Дьердь Лукач. Прожитые мысли: Автобиография в диалоге. СПб.: Владимир Даль, 2019

Дьердь Лукач. Прожитые мысли: Автобиография в диалоге. СПб.: Владимир Даль, 2019

Его талант признавали даже идеологические противники. Николай Бердяев назвал его «самым умным из коммунистических писателей, обнаружившим большую тонкость ума».

Воспоминания венгерского философа-марксиста Дьердя (Георга) Лукача (1885−1971) не совсем мемуары в привычном смысле слова. Первую часть из них составили цикл интервью мыслителя, который он дал своему ученику, писателю и переводчику Иштвану Эрши и историку литературы Эржебет Везер незадолго до смерти. Вторую — тогда же написанные и так же озаглавленные автобиографические наброски. Особенностью воспоминаний являлась их непосредственная связь с программным трудом Лукача «Онтологией общественного бытия», над которым философ трудился в последние годы жизни. Автор объяснял это

«попыткой сформулировать принципы марксистской онтологии: важнейшее положение для этой цели (автобиография, субъективное дополнение, иллюстрация, обоснование etc.)».

В «Прожитых мыслях» Лукач касался самых разнообразных тем: он повествовал о детстве и учебе в школе, первых литературных опытах и взгляде на философию. Подробно останавливался философ и на своем участии в неудачной попытке создать Венгерскую советскую республику весной — летом 1919 г., в правительстве которой он занимал должность заместителя наркома просвещения, а также являлся комиссаром в 5-й дивизии. Немало размышлял Лукач о жизни в Советском Союзе и об участии в другой Венгерской революции — 1956 года.

Как видно, жизнь автора «Молодого Гегеля» была далека от жизни академического философа.

Вот как описывал мыслитель свою службу в 5-й дивизии:

«Оборона Тисафюреда шла очень плохо, поскольку будапештские красноармейцы разбежались без единого выстрела, и таким образом оба других батальона (дивизии — А. М.), которые уже были на месте для достойной обороны Тисафюреда, не смогли удержать свои позиции (…) И тогда порядок я восстановил очень энергично, то есть, когда мы переправились в Поросло, я созвал чрезвычайный военный трибунал и восемь человек из этого беглого батальона расстреляли на рыночной площади. Тем самым в общем и целом порядок там был восстановлен».

Естественно, Лукач касался и внутрипартийной борьбы в СССР, свидетелем которой он был. Философ довольно скептически относился к антисталинской оппозиции. Мемуарист соглашался с мнением Ленина, что

«Троцкий приобрел себе в Гражданской войне большие заслуги, что он принадлежал к ним (к большевикам), но не был их человеком (…) Троцкий и троцкисты абсолютно не нравились мне».

Не менее холоден был мыслитель ко Льву Каменеву и Григорию Зиновьеву, которые «превратились после революции в бюрократов».

Но при этом само коммунистическое учение Лукач мыслил отнюдь не в сталинских, а, напротив, в гуманистических категориях, видя «глубочайшую истину марксизма» в «становлении человека человеком как содержание исторического процесса, которое воплощается — очень разнообразно — в каждой отдельной человеческой жизни».

Вот только как этот гуманизм соотносится с жизнями восьми солдат, расстрелянных по приказу Лукача?

Издание предоставлено книжным магазином «Циолковский».