Законопроект о семейно-бытовом насилии – подкоп под семью

Совет Федерации обязался до 1 декабря провести работу по анализу состояния законодательства и правоприменительной практики, касающейся семейно-бытового насилия, и подготовить к внесению в Государственную думу законопроект по этой тематике.

Обсуждаемая тема является вопросом не только общественной, но и государственной безопасности, которая, в свою очередь, входит в структуру национальной безопасности, касаясь ее социальной, экономической, духовной, информационной и других сторон. Почему необходим именно широкий контекст? Много предупреждалось об угрозе либерального реванша, но когда с началом пенсионной реформы этот реванш наступил, мы почему-то не связали и не связываем с ним те многочисленные перемены, которые навязываются во всех сферах жизни и попирают законные права и интересы государства, общества и граждан. Необходим системный подход. И не может быть ни так, что если либеральный реванш продолжится, то этот документ не состоится: состоится обязательно в «пакете» других мер. Ни так, что если реванш провалится, то его — примут: в этом случае не примут. То есть вопрос о судьбе этого законопроекта — комплексный, а сам он часть общей стратегии подрыва российских национальных интересов.

В чем неприемлемость представленной в законопроекте концепции семейно-бытового насилия? Первое и главное: в том, что она не просто дублирует действующее законодательство, а пересматривает его в сторону облегчения ответственности за преступления подобного рода с помощью «приватизации» государственных функций в пользу НКО, которым и отводится роль его фактического исполнителя. В 182-м ФЗ «Об основах системы профилактики правонарушений в Российской Федерации» ключевым субъектом предотвращения преступлений и правонарушений, по сути, рассматривается участковый уполномоченный полиции, то есть официальное должностное лицо, представитель государства. В предлагаемом законопроекте таким субъектом де-факто провозглашается некая «общественность» в лице НКО, которые в большинстве случаев проводят в жизнь не общественные, а корпоративные интересы.

Второе: в концепцию законопроекта заложен деструктивный смысл. Во-первых, он создает в правоприменительной практике те самые «двойные стандарты», которые, с одной стороны, дискредитируют власть в глазах граждан. С другой, резко усиливают коррупционную емкость правоохранительной системы, в которой работают живые люди, получающие возможность выбирать, что более выгодно конкретному исполнителю или его руководству. Сочетание же того и другого ведет к хаосу. Во-вторых, рассматриваемый документ, создавая двойное толкование буквы закона, усиливает этот негативный эффект противоречием, в которое он вступает с его духом. Ведь основу российского законодательства составляет советская система норм с изменениями, касающимися функционирования рыночных институтов. И для этой системы подобный документ — инородное тело, которое взрывает ее изнутри тем, что утверждает совершенно иные принципы взаимоотношений между людьми, правил и норм общежития. Если говорить о проектной теории, которая рассматривает процесс развития с позиций конкуренции различных ценностных моделей, то в ней имеется следующее положение. При внедрении инородной нормы проект либо адаптирует ее, меняясь изнутри, либо отторгает и разрушается. Создается впечатление, что авторы законопроекта не просто хорошо об этом осведомлены, но и целенаправленно подрывают российский цивилизационный проект настырным включением в него норм, в корне противоречащих российской проектной идее.

Третье: законопроект практически отменяет принцип презумпции невиновности, подменяя его доносом, объект которого беззащитен перед доносчиком и может уповать только на прочность правовой системы и здравомыслие государства. В данном случае удар наносится именно по здравомыслию. Как говорил классик, по форме верно, по существу — издевательство. Документ рассчитан не на полноценное и объективное расследование каждого конкретного эпизода, а на создание информационной волны, которая, во-первых, управляется корпоративными интересами, а во-вторых, включает логику толпы, по которой зомбируется интернет-пространство. Далеко не все общественные институты, включая суды, в состоянии выдержать такое давление, что повышает уровень субъективизма принимаемых решений.

Четвертое. Спекулируя на внедренных в общественное сознание мифологемах, предоставляя расширенные права и полномочия НКО, среди которых немало иностранной агентуры, авторы законопроекта ставят знак равенства между ними и гражданским обществом. И способствуют тому, чтобы подобные НКО подменяли собой общественную самоорганизацию. Более того, они, по сути, прямо запрещают такую самоорганизацию, ибо при столкновении ее интересов с интересами НКО законной будет рассматриваться деятельность только последних.

Поскольку данный законопроект — далеко не первый пример наступления на традиционную семью, то закономерен вопрос: кому это выгодно? Кто заказчик? Ибо понятно, что лоббисты ювенального законодательства, которые агрессивно вмешиваются в семью, пытаясь контролировать внутрисемейные отношения, не могли бы действовать так напористо без серьезной поддержки. Что это за поддержка? Как она осуществляется и каким образом? Проблема начинается с действующей редакции Конституции РФ. В ней имеется статья 15 пункт 4 следующего содержания: «Общепризнанные принципы и нормы и принципы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора».

О каких именно международных договорах, они же обязательства, идет речь в данном случае? В 2000 году в Нью-Йорке состоялся первый Всемирный саммит по Целям развития. Была принята развернутая программа, получившая название «Повестки на XXI век», одобренная всеми делегациями, включая российскую. Поскольку документ длинный, его для практического использования упростили до восьми тезисов, назвав это упрощение «Целями развития тысячелетия» и включив их в принятую этим же саммитом Декларацию тысячелетия. Как минимум четыре из целей — с третьей по шестую, прикрываясь заботой о материнстве и детстве, на самом деле внедряют в глобальные правила как раз антисемейную повестку. Провозглашается позитивная цель — и содержание мер по ее реализации переворачивается с ног на голову так, чтобы получить нужный результат:

И каждый недовольный обзывается «ретроградом», «динозавром», «ископаемым» и т. д. И внушается, что место ему в Средневековье, но никак не в «просвещенном» XXI веке. Всемирные саммиты по Целям развития сделались регулярными и проводятся каждые пять лет. На четвертом из них в 2015 году, когда действие «Целей развития тысячелетия» закончилось, их переоформили в «Цели устойчивого развития». Их уже не восемь, а семнадцать, и там все говорится еще более открытым текстом. Ни материнства, ни детства, а «чисто конкретно»: пятая цель — «гендерное равенство». «Родитель №1» и «родитель №2», никаких «мам» и «пап». Идеологически все это восходит к концепции «Золотого века». Утверждается, что история имеет начало, и у нее будет конец, когда воцарится общество кастового типа, где навечно упраздняются социальные и иные лифты и устанавливается неизменный вертикально интегрированный порядок с запретом на развитие. Высшая каста и низшая. Численность низших регулируется в зависимости от нужд высших, и они заняты сугубо их обслуживанием. Именно такую модель мира рисовал фантаст и шеф британской разведки Герберт Уэллс в «Машине времени»; именно такую модель будущего вывел в своем романе «Час быка» Иван Ефремов. Но лучше всех, гениально по краткости, ее изложил Алексей Толстой в «Гиперболоиде инженера Гарина»:

Как видим, ключевое положение — принудительное сокращение численности населения. Потом все это воплотилось в конкретные документы, начиная с первого доклада Римскому клубу «Пределы роста» (1972 г.). Четко и ясно: «Чрезмерный рост населения — явление недавнего времени, результат снижения смертности. Есть только два способа исправить возникший дисбаланс — либо снизить темпы прироста численности населения и привести их в соответствие с низким уровнем смертности, либо позволить уровню смертности снова возрасти». Доклад был издан в пяти миллионах экземплярах и распространен в 20-ти странах мира, включая Советский Союз, потому, что в нем была изложена «дорожная карта» глобальных перемен. Это программный документ с концепцией будущего, которая уже почти полстолетия конкретизируется десятками других документов, большая часть из которых разработана под эгидой ООН в сотрудничестве с Социнтерном. Это конкретный план замены традиционной семьи нетрадиционной путем пропаганды любых возможных пороков — от содомии до педофилии — с целью депопуляции. Поэтому правильный ответ на вопрос, когда прекратится поставленное на поток производство подобных законопроектов, состоит из двух пунктов:

Пока ни в том, ни в другом вопросе подвижек не наблюдается, о чем говорит недавняя ратификация Парижского соглашения по климату. Тем не менее нужно выразить искреннюю благодарность организаторам наших слушаний: под лежачий камень вода не течет. Вывод мой простой: обсуждаемый законопроект неприемлем не столько в частностях, сколько в целом, концептуально. Принимать его нельзя, корректировать, ввиду изложенного, а также потому, что все это уже имеется в действующем законодательстве, бессмысленно. Поэтому единственно возможным решением с точки зрения национальных интересов России является его отклонение Государственной думой. Наша задача — именно это и рекомендовать.

Материал представляет собой текст авторского выступления на общественных слушаниях в Общественной палате РФ на тему: «Проблемы насилия в семье в свете общественной безопасности», 30 октября 2019 года.