Адмирал Колчак и белое репрессивное право
Мог ли почтенный французский профессор истории, один из основателей знаменитой Школы «Анналов» Люсьен Февр знать, что выдвинутое им понятие бои за историю будет понято в России буквально.
Парадокс: спустя почти сто лет после гибели адмирала Александра Колчака (1873−1920) его имя вызывает отнюдь не академические споры. Памятную доску в честь флотоводца в Санкт-Петербурге несколько раз обливали краской.
Эти «бои за историю» перерастают в судебные битвы: уже упомянутая доска была демонтирована по решению суда. Но аналогичный иск по поводу памятника Колчаку в Иркутске суд отклонил. Одинаковые требования и два прямо противоположных решения суда в одной стране и практически в одно время…
Но, по счастью, «бои за историю» принимают не только такие далекие от академизма формы. Книга доктора исторических наук Владимира Хандорина (Москва) опровергает наиболее распространенные заблуждения, связанные с именем одного из лидеров отечественной контрреволюции.
Ученый пишет о Колчаке как ученом и флотоводце. В частности, он указывает на несостоятельность утверждений о том, что будущий адмирал ничем особо не отличился в ходе полярных экспедиций. Помимо награды Академии Наук за монографию о льдах Сибирского и Карского морей, Колчак был отмечен своим непосредственным начальником, известным геологом и исследователем севера бароном Эдуардом Толлем. Последний назвал именем Колчака ранее неизвестный остров, а один из мысов — Софьей, в честь супруги Александра Васильевича.
Сложнее обстоит дело с «белым террором» и ролью в нем Верховного правителя. Хандорин обращает внимание, что
«репрессивное законодательство Колчака — как и все остальное законодательство его правительства — опиралось на аналогичное законодательство дореволюционной России».
В частности, в борьбе с революционным подпольем и партизанами власти опирались на меры, разработанные Петром Столыпиным в бытность последнего министром внутренних дел и премьер-министром.
Вместе с тем, справедливо замечает историк, «в условиях Гражданской войны восстановление судебной системы не было закончено». Кроме того,
«дополнения к статьям 99 и 100 дореволюционного Уголовного уложения (покушение на главу государства и существующий строй — А.М.), предусматривали наказание, вплоть до смертной казни, за «воспрепятствование к осуществлению власти».
Формулировка была крайне расплывчата, чем, увы, нередко пользовались военно-полевые суды. Также имел место приказ от 14 мая 1919 г.:
«лиц, добровольно служащих на стороне красных… во время ведения операций… в плен не брать и расстреливать на месте без суда».
Но, подчеркивалось далее в приказе: «при поимке их в дальнейшем… арестовывать и предавать военно-полевому суду».
Отрадно, что книга, несмотря на симпатии автора к своему герою, не скрывает совершенных им ошибок, а научный подход сочетается с популярностью изложения. Может быть, это хоть как-то снизит накал «боев за историю».