Чего добиваются США с помощью «закона о демократии» в Гонконге?

Сенат США вслед за Палатой представителей проголосовал единогласно за законопроекты «О правах человека и демократии в Гонконге» и «О Гонконге». Версии этого вмешательства во внутренние дела КНР разных палат Конгресса немного отличаются друг от друга, а на подпись президенту нужно представлять согласованный вариант, поэтому из верхней палаты документ отправлен в нижнюю.

Предстоит согласование и выработка единого текста, который и будет передан в Белый дом. Первым из указанных законопроектов предусматривается введение санкций против должностных лиц автономии и центральных властей КНР, которых «уличат» (то есть, как водится, «назначат») виновными в нарушении «прав» оккупировавших мегаполис протестующих демонстрантов. Госсекретарь США — Майкл Помпео или кто-то другой, ввиду множащихся слухов о его скорой отставке — этим актом также обязывается не реже одного раза в год докладывать Конгрессу о сохраняющейся у Гонконга автономии от Пекина. Наличие такой автономии выдвигается условием сохранения мегаполису преференций в торговле с США. Дело в том, что в рамках модели «одна страна — две системы» Вашингтон имеет отдельные торговые отношения с КНР и с юридически входящим в ее состав Специальным автономным районом Сянган, как именуется Гонконг на языке китайской политической и правовой системы. Второй из рассмотренных Сенатом законопроектов запрещает продажу местным властям специального полицейского оборудования: резиновых пуль, электрошокеров, баллончиков с перцовым газом, амуниции и т.д. Смысл его в том, чтобы американские поставки не использовались для вооружения правоохранителей против демонстрантов.

Единодушие, с которым документ прошел Сенат, получив поддержку и демократического меньшинства, и республиканского большинства, делает бессмысленным обсуждаемое экспертами вето, которое на него может наложить президент США Дональд Трамп, отказавшись подписывать. Во-первых, двумя третями в каждой из палат это вето преодолевается, и мало кто сомневается в том, что (если до этого дойдет) будут обеспечены даже не две трети, а все пять шестых, если не девять десятых голосов «агрессивно-послушного» американского законодательного большинства. Во-вторых, тот клинч, в который демократы и республиканцы вошли по импичменту Трампу, показывает, что обе партии в настоящее время в законодательном поле функционируют в известном режиме «бешеного принтера», жестко подчиняясь командам сверху, и без такой команды республиканцевам из Белого дома никакого единодушия бы не было. Это означает, что Трамп готов подписать законопроекты. В-третьих, вряд ли следует ожидать вступления их в силу по умолчанию, если президент воздержится от подписания, но при этом их и не заветирует. Отдавать инициативу, особенно в такой момент и на старте президентской кампании, было бы ошибкой и к тому же вступило бы в противоречие с лидерскими амбициями Трампа. Поэтому, скорее всего, не будет и умолчания, а следовательно, перед нами общий, к тому же демонстративный антикитайский консенсус американских элит, которые объединяются между собой в противостоянии Пекину, делая тем самым шаг к преодолению раздиравших их в последнее время внутриполитических разногласий.

Косвенно такое видение ситуации в китайско-американских отношениях подтвердил патриарх и кукловод американской политики Генри Киссинджер. Выступая на глобальном «Новом экономическом форуме», который проходит в Пекине по инициативе Bloomberg Media Group, он охарактеризовал двусторонние отношения как «предгорья холодной войны». И предположил, что спровоцированный конфликт может к привести даже к худшим последствиям, чем Первая мировая война. Это означает, что давление на Китай «решено» усилить, склоняя его даже не к компромиссам, а к односторонним уступкам. Почему? Здесь следует упомянуть о контексте, в который помещена нынешняя ситуация внутри и вокруг Гонконга, где с середины ноября происходит очередное, уже третье по счету с лета нынешнего года, обострение протестов. Первое началось в июне, в качестве «общественной реакции» на поправки в городской закон об экстрадиции. Ими разрешалась выдача беглецов от закона из Гонконга в континентальную часть КНР, а также в бывший Макао (ныне Специальный автономный район КНР Аомэнь) и на Тайвань. Правда, эти поправки были внесены еще в феврале, но до самого июня протесты носили вялотекущий характер; максимум, достигнутый на второй акции в конце апреля, добрался «лишь» до 130 тыс. человек, что не идет ни в какое сравнение с первой же акцией летнего обострения. Тогда, 9 июня, только по официальным данным вышли почти четверть миллиона, а сами организаторы митингов называет цифру, превышающую миллион. Поскольку именно в эти дни с Трампом, направившимся в Европу, на празднование 75-летия высадки экспедиционного корпуса союзников в Нормандии, в Лондоне вела переговоры королева Елизавета II, «злые языки» заговорили о начале антикитайской «большой игры». И чем дальше, тем больше эта версия получала подтверждение.

Главное, что отражает всю суть поведения лидеров протеста, управляемых опытными кукловодами: 15 июня, менее чем через неделю после первой крупной вспышки насилия, администрация Сянгана приостановила рассмотрение законодателями внесенного проекта поправок по экстрадиции, по сути, удовлетворив претензии протестующих и протянув им руку для переговоров и консультаций. Тщетно: ответом стала эскалация беспорядков, которые с каждым днем стали превращаться в холодную гражданскую войну. Первое обострение завершилось 1 июля штурмом парламента — Законодательного собрания, здание которого несколько часов находилось в руках погромщиков. Именно тогда стало ясно, что целью их действий являются не политические требования, которые так и не были сформулированы до тех пор, пока захватчиков не выкинула из парламента подоспевшая полиция, а устройство хаоса с целью давления на центральные власти в Пекине. Вторая волна протестов накрыла Гонконг (Сянган) в августе, и главный удар был нанесен по станциям метро, некоторые из которых попросту были разгромлены раскачивавшими толпу провокаторами. Именно тогда мировые СМИ облетела фотография встречи в фойе одного из отелей сотрудницы американского генконсульства Джулии Иде с протестными лидерами. Так вмешательство в события США и Великобритании, и ранее бывшее секретом Полишинеля, получило доказательное подтверждение. Помимо консульского инструктажа, отличились и американские СМИ. The New York Times направила в мегаполис около десятка корреспондентов, которые в массовом порядке брали и выпускали в эфир интервью с протестующими, а Los Angeles Times широко осветила уличную пресс-конференцию их марионеточных лидеров, организованную через один из социальных форумов. Внешняя заинтересованность налицо.

Формальным поводом к нынешней, третьей волне протестов, стала гибель 15 ноября одного из протестующих. Фактическую же причину обнародовала глава администрации Сянгана Линь-Чжан Юээ (Кэрри Лэм). Она призвала к прекращению насилия и вандализма хотя бы на время проведения намеченных на ближайшее воскресенье, 24 ноября, выборов в муниципальные окружные советы. Однако надежды на нормальное проведение голосования откровенно мало. Нынешняя волна особо жестокая: демонстранты применяют тактику захвата университетских кампусов, превращая их в цитадели вооруженного противостояния с полицией. Помимо «коктейлей Молотова», в дело идут катапульты и даже спортивные луки, из одного из которых был ранен полицейский. Захватив кампус Политехнического университета, погромщики подожгли мост, соединявший его с ближайшей станцией метро. Как и в августе, свою порцию бензина в огонь конфликта подливают и западные СМИ. Так, британский официоз BBC всячески растиражировал интервью с одним из лидеров протеста Джошуа Вонгом, выпускником иезуитского колледжа Коулун, который получил известность еще во время «зонтичной революции» 2014 года; формальным поводом для этого пиара послужил отказ ему в регистрации кандидатом на выборах из-за призывов к сепаратизму. И если выборы будут сорваны — а всё идет именно к этому, а также к заведомому непризнанию любых результатов волеизъявления уставших от уличной вакханалии и отсутствия защищенности городских жителей — спираль противостояния, без сомнения, закрутится еще круче. Всё больше признаков того, что оппозиция, приобретая «аппетит во время еды», по указке своих лидеров и их хозяев и спонсоров с Запада ведет дело к кровопролитию.

Отметим, что и в этом случае незадолго до активизации погромов, 23 октября, власти автономии сделали в адрес своих оппонентов жест доброй воли, отозвав законопроект об экстрадиции из Законодательного собрания, где его рассмотрение, как помним, было заморожено с середины июня. Ответом в очередной раз стала встречная эскалация, которая выглядит то ли ультиматумом администрации мегаполиса, то ли провокацией уверенных в своей безнаказанности и потому отказывающихся от диалога экстремистов. Обсуждению ситуации за переговорным столом они предпочитают уличное выдвижение новых требований. О прежнем поводе — законе об экстрадиции — давно и прочно позабыто. Сейчас лидерами погромщиков муссируется тема полной смены политической и избирательной систем автономии, что равнозначно прямому сепаратизму, ибо речь ведется о независимости такой системы от государственного Центра.

В этих условиях наблюдатели фиксируют определенную встречную активизацию властей, которые хотя не поддаются на провокации и не устраивают массового подавления протестующих армией, как на площади Тяньаньмэнь в Пекине в конце 80-х годов, но тоже явно готовятся к нарастанию хаоса. В Шанхае 4 ноября с К. Лэм встретился Си Цзиньпин, который выразил главе городской администрации полную поддержку, потребовав наказать виновных организаторов беспорядков. Через десять дней, 14 ноября, партийно-государственный лидер КНР еще раз вернулся к теме Гонконга, использовав для этого «поля» саммита БРИКС в Бразилии, где призвал к скорейшему прекращению хаоса и насилия. Бразильское заявление Си Цзиньпина послужило очередным ответом на продолжающееся западное вмешательство, когда за два дня до этого американский Госдеп и британский Форин-офис выступили с призывами сторон конфликта к «диалогу». Дождавшись жесткого ответа китайской стороны с требованием уважения суверенитета и прекращения подрывных действий против внутренней стабильности в Гонконге и в КНР, американцы продолжили подъем ставок в этой рискованной игре. Тогда и пошли в ход принятые на днях законопроекты, которые возмутительны не только фактом внешнего вмешательства, но и продолжением попыток распространения американской юрисдикции на весь мир. Однако в любом случае включение в антикитайские действия американских законодателей, да еще с демонстрацией показного единства с его подчеркнутой направленностью против Пекина, служит задачам интернационализации конфликта и вывода его совсем на другой уровень.

Что и как дальше? Здесь следует иметь в виду не только внутренний, но и внешний контекст, в который помещены события в Специальном административном районе Сянган. Основных параметров этого контекста, на наш взгляд, три. Первый: продолжающаяся торговая война между КНР и США. Она в настоящий момент приостановлена, сроки введения новых американских тарифных санкций, охватывающих практически весь китайский экспорт в США, перенесены на два месяца — с 15 октября на 15 декабря, и этот срок приближается. Как признают в самом Белом доме, принятые палатами Конгресса законопроекты — не лучший фон для завершения переговоров, в которых с момента приостановки конфликта прошли уже два раунда — в Вашингтоне и в Пекине. С одной стороны, уже имеется договоренность по основным контурам нового «первого этапа» соглашения, в который включаются до 60% взаимных торговых претензий. Китай в них делает шаги навстречу, но не поступается принципами и не подпускает американцев к «красной черте», которой можно считать предъявленные Пекину Вашингтоном еще в мае 2018 года требования прекратить государственную поддержку своих высокотехнологичных отраслей, запустив туда иностранных (читай, американских) «инвесторов». С другой стороны, времени остается всё меньше, а градус взаимных противоречий, отражаемый дипломатическими протестными демаршами китайского МИД, всё нарастает. Означает ли это, что США готовятся уже в третий раз, после «дел» Мэн Ваньчжоу и самой компании Huawei, сорвать торговый компромисс, или нет — увидим. Автору этих строк уже приходилось излагать свою точку зрения, которая увязывает перспективу торгового соглашения с получением Трампом из Китая материалов на Джо Байдена, который засветился в Поднебесной со своим отпрыском не менее скандально, чем на Украине. С тех пор никаких видимых подвижек в этом вопросе не наблюдалось, но судя по тому, что против Китая ополчились и демократы, и республиканцы, можно предположить, что это условие Трампа вполне могло быть и ловушкой. И одновременно поводом к двухпартийному «междусобойному» компромиссу за счет Пекина. Если так, то придется признать, что Вашингтон полностью и окончательно утратил всякую договороспособность, превратившись в откровенного шулера, у которого «в колоде по шесть тузов», и все — крапленые.

Второй составляющей раскладов вокруг нынешнего обострения китайско-американских отношений могут служить итоги недавнего саммита АСЕАН, в ходе которого Китай существенно упрочил свои позиции в регионе, поколебав конкурирующие с ним американские планы подмять его под себя с помощью концепции «Индо-Тихоокеанского партнерства», плавно перерастающей в «восточную НАТО». Нынешний ход событий не устраивает Вашингтон, и это вполне может рассматриваться одним из факторов его игры на обострение. И третий, самый главный момент: расклады в самих США, где все, включая «трогательное» антикитайское единение республиканских и демократических сенаторов и конгрессменов, происходит на фоне страстей, бушующих вокруг запущенной процедуры импичмента. И что, если прохождение указанных законопроектов через «республиканский» Сенат является следствием размена на фактический слив демократами импичмента, перспективы которого сейчас, после отказа от прежних показаний главного «источника» обвинения, становятся даже не призрачными, а эфемерными? Но если так, то, как говорится, «смотри пункт первый»: перед нами самое натуральное политическое шулерство, возведенное в ранг международной политики. Имеется ли смысл с ними после этого договариваться, или можно только бесконечно разговаривать, чтобы не воевать? Ответ на этот вопрос, с одной стороны, похоже, что ясен, а с другой — предельно субъективен. И это — выбор каждого из ключевых субъектов современных международных отношений.

Возвращаясь к Китаю, отметим, что с его стороны на эти действия США последовала бурная реакция. Так или иначе, протест против американских политических «разводок», прежде всего против закона о защите прав человека и демократии в Сянгане, наряду с МИД КНР, позицию которого изложил его официальный представитель Гэн Шуан, высказали:

Отдельно следует сказать и об осуждении решения американского Сената представителями зарубежных китайских диаспор, и о вызове в МИД КНР по этому вопросу временного поверенного посольства США в Пекине. А также о демарше китайского посла в Лондоне, заявившего решительный протест британской стороне, дипломатия которой показала себя в рассматриваемом эпизоде надежной марионеткой Вашингтона.

Чем завершится очередной виток нарастающего противостояния, зависит от того, какое содержание в него вкладывают и чего хотят добиться американцы. Одно дело, если это тактическое предвыборное маневрирование Трампа, рассчитанное на возврат существенно растраченного общественного доверия и рейтинга, о чём свидетельствуют результаты социологических опросов по импичменту. Совсем другое — если перед нами стратегия, финал которой может оказаться непредсказуемым и очень серьезным по последствиям. Почему возникла такая дилемма? Прямо на фоне обострений внутри и вокруг Сянгана-Гонконга в Пекине прошла встреча премьера Госсовета КНР Ли Кэцяна с руководителями глобальных финансово-экономических институтов — Всемирного банка, МВФ, ВТО, Международной организации труда (МОТ), ОЭСР и Совета по финансовой стабильности «двадцатки». Официально обсуждали «Содействие открытости, стабильности и высококачественному развитию глобальной экономики»; о чём разговаривали в этих широких рамках конкретно, не сообщается. Поскольку случайных совпадений в политике, как правило, не происходит, закономерен вопрос о правомочности версии, выдвигаемой рядом экспертов: не пытается ли Вашингтон в противостоянии с Пекином апеллировать к внутреннему раскладу в КНР точно таким же образом, каким он в свое время задействовал в своих интересах «перестроечный» ресурс в нашей стране? Время покажет…