливонскими обывателями, расстреливают повешенных на деревьях женщин из луков.
Для отрицания прав России на Ливонию начал распространяться тезис о том, что власть в России — это «тирания», возглавляемая «жестоким деспотом» царем «Иваном Ужасным», который мучит и своих, и чужих подданных. Однако сочувствия к подданным мнимого тирана при этом тоже не проявлялось, так как они объявлялись «рабами», недостойными свободы и государственности.
В этот период сформировалась магистральная линия европейской русофобии — Россия страна с варварским народом и жестокой властью, которая не имеет права проводить собственную политику в Европе и должна сдерживаться в Азии силами соседних с ней стран, которым должна помогать вся Европа.
Однако попытки решить русский вопрос силой, при помощи прямой интервенции в Россию в эпоху смутного времени провалились. В XVII и начале XVIII века русофобия в Европе не носила выраженного характера. Воюя с Россией за Украину, Польша так и не смогла привлечь на свою сторону даже католическую Европу.
Не имели успеха и попытки пропаганды Карла XII во время Северной войны апеллировать к «варварству московитов», хотя в самой Швеции русофобия в этот период зашкаливала.
«Сама природа даровала им низменный и рабский нрав» — клокотал побывавший в России швед Юхан Йерне.
«Завещание Петра Великого»
Массированный всплеск русофобии в Европе связан был с политикой французского кабинета в середине XVIII века.
«Вы, конечно, знаете, и я повторяю это предельно ясно, что единственная цель моей политики в отношении России состоит в том, чтобы удалить ее как можно дальше от европейских дел. Все, что может погрузить ее в хаос, прежнюю тьму, мне выгодно» — сообщалось в депеше короля Людовика XV французскому агенту в Петербурге.
С началом французской революции и наполеоновских войн вражда к России, главному оппоненту революционных и имперских завоеваний Франции в Европе, только усилилась. Особенно абсурдно выглядят карикатуры в английской прессе той поры на Александра Суворова, на которых российский фельдмаршал изображался огромным бородатым людоедом.
В мировую прессу была запущена знаменитая фальшивка — «Завещание Петра Великого», в котором от имени русского императора излагались планы установления Россией мирового господства путем ведения непрерывных войн.
Появление этой фальшивки в Европе приписывалось французскому шпиону-трансвеститу Шевалье де Эону, исполнявшему шпионские миссии, в том числе при русском дворе в царствование Елизаветы Петровны. Однако окончательный вид фальшивке придал польский русофобский идеолог Михаил Сокольницкий (впервые запустивший в отношении России термин «Империя Тьмы»). Подделки Сокольницкого пригодились Наполеону Бонапарту для пропагандистского обоснования нашествия на Россию в 1812 году.
«Наполеон задумал отбросить в Азию колоссальную державу царей, для того чтобы сделать Москву воротами европейской цивилизации и поместить там в качестве передовой стражи возрожденное и могущественное королевство Польское», — заявлялось в пропагандистских брошюрах в период нашествия на Россию соединенных сил Европы во главе с Бонапартом.
Поведение французов в Москве, разграбление и осквернение церквей, террор против мирных жителей напрямую вытекали из постулатов русофобской пропаганды. Однако французская армия потерпела в России сокрушительное поражение. Теперь уже была очередь русских карикатуристов осмеивать питающихся воронами французов.
А французской прессе требовалось объяснить пришествие казаков в Париж, а также тот факт, что русская армия оказалась гуманной и дисциплинированной. Объяснение было найдено в том, что в России царит жесточайшая дисциплина, которая только и позволяет русским добиваться побед, к тому же русские воевали нечестно — на их стороне был «Генерал Мороз».
«Россия в 1839 году»
В период гегемонии России в Европе после Отечественной войны 1812 г. русофобской пропаганде необходимо было подорвать её авторитет. Наиболее примечательным её продуктом стала обширная книга французского маркиза Астольфа де Кюстина (одного из самых известных в Европе того времени открытых гомосексуалистов) «Россия в 1839 г.».
Книга Кюстина представляет собой парадоксальный сплав проникнутых ненавистью русофобских деклараций («Россия — это лагерная дисциплина вместо государственного устройства», «Сколь ни необъятна эта империя, она не что иное, как тюрьма, ключ от которой хранится у императора») и восторженных описаний своих непосредственных наблюдений.
Вот, к примеру, как Кюстин описывал Москву и Кремль:
«Огромное множество церковных глав, острых, как иглы, шпилей и причудливых башенок горело на солнце над облаками дорожной пыли… Каждая глава увенчана крестом самой тонкой филигранной работы, а кресты, то позолоченные, то посеребренные, соединены такими же цепями друг с другом.
Постарайтесь вообразить себе эту картину, которую даже нельзя передать красками, а не то, что нашим бедным языком! Игра света, отраженного этим воздушным городом, — настоящая фантасмагория среди бела дня, которая делает Москву единственным городом, не имеющим себе подобного в Европе… Кремль стоит путешествия в Москву!
Это не дворец, каких много, это целый город, имеющий, как говорят, милю в окружности. И город этот, корень, из которого выросла Москва, есть грань между Европой и Азией. При преемниках Чингисхана Азия в последний раз ринулась на Европу; уходя, она ударила о землю пятой — и отсюда возник Кремль.
Знаете ли вы, что такое стены Кремля? Слово «стены» вызывает в уме представление о чем-то слишком обыкновенном, слишком мизерном. Стены Кремля — это горный кряж… Если б великан, именуемый Российской империей, имел сердце, я сказал бы, что Кремль сердце этого чудовища».
Практически всё в России вызывает у Кюстина интерес и восхищение, особенно его привлекает то, что не похоже на Европу, что говорит о самобытной русской цивилизации. Однако это восхищение французский писатель топит в натужных и агрессивных русофобских декларациях.
Однако в XIX веке столицей русофобии был не Париж, а Лондон.
«Замыслам англичан против нас нет мер»
Английская русофобия была теснейше связана с расизмом и колониализмом. Представление англичан о «бремени белых», которое якобы дает им право повелевать миром, распространяло чувство расового превосходства не только на цветные народы Азии и Африки, но и на белых русских.
«Всякий русский — милейший человек… как азиат он очарователен. И лишь когда настаивает, чтобы к русским относились не как к самому западному из восточных народов, а, напротив, как к самому восточному из западных, превращается в этническое недоразумение, с которым, право, нелегко иметь дело», — заявлял английский поэт-масон Редьярд Киплинг.
Он был ближайшим соратником и единомышленником другого видного русофоба — олигарха Сесиля Родса, создателя «Круглого стола», организации британской элиты, стремившейся к укреплению господства Британской империи на основе масонской идеологии.
Англия воспринимала Российскую империю как главную угрозу своему геополитическому могуществу.
«Замыслам англичан против нас нет мер, и если исполнение в этом останавливается, то это не от чего иного, как от бессилия нам вредить», — подчеркивал император Николай I.
Русофобская риторика доминировала в английской прессе. Демонстративное презрение к России и русским, эксплуатирующее образ «русского медведя», в ней соседствовали со страхом перед увеличением её могущества.
Премьер-министру Великобритании виконту Пальмерстону приписывали фразу: «Как тяжело жить, когда с Россией никто не воюет». Даже если это изречение легендарно, подлинные письма Пальмерстона вскрывают его страх перед Россией:
«Рано или поздно Россия станет державой настолько же могущественной, как в древности Римская империя. Она сможет стать владычицей Азии (за исключением Британской Индии) когда пожелает. Когда… железные дороги сократят расстояния, ее власть над людьми станет огромной, денежные средства — гигантскими, а способность перевозить войска на большие расстояния — внушающей трепет», — жаловался английский политик в письме в 1865 году.
Особенностью русофобской пропаганды, распространявшейся в англосаксонских странах, стало активное использование для неё революционеров из России.
«Умная нация покорила бы весьма глупую-с»
Начиная с издателя «Колокола» Александра Герцена, финансово поддерживаемого банкирским домом Ротшильдов, западная русофобская пропаганда все активней начинает проникать в саму Россию. Русофобия становится непременной частью воззрений «прогрессивного» человека, враждебно относящегося к православию, самодержавию и народности.
Великий русский поэт Федор Иванович Тютчев писал своей дочери Анне в 1867 году, то есть уже после реформ Александра II:
«Можно было бы дать анализ современного явления, приобретающего все более патологический характер. Это русофобия некоторых русских людей — кстати, весьма почитаемых.
Раньше они говорили нам, и они действительно так считали, что в России им ненавистно бесправие, отсутствие свободы печати и т.д., что потому именно они так нежно любят Европу, что она, бесспорно, обладает всем тем, чего нет в России. А что мы видим ныне?
По мере того, как Россия, добиваясь большей свободы, всё более самоутверждается, нелюбовь к ней этих господ только усиливается. И напротив, мы видим, что никакие нарушения в области правосудия, нравственности и даже цивилизации, которые допускаются в Европе, нисколько не уменьшили пристрастия к ней. Словом, в явлении, которое я имею в виду, о принципах как таковых не может быть и речи, здесь действуют только инстинкты».
Обличая либеральных западников, Тютчев написал строки: «Как перед ней ни гнитесь, господа, / Вам не снискать признанья от Европы: / В ее глазах вы будете всегда / Не слуги просвещенья, а холопы».
Этот образ лакейства перед «Европой», холопства при ней стал ключевым в характеристике либералов-западников со стороны русских патриотов и славянофилов. Федор Достоевский не случайно вложил ставший классическим русофобский пассаж именно в уста лакея Смердякова:
«Хорошо, кабы нас тогда покорили эти самые французы: умная нация покорила бы весьма глупую-с и присоединила к себе. Совсем даже были бы другие порядки-с».
Внутренняя русофобия либеральной интеллигенции рассматривалась именно как симптом лакейского сознания.
«Общество друзей русской свободы»
Важной составной частью антироссийской пропаганды стало изменение общественного мнения в США в сторону русофобии. Американцы дружественно относились к России, поддержавшей США и в ходе войны за независимость, и гражданской войны. Однако с 1887 года развернулась деятельность американского журналиста Джорджа Кеннана, начавшего разоблачать «чудовищные условия царской ссылки» в которых находились революционеры.
Русский представитель в США Боткин так описывал русофобскую агитацию Кеннана:
«Он рассказывал, что приехал из Сибири, привез с собой ценные материалы для доказательства бесчеловечности русских властей и несостоятельности государственного строя в России. Кеннан начал с того, что помещал в газетах и журналах сенсационные статьи о жизни каторжников в Сибири. Затем он стал разъезжать по Америке и читать лекции. Выходил на сцену в кандалах, одевался каторжником, посредством волшебного фонаря показывал разные ужасы и плёл невероятную чепуху на Россию».
Объективные современные исследователи обнаружили прямую финансовую связь Кеннана с ненавидевшими Россию нью-йоркскими олигархами, в частности Якобом Шиффом, будущим спонсором войны Японии против России. По инициативе Кеннана в 1890–1891 гг. в Лондоне и Нью-Йорке возникли «Общества друзей русской свободы», взявшие на себя координацию антироссийской пропаганды на Западе.
Важнейшую роль в них играл Сергей Степняк-Кравчинский, террорист, скрывшийся в Лондоне после убийства шефа корпуса жандармов. От пропаганды Общество со временем перешло к прямой поддержке терроризма против России в ходе событий 1905–1907 годов.
«Искоренение азиатского влияния»
Октябрьская революция 1917 г. позволила усилить русофобскую пропаганду, прибавив к ней эксплуатацию страха западных обывателей перед нашествием большевиков и деятельностью Коминтерна. А гибель Российской империи использовалась для заявлений о неполноценности русских, неспособных к самоуправлению, а потому нуждающихся во внешнем завоевании.
«Русский дух как таковой, видимо, не приспособлен к творческой созидательной деятельности; почти всем, что создано Россией во внешних и внутренних делах, она обязана немцам, состоявшим на русской службе, или прибалтийским немцам», — заявлялось в изданном в Германии в 1925 году школьном учебнике.
И почти то же слово в слово повторял в своем сочинении «Моя борьба» фюрер нацистов.
Русофобия была одной из важнейших составляющих гитлеровской пропаганды, развернувшись особенно широко с нападением Германии на СССР. Целью войны открыто провозглашались и разрушение государства (причем не только советского, а вообще любой государственности в России), и русской культуры, и геноцид русского народа.
Приказ фельдмаршала Вальтера фон Рейхенау гласил:
«Основной целью похода является полный разгром государственной мощи и искоренение азиатского влияния на европейскую культуру… Никакие исторические и художественные ценности на Востоке не имеют значения».
Для агитации среди немецких солдат выпускались брошюры с портретами советских пленных под характерным названием «Недочеловек». «Русский видит в немце высшее существо», — поучал будущих оккупантов в июне 1941-го германский статс-секретарь Герберт Бакке.
«Московство»
В период Холодной войны русофобская пропаганда достигла высшего накала и утонченности.
Её принципы сформулировал Джордж Фрост Кеннан, внучатый племянник идеолога американской русофобии. В его «Длинной телеграмме» в Госдеп США, в которой формулировались идеологические принципы холодной войны. Кеннан призывал Запад к «сдерживанию» России с позиции силы.
Значительная часть русофобской пропаганды Запада направлялась теперь на сам Советский Союз — как для формирования прозападных настроений у советской интеллигенции, так и для провоцирования «титульного» национализма в союзных республиках.
В 1959 году Конгресс США принял «Закон о порабощенных народах», в котором администрации США приписывалось поддерживать «борьбу за свободу» со стороны «порабощенных империалистической политикой России» народов, среди которых были названы и Литва, и Украина, и вымышленные Казакия и Идель-Урал, и даже Тибет.
В этот период не без помощи западных радиоголосов в самом Советском Союзе начала активно распространяться русофобия для внутреннего потребления, во многом преемствовавшая дореволюционной «смердяковщине» и официальной русофобии первых лет советской власти.
Этот феномен описал академик Игорь Шафаревич в своей работе «Русофобия». Он, в частности, сделал подборку типичных русофобских высказываний: «Россией привнесено в мир больше зла, чем какой-нибудь другой страной»; «Византийские и татарские недоделки»; «Смрад мессианского «избранничества», многовековая гордыня «русской идеи»; «Страна, которая в течение веков пучится и расползается, как кислое тесто»; «То, что русским в этой стране сквернее всех — это логично и справедливо»…
И как резюме всего: единственный доступный для русских путь к счастью и свободе — американская оккупация. Впрочем, русофобия внутри России — это отдельная большая тема, не будем отвлекаться.
Особенного накала достигла спонсируемая из Вашингтона пропаганда украинского сепаратизма. Именно украинские нацистские идеологи составили самый агрессивный отряд русофобии.
Характерным примером является изданная в 1968 г. в Канаде книга Павло Штепы «Московство», ставшая настоящим учебником украинской русофобии. «Лень и бродяжничество московита», «Воровство московита», «Безбожие, распутство московита», «Рабство и деспотия московита», «Творческое бесплодие московита» — таковы заголовки глав этой книги.
Обратим особенное внимание на повторяющийся и в нацистской, и в украинской пропаганде тезис о «творческом бесплодии» русских, так контрастирующий с реальностью великой русской культуры, давшей романы Толстого и Достоевского, музыку Чайковского и Прокофьева, приведшей человека в космос. Все бесчисленные достижения русских объявляются на самом деле принадлежащими представителям других народов или «ничего не значащей исторической случайностью».
Особая зацикленность русофобов на идее «русской бездарности» связана с тем, что важнейшим мотивом русофобии является отрицание того факта, что русская цивилизация самобытна и не является одним из подразделений западной.
«Мы не дали себя обобрать»
Прекращение коммунистической власти в России не привело к сворачиванию русофобской пропаганды на Западе. В этой пропаганде появился лишь дополнительный презрительный оттенок. Россию рассматривали как «проигравшую» в холодной войне и призывали к тому, чтобы её добить.
Особенно агрессивной стала русофобская риторика после воссоединения Крыма с Россией в 2014 году и введения западных санкций.
Президент США Барак Обама горделиво заявил о том, что экономика России разорвана санкциями в клочья. А сенатор-республиканец Джон Маккейн, один из виднейших русофобов, назвал Россию «бензоколонкой, притворяющейся страной».
В 2022 году «страна бензоколонка с разорванной в клочья экономикой» выдержала тяжелейшие западные санкции. Однако русофобская пропаганда продолжается. Тут и фейки о «российских военных преступлениях», и призывы «отменить» русскую культуру.
Еще весной 2014 года Венеция была увешана такими плакатами: «Помогите бороться с Российской империей, отменив культуру», «Русская культура на протяжении поколений лелеяла превосходство над другими народами», «Хватит очаровываться их культурой: за каждым Достоевским следует дождь из ракет», «Откажитесь от финансирования, поддержки, которое вы оказывали русским художникам, музыкантам. Для их работ не должно быть места. О них не должна упоминать пресса», «Поддержите культуру Украины — истинно свободную европейскую нацию».
Русофобия является постоянным явлением мировой истории на протяжении нескольких столетий. В её основе лежит страх перед величием и могуществом России и неприязнь к тому, что она представляет собой отдельную цивилизацию, живущую и творящую не по указке Запада.
«Одна из причин многовековой русофобии, нескрываемой злобы этих западных элит в отношении России как раз и состоит в том, что мы не дали себя обобрать в период колониальных захватов, заставили европейцев вести торговлю к взаимной выгоде. Этого удалось достичь, создав в России сильное централизованное государство, которое развивалось, укреплялось на великих нравственных ценностях… на открытых для всех русской культуре и русском слове», — подчеркнул Владимир Путин в своей речи 30 сентября 2022 года, посвященной принятию в состав Российской федерации Донецкой и Луганской республик, Херсонской и Запорожской областей.
Западная русофобия никогда не могла нанести России существенного ущерба, за исключением тех случаев, когда Западу удавалось наладить успешный экспорт русофобии в саму Россию, подрывая наши ценности, разрушая наш дом изнутри. Именно этому, самому опасному виду русофобии, и следует противостоять прежде всего.
P.S.
Разумеется, в небольшой статье нельзя осветить картину полностью, поэтому заинтересовавшегося читателя отсылаю к другим работам: книге Ги Меттана «Запад — Россия. Тысячелетняя война. История русофобии от Карла Великого до украинского кризиса» и книге Натальи Таньшиной «Страшные сказки о России. Классики европейской русофобии и не только». Ну и не забывайте о классическом исследовании нашей внутренней русофобии, написанном замечательным русским мыслителем Игорем Шафаревичем.