Как Голливуд формирует общество по образцу восточных каст (часть 2)

Согласно Вальтеру Беньямину, кино провоцирует зрителя на такой режим просмотра, во время которого он становится «оценщиком», судьей над происходящим в кадре. В итоге убивается то, что Беньямин называет словом «аура». В основе же ауры любого произведения культуры, сколь бы оно ни было секуляризовано, согласно Беньямину, всегда лежит культ. В конечном счете в результате такого взаимодействия зрителя и кино появляется феномен «кинозвезды», а сами взаимоотношения зрителя-оценщика с искусством начинают носить товарный характер. В наиболее сильной степени этот товарно-оценочный способ отношения зрителя и кино выражен в главной мировой «фабрике грез» — Голливуде.

Беньямин пишет о «художественном удовлетворении преобразованных техникой чувств». То есть удовлетворяются прежде всего не собственно «обычные» чувства, а чувства, «преобразованные техникой». Оно и понятно, ибо товарные отношения никаких чувств не подразумевают… В итоге у человека появляется то, что можно назвать эдаким «киноглазом», ибо «публика вживается в актера, лишь вживаясь в кинокамеру. То есть она встает на позицию камеры: она оценивает, тестирует. Это не та позиция, для которой значимы культовые ценности».

Такая трансформация человеческого взгляда на окружающий мир и себя известна с древнейших времен. Мировая культура уже давно работала с подобными феноменами, еще за многие тысячелетия до появления кино. Причем с этим, как ни странно, работал, прежде всего, Восток. Вот что пишет крупнейший советский и российский филолог Павел Александрович Гринцер об эстетическом понятии «раса» в Индии:

«Раса (санскр., буквально— вкус) — одна из основных категорий древнеиндийской поэтики. В широком смысле означает эстетическое наслаждение, восприятие»…» Философ Абхинавагупта (10—11 вв.) в трактате «Абхинавабхарати» сформулировал учение Р., согласно которому Р. соотносятся с основными эмоциональными комплексами, находящимися в подсознании у каждого человека. Обычно эти комплексы обнаруживают себя как простые чувства (любовь, гнев, горе и т. д.), но под влиянием эстетического объекта, не способного вызвать эгоистического желания и эмоции, они трансформируются в Р., доставляющие только наслаждение. Непременным условием возникновения Р., по Абхинавагупте, является невольное отождествление эстетического субъекта (читателя или зрителя) с эстетическим объектом (героями поэмы, драмы и т. д.), отчего эстетический объект воспринимается вне связи с конкретными личностями и событиями».

Тут особо важны два момента. Первый заключается в том, что собственно «нормальные» чувства подавляются и «трансформируются» в эту самую «расу». Второй момент заключается в том, что в этом случае воспринимаемый «объект», то есть «герой поэмы» (читай киноактер), «воспринимается вне связи с конкретными личностями и событиями». То есть ни о каком сопереживании герою речи быть не может, а вместо этого зритель «невольно отождествляет» себя с этим «объектом». Еще раз подчеркну, не с героем он себя отождествляет, это было бы нормально, а с «эстетическим объектом»! И к этому объекту зритель может отнестись уже только по принципу отождествления, но не вчувствования, ибо чувства «трансформируются» в «расу».

Далее, на основании этой концепции «расы», создавался один из вариантов стратификации индийского общества. В своей книге «Эстетика ведийской культуры» доктор философских наук и профессор кафедры гуманитарных дисциплин Владимирского юридического института Алексей Станиславович Тимощук пишет по данному поводу следующее:

«На уровне спонтанной практики субъект развивает определённый вид эстетического отношения к объекту и эмоционально переживает расы. С этого времени различные стимулы расы действуют как «возбудители» эмоций индивида: объективные стимулы, атрибуты объекта как стимулы и его духовная среда — всё это вызывает расу в субъекте. Переживая экстатические эмоции расы, индивид приближается к следующей ступени её коммуникации, её выражению, т. к. выражение расы — это условие коммуникации».

То есть на основании такого «эстетического» отношения начинает строиться общественная коммуникация! Тимощук продолжает:

«Анализ источников выявил эстетический принцип организации ведийского общества. Понятия «варна» и «ашрам» прежде всего указывают на менталитет его носителя. Доминирующим мотивом деятельности здесь выступает эстетическая категория вкуса. Социальная иерархия отражает иерархию уровней сознания и соответствующего отношения индивида к миру: прагматическое, теоретическое и эстетическое».

Таким образом, в обществе, построенном на подобных «эстетических» принципах, низшими людьми являются прагматики, потом за ними идут «теоретики», а высшими людьми являются люди с наиболее развитым чувством вкуса.

Вот что пишет про «расу» в монографии «Бодхисаттва Авалокитешвара» специалист по тантре Дмитрий Валентинович Поповцев:

«Искусство буддийского тантризма, равным образом как и психология медитации, развивалось под сильным влиянием этой концепции (концепции «расы» — прим. авт). Буддийские художники всегда старались передать нераздельное единство безмятежного спокойствия, лежащего в основе всех действий пробуждённого существа, и кажущегося хаоса импульсов и эмоций, предстающего взгляду постороннего наблюдателя».

Тут мы тоже видим подавление «хаоса импульсов и эмоций», но уже в тантрическом варианте, практика которого развивалась «под сильным влиянием этой концепции», то есть «расы». Таким образом, «расу» взяли на вооружение тантристы. Что же касается тантры, то она отличается от «обычных» индуизма и буддизма тем, что дает адепту практики, которые позволяют ему достичь высшей религиозной цели уже в этом теле, а не через бесчисленное количество перерождений. Думаю, мало кто из специалистов будет спорить с тем, что тантрические практики, как в индуистском, так и в буддийском варианте ваджраяны, имеют своим истоком древние дравидийские культы, прежде всего связанные с теми или иными ипостасями «великих матерей», то есть Дурги, Кали и других кровавых богинь.

Таков в общих чертах генезис специфического восточного эстетизма, который почему-то не случайным образом совпадает почти как две капли воды с тем, что Беньямин назвал «созданием искусственной «personality» за пределами съемочного павильона». Но и в западной культуре задолго до появления голливудского культа киноактера мы видим то же самое.

В «Новой жизни» Данте пишет, что когда он смотрит на Беатриче, то «Амор убивает всех моих духов». Под «духами» же разумеются духи пяти органов чувств, то есть, по сути, чувственность во всех ее проявлениях. Кроме того, Данте говорил об особом познающем зрении. В «Новой жизни» он пишет: «В живых остались лишь духи зрения, но и они пребывали вне их органа». Стало быть, остается не обычное зрение, а зрение «вне органа», то есть глаза.

В «Божественной комедии» Данте читаем:

«Знай, что отрада каждого кольца —

В том, сколько зренье в Истину вникает,

Где разум утоляем до конца.

Мы видим, что блаженство возникает

От зрения, не от любви; она

Лишь спутницей его сопровождает…»

То есть «блаженство» возникает от правильного типа зрения, а не от любви, которая «лишь спутницей его сопровождает».

О некоем более глобальном конституировании «глаза», который убивает все живое, говорил и Осип Мандельштам в статье «Девятнадцатый век»:

«Как огромный, циклопический глаз — познавательная способность девятнадцатого века обращена в прошлое и будущее. Ничего, кроме зрения, пустого и хищного, с одинаковой жадностью пожирающего любой предмет, любую эпоху».

Причем связывал Мандельштам появление этого глаза с тем, что «девятнадцатый век был проводником буддийского влияния в европейской культуре. Он был носителем чужого, враждебного и могущественного начала, с которым боролась вся наша история, — активная, деятельная, насквозь диалектическая, живая борьба сил, оплодотворяющих друг друга. Он был колыбелью Нирваны, не пропускающей ни одного луча активного познания».

Как мы понимаем, индийский вариант общества, основанный на разделении людей соответственно «иерархии уровня сознания», и другие типы восточных обществ, равно как и идеальный «Рим» Данте, далеко не демократические, а представляют собой ту или иную ипостась государства «железной пяты». Именно на службе у подобного, еще формирующегося государства и состоит голливудская фабрика грез.