Почему у Маркса не могло не быть метафизики?

Как ни странно, заслышав слово «коммунизм», очень многие наши сограждане как-то вздрагивают. Такое вздрагивание, в свою очередь, означает, что слово коммунизм еще не умерло, как многие другие. «Социализм», к примеру, никого за живое не задевает, хотя о нем многие любят поговорить и совсем почему-то при этом не любят поговорить о коммунизме.

Такое, можно сказать, интимное, потаенное вздрагивание при слове «коммунизм», а также то, что учение Маркса обладало способностью возжигать интеллигенцию и народ (а таким свойством обладает далеко не каждая философия), говорят о том, что у Маркса была метафизика. Ибо только метафизика порождает энергетику, пафос, драйв. Только она могла позволить вступить Марксу на альтернативную территорию, с которой он полемизировал со своими «источниками»: Гегелем, английской политэкономией и французскими социалистами.

После того как я поставил рядом два слова — «Маркс» и «метафизика», — я услышал стук падающих в обморок тел, как современных марксистов, так и многих других. Немного подождав, я продолжаю свое повествование для тех, кто мужественно остался стоять на ногах.

И так, у Маркса была метафизика. Давайте постараемся спокойно вначале порассуждать. Маркс — философ? Да, безусловно. Существует ли какая либо философия, которая была бы лишена своего предельного основания, кроме постмодернистской? Нет, такой философии не существует. Более того, даже постмодернисты, на самом деле, просто скрывают предельные основания своей философии. Таким образом, такое сложнейшее и объемнейшее понятие, как «метафизика», я буду для начала тут понимать именно таким наиболее простым образом. Есть философия — есть метафизика, и наоборот. Маркс, я думаю, как ясно всем, постмодернистом или даже предтечей постмодернизма ни в коем случае не являлся, стало быть, у него должна быть метафизика. То, что это так, понимали все философски образованные люди, знакомые с философией Маркса.

В своей работе «О понятии истории», марксист Вальтер Беньямин писал:

«Известна история про шахматный автомат, сконструированный таким образом, что он отвечал на ходы партнера по игре, неизменно выигрывая партию. Это была кукла в турецком одеянии, с кальяном во рту, сидевшая за доской, покоившейся на просторном столе. Система зеркал со всех сторон создавала иллюзию, будто под столом ничего нет. На самом деле там сидел горбатый карлик, бывший мастером шахматной игры и двигавший руку куклы с помощью шнуров. К этой аппаратуре можно подобрать философский аналог. Выигрыш всегда обеспечен кукле, называемой «исторический материализм». Она сможет запросто справиться с любым, если возьмет к себе на службу теологию, которая в наши дни, как известно, стала маленькой и отвратительной, да и вообще ей лучше никому на глаза не показываться».

Думаю понятно, что там, где «теология», там и метафизика. Причем я не собираюсь утверждать, что тут речь обязательно идет о боге или что Маркс не является материалистом, да и Беньямин этого не утверждал, а употреблял слово «теология» именно в смысле того, что какая-то неявная метафизика должна иметь место, ибо без нее философия Маркса просто перестанет «работать».

Ровно то же самое говорит и Бертран Рассел в своей классической книге «История западной философии». В главе, посвященной Марксу, которая, кстати говоря, была вымарана советской цензурой в СССР, он пишет:

«Маркс провозглашал себя атеистом, но придерживался космического оптимизма, который может быть оправдан только теистически».

Рассел совсем не марксист, но он блестящий логик, и его сильная сторона заключается в том, что он очень хорошо видит именно формально-логические «дыры» и «узлы» в философских учениях. И тут, касательно учения Маркса, он констатирует, что без той или иной «теистичности» марксова философия просто теряет свой смысл.

Подчеркну еще раз, что слова о «теологичности» и «теистичности» учения Маркса оба философа используют весьма условно. Строго говоря, оба эти слова подразумевают наличие у Маркса «скрытого бога». Однако никто не стал бы говорить о боге относительно философии Маркса. Тут оба философа имеют в виду, только то, что у Маркса должно быть что-то, что, если так можно выразиться, выполняет в его системе «функцию» бога. Такую «функцию» для христиан «выполняет» Бог, а что ее выполняет для Маркса — оба философа не говорят. Но все понимают, что такую «функцию» может выполнить только нечто по определению метафизическое.

А вот что писал по данному поводу марксист Эрих Фромм в книге «Марксова концепция человека»:

«Самым распространенным заблуждением является идея о так называемом «материализме» Маркса, согласно которой Маркс якобы считал главным мотивом человеческой деятельности стремление к материальной выгоде, к удобствам, к максимальному благосостоянию, «обеспеченности» своей жизни и жизни своей семьи. Эта идея дополняется утверждением, будто Маркс не проявлял никакого интереса к индивиду и не понимал духовных потребностей человека: будто его идеалом был сытый и хорошо одетый «бездушный» человек. Одновременно Марксова критика религии отождествляется с отрицанием всех духовных ценностей (ибо духовность трактуется этими интерпретаторами исключительно как вера в Бога).

То есть, по Фромму, хотя Маркс и критиковал религию и провозглашал какой-то особый вид материализма (так, например, Энгельс яростно спорил с материализмом Декарта, что, в частности, говорит о том, что «материализмы» бывают очень разные…), вся эта критика ни в коем случае не была направлена на духовное как таковое. А где духовное, там и дух, а где дух, там та или иная метафизичность. Далее Фромм дает такую краткую характеристику учению Маркса:

«Философия Маркса — это скорее духовный экзистенциализм (излагаемый секуляризованным языком), и именно ввиду своей духовной сущности он не соответствует, а противостоит материалистической практике и материалистической философии нашего века».

Как там же пишет Фромм, такая «материалистическая философия нашего века» и привела к обществу потребления, то есть к «социализму», к которому Маркс не имел никакого отношения, а имеют отношение только современные леваки…

Итак, все понимают, что у Маркса есть метафизика. Вальтер Беньямин понимает, что у Маркса есть метафизика, Бертран Рассел понимает, что у Маркса есть метафизика, Эрих Фромм понимает, что у Маркса есть метафизика, и только леваки и современные «плазменные» марксисты ничего не понимают и не хотят понимать. Более того, как я уже сказал, дело не только в логическом «вычислении» факта метафизичности Маркса и в цитатах тех или иных философов, а в том, что только метафизический накал в ядре учения позволяет этому учению кого-либо зажигать и наполнять сокровенным смыслом слово «коммунизм».

Однако, установив очевидную метафизичность Маркса и таким образом начав обсуждать высшие и фундаментальные этажи его учения, без которых полемика с Гегелем была бы невозможна в принципе, а учение теряло бы весь смысл, равно как и слово «коммунизм», философы начинают говорить по этому поводу нечто странное.

Так, в этой же книге Эрих Фромм пишет следующее:

«Цель Маркса состояла в духовной эмансипации человека, в освобождении его от уз экономической зависимости, в восстановлении его личностной целостности, которая должна была помочь ему отыскать пути к единению с природой и другими людьми. Философия Маркса на нерелигиозном языке обозначала новый радикальный шаг вперед по пути пророческого мессианства, нацеленного на полное осуществление индивидуализма, то есть той цели, которой руководствовалось все западное общественное мышление со времен Возрождения и Реформации и до середины XIX в».

То, что Фромм продолжает тут подчеркивать духовный характер учения Маркса, — неудивительно. Удивительно другое — то, как понимал характер этой духовности Фромм. Так, он заявляет, что Маркс якобы хотел отыскать «пути к единению с природой». Несомненно, что Маркс искал пути единения с людьми, однако причем тут «единение с природой»? Во-первых, тут и без Маркса кто только этим не занимался, а во-вторых, все понимают, что учение Маркса проникнуто духом противостояния человека с природой, что, несмотря на весь «материализм», который пускай и можно понимать как частный случай пантеизма, Маркс очень непросто относится к природе и уж точно никогда не призывал к единению с ней.

Но самое удивительное, что якобы мессианство Маркса (которое действительно имело место!) было направлено на «полное осуществление индивидуализма». Фромм, конечно, очень уважаемый марксист, но, простите, что это за бред?

Что же касается Беньямина, то, когда он доходит до предельных метафизических этажей учения Маркса, он тоже начинает говорить нечто странное и невнятное. Так, в своей классической статье «Искусство в эпоху его автоматической воспроизводимости», справедливо сказав о том, что в основании любого искусства, в конечном счете, лежит культ, который и придает искусству «ауру», Беньямин утверждает, что, в противоположность фашизму, коммунизм должен заняться «политизацией искусства». То есть, по сути, он утверждает, что политика должна заменить культ, то есть то, что выполняло метафизическую «функцию». Что это такая за специфичная политизация, Беньямин не объясняет…

Короче говоря, когда даже наилучшие философы, в том числе и марксисты, доходят до главного в учении Маркса — они проваливаются. Однако сам Маркс по этому поводу все же нечто сказал, и это нечто нуждается в рассмотрении.

(продолжение следует)