Для жителей «государства без территории», каковыми ощущали себя русские эмигранты, периодика играла важную роль. По мнению московских историков литературы Олега Коростелева и Марины Крынжиной, в диаспоре «газеты и журналы были одновременно трибуной, кружком, местом выработки новых идей и пропаганды их, центром общения… средством самоидентификации». Даже небольшие колонии изгнанников, создавших объединение или организацию, тут же начинали выпускать журнал или газету, которые, как правило, прекращались в первый год существования, а иногда и на первом же номере.

Подобные издания отражали мнения различных групп изгнанников по политическим, религиозным, историческим вопросам.

Книга затрагивает разнообразные темы, связанные с периодикой Русского зарубежья и ведущими ее представителями. Авторы рассматривают, как оценивалась деятельность наиболее авторитетного журнала «первой волны» эмиграции «Современные записки», анализируется и «Новый журнал», ставший в годы Второй мировой войны его правопреемником. Исследователи пишут о нью-йоркском журнале «Опыты», ставшем плодотворной «лабораторией» для диалога «первой» и «второй волн».

Отдельно рассмотрены «Парижский вестник» и «Новое слово», печально знаменитые коллаборационистские органы русской эмиграции, в которых, впрочем, печатались такие не последние представители зарубежья, как Александр Бенуа, Николай Евреинов, Алексей фон Лампе, Серж Лифарь, Иван Шмелев.

Касаясь известных эмигрантов, подвизавшихся на ниве журналистики, исследователи выделяют одного из организаторов знаменитых религиозно-философских собраний Дмитрия Философова, раскрывшего свой талант уже политического публициста в варшавских «Мече» и «Свободе».

Интересны и оценки периодических изданий зарубежья, зафиксированные в дневнике поэта Антонина Ладинского, работавшего в газете Павла Милюкова «Последние новости»:

«В редакции «России и славянства», куда я зашел, чтобы взять рождественский номер с моим рассказом, познакомился с П. Б. Струве. За столом писал бородатый немец и спасал Россию. От его бороды веет почтенной скукой».

Впрочем, по возвращении в Советский Союз, как это видно из последующих записей Ладинского, жизнь в эмиграции уже не казалась ему «почтенной скукой», и он мог бы сказать о ней словами другого замечательного писателя Аркадия Аверченко: «Кому это мешало?» В том числе и журналистика русского зарубежья.