Под самый конец прошедшего года в Неделю святых праотец на Литургии читалась притча о званых на брачный пир. И многие известные проповедники довольно привычно и предсказуемо растолковали ее, как толкуют ее уже сотни лет. Таким, например, образом:

Андрей Миронов. Притча о брачном пире. 2014

«В жизни человека нет ничего более важного, чем участие в трапезе Господней. Если Господь приглашает — надо все отложить и прийти. Самое важное в нашей жизни — участвовать в трапезе Господней».

Это достаточно дежурное толкование притчи, можно обнаружить сотни образцов подобного призыва к верующим исполнять главное в их христианской жизни. Однако относительно того, что участие в трапезе есть «самое важное» для христиан, можно и нужно поспорить. Тема эта застарелая, имеет множество ступеней деградации, а богословское утверждение о безусловной первостепенной важности участия христиан в трапезе Господней с учетом того, что люди как-никак научились соотносить причины и следствия, на сегодняшний день видится далеко не очевидным. По крайней мере, нуждающимся в разъяснении, а не лишь в призыве принять это как факт.

Евхаристия в церковном учении есть главное таинство. Повторим, не «дело», а таинство, регулярное участие в котором считается обязательным. Если не иметь в виду языческое понимание таинств (мистерий), то в христианстве это изначально действия, куда не допускались непосвященные. Что не значит, будто изначально христиане, кроме как собираться и трапезничать, ничего больше не делали. Они собирались на евхаристию после того, как исполнили всё, что наметили, и там же намечали, что им предстоит сделать еще для утверждения Евангелия. Трапеза для них была венцом всякого дела, а не самым-самым главным делом, кроме которого больше ничего «христианского» они и придумать не могли.

Евхаристия. Фреска. XIV в

Соотнесем теперь жизнь христианскую с жизнью человеческой, чтобы было понятно. Жизнь всякая человеческая не состоит из одной лишь сплошной трапезы, да и вряд ли много людей про себя осмелятся сказать, что трапеза в их жизни есть наиглавнейшее дело. Трапеза вообще-то ознаменует отдых, восстановление сил после всякого исполненного дела, а также перед работой человек подкрепляет себя. Однако же можно сказать, что без пищи человек долго не протянет. Если даже оставить в стороне без рассмотрения «духовную» сторону и считать по умолчанию безусловно важной подзарядку духовными невидимыми силами, то вечеря Господня в первую очередь знаменует собой общение. Не только с Богом, посредством вкушения божественных даров, о природе которых, кстати, христиане по сию пору ничего внятного сказать не могут, кроме общих слов, но и общение между собой.

Это то самое, без чего человек жить не может — без общения с близкими, родными, единомышленниками, да просто с ума сойдет от одиночества. На брачный пир Господь в упомянутой притче разве зовет божественного вкусить? Да нет, разделить радость зовет. В любом праздничном собрании разве можно выделить непосредственно еду как главное? Нет, здесь важно проявить чуткость, внимание, достичь взаимности, близости, единодушия, то есть вместе порадоваться. Давайте с жизни обычной человеческой теперь перейдем к жизни Христа. Он что, трапезничал каждый день и рассказывал, что трапезничать с Ним важнее всего на свете? Да нет, Он пахал как вол. Недоедал, недосыпал, крова не имел, скрывался. А вечеря появляется в самом конце Евангелий, когда все дела на Земле Христа исполнились.

Михаил Нестеров. Литургия ангелов. 1911

И что, христиане могут этим похвастать? Всё сделали, а теперь главное — каждый день на трапезе быть? Господь зовет, приглашает. Да вообще-то нет. Господь много куда приглашает. Продать имение и раздать нищим, например. Взять крест и идти за Ним. Наконец, возлюбить ближнего. Очень много куда приглашает, куда не особо много кто стремится. Все уже сделались миротворцами, алчущими и жаждущими правды, все уже милостивые и изгнанные правды ради? Все перестали гневаться, клясться, обманывать? Конечно, по окончании всякого дела венчать должна трапеза. Благодарение, что дело исполнено с Божьей помощью со всяким благополучием. Но разве всё это уже исполнено настолько, что пора на трапезу? Почему из столь многих призывов такой упор исключительно на нее?

Возможно, потому люди и перестают ходить в храм исключительно на трапезу, что ощущают диссонанс. Ничего еще не сделано, пальцем даже не пошевелили, но уже «готовь к обеду ложку». Странно было бы считать, что Бог от людей требует в первую очередь присутствия на пиру. Трапезу Господню можно назвать венцом всякого дела, а венец — это то, что венчает, знаменует успешный, благоприятный исход, конец всего исполненного. Так же Христос собрал на вечерю учеников, знаменуя тем самым, что дело Свое, порученное Им от Отца, Он исполнил. А всё, что было до той самой трапезы — тяжелый изнуренный труд, полный всяческих лишений, опасностей. Так что можно уверенно сказать, что трапеза Господня — это венец, конечно, христианского делания.

Но венец есть то, что венчает. Теперь остается малость: узнать, что мы такое «венчаем» своим присутствием на трапезе. Это кажется понятным. Венчаем само на ней присутствие. Трапеза в таком случае и дело само наиважнейшее, и заодно венец его. Выходит так. Отмечаем то, что пришли отметиться. И можно по домам. Хотя в те далекие времена, когда номинальных христиан вдруг стало неожиданно много, а занять их было особенно нечем, удержание их в русле традиции сводилось по большому счету лишь привлечением в храм. Паства была крайне сырая, во многом даже бездеятельная, основные христианские дела на то время вершились церковным руководством, всё это настолько вошло в привычку, что по сию пору оставить эту привычку никому в голову не приходит.

Дуччо ди Буонисенья. Христос и ученики

Но дело в том, что даже номинальных христиан становится всё меньше и меньше и будет становиться всё меньше, процесс этот неотвратим, он длится сотни полторы лет и набирает силу. И пусть пока еще тех, кого важно лишь «привлечь в храм», достаточно для того, чтобы сообщить им о «самом главном» для них и больше ничего не требовать. Ходят себе и ходят, пришли на трапезу, вот и всё их христианство. Точнее, их и не привлекать не надо, они согласны полностью с таким положением дел. Такие будут, в общем-то, всегда. Слой их будет редеть, храмы будут пустеть, но какое-то количество останется верным этому «главному» — обязательному присутствию в храме. Но это же объяснение «главного» есть сильнейший барьер для тех, кто понимает, что с таким «главным» всё прочее Евангелие видится в тумане.

Ведь интеллектуальный уровень многих мирян сегодня порою выше, чем уровень руководства, пастырей, ведущих овец в пастбища Царства Небесного своими зажигательными проповедями. И какое отличие тех, кто пришел на трапезу, то есть в храм, от тех, кто в притче о званых на пир на него не пошел, сославшись на дела, если после трапезы все ровно так же расходятся по своим делам, и так до следующей трапезы? Сразу после того, как Иисус рассказал притчу о званых на брачный пир, последовали Его слова о том, что «кто не несет креста своего и идет за Мною, не может быть Моим учеником». Может быть, всё же это главное? А трапеза — после исполнения сего.