Как и первая часть Антологии (о ней мы писали тут), настоящий сборник через документы личного происхождения показывает единство философского, литературного и общественно-политического дискурсов русской культуры. В значительной степени это единство проявилось уже в ходе знаменитых Религиозно-философских собраний (1901−1903 гг.), в которых приняли участие многие иерархи церкви, философы, писатели и общественные деятели. Впрочем, не всем участникам они нравились, что также нашло свое отражение в книге. Известный художник и мемуарист Александр Бенуа писал своему другу, литературному критику Петру Перцову:

«Толпа и духота возрастающие… Вопросы запутываются, а впрочем, с известной стороны, и выясняются… Вообще же, несмотря на взывания Дмитрия Сергеевича (Мережковского — А. М.), совсем нет мистицизма, религиозность, религиозная полемика, схоластика, так называемая христианская мораль, на пять копеек Канта, на грош Ницше, немного либерализма, отрыжка Дневника Писателя (Достоевского — А. М.) — вот и всё».

Тем не менее живописец писал: «Ждем вас сюда».Касаясь общественно-политических исканий, читатель, в числе прочего, найдет в сборнике много материалов, связанных с организацией Христианское братство борьбы (официально возникло в следующем году, ХББ). ХББ было первой попыткой создать в России христианскую политическую организацию. Братство декларировало

«борьбу с самым безбожным проявлением светской власти — с самодержавием, кощунственно прикрывающимся авторитетом церкви, терзающим народное тело и сковывающим все добрые силы общества».

В него входили такие философы, как Павел Флоренский, Владимир Эрн и Валентин Свенцицкий, организации симпатизировал Андрей Белый. Не менее интересны приводимые в книге взаимные оценки мыслителей. Так, тот же Флоренский писал Розанову:

«Мне кажется, что вы не философ, ибо философия есть система и форма прежде всего. Однако для меня нет сомнений, что новые данные, открытые вами в тайниках быта и духа, найдет своего формовщика; не знаю через 50, через 100 лет, но это случится рано или поздно, подобно тому, как Бёме истолкован Шеллингом, Баадером и отчасти Гегелем в системе. Пока этого не будет, Вы, в своем существе, не будете вполне понятны почти никому; рассуждать с Вами нельзя, так как Вас можно и должно слушать только».

Чего здесь больше, критики или похвалы, не ясно. Впрочем, в философии всегда должна быть загадка. Как и в отношениях между философами.