«Законные» отношения нужны беззаконникам

Обратимся к фрагментам посланий Павла апостолу Тимофею, спутнику, ученику и другу, в которых повторялась примерно одна мысль. Приведем некоторые отрывки:

«О, Тимофей! Храни преданное тебе, отвращаясь негодного пустословия и прекословий лжеименного знания, которому предавшись, некоторые уклонились от веры… Проповедуй слово, настой во время и не во время, обличай, запрещай, увещевай со всяким долготерпением и назиданием. Ибо будет время, когда здравого учения принимать не будут, но по своим прихотям будут избирать себе учителей, которые льстили бы слуху; и от истины отвратят слух и обратятся к басням. … Держись образца здравого учения, которое ты слышал от меня, с верою и любовью во Христе Иисусе».

Разговоры о том, чье учение здоровее, а чье состоит из басен, лжеименного знания, чьи учителя истинные, а чьи предались не тому, уклонились, от истины отвращают слух, каждая христианская конфессия ведет на свой лад, использует свою аргументацию. Но если закрыть глаза на совсем уж явный вздор, то по логике вполне убедительно выходит, что они все истинные. В православии, например, трудами святителя Игнатия Брянчанинова было железно доказано со всеми приведенными примерами, что истинность православия держится на том, что наши монахи, имея твердое учение, освоили правильную молитву, которую прекрасно слышат на небесах, и оттого видения с того света у них всех истинные, монахи же в других религиях, если что и увидят с того света, то это точно бесы, демоны, являющиеся лицам, пребывающим в прелести (термин, обозначающий в монашестве лжедуховность, когда молитвенник думает, что у него все с духовностью в порядке, а у него очень не в порядке на самом деле, и в основном это из-за ошибок в молитве, неправильного на нее настроя), а в некоторых христианских Церквях и вовсе нет монахов, по каковой причине там совсем все плохо.

Такое объяснение всем очень понравилось, появилось даже много последователей, которые добавили кое-что от себя, обнаружив в других религиях такие ужасы, что любой нормальный православный человек должен держаться от них как можно дальше, а если кому по духовной скудости попервой угораздило там оказаться, то бежать надо со всех ног к единственной спасительной пристани под крыло монахов, которые знают, как надо молиться, чтобы не угодить в прелесть лжеименного знания. То есть все очень убедительно, как у всех, по крайней мере, не хуже и наглядно. Единственной закавыкой остается вопрос, что же со всем этим делать. Ведь истинность, выходит, дана лишь тем, кто совсем правильно научился молиться, а остальные просто «при истине». Обычно в охранниках. Охраняют истину, которой сами персонально не обладают, но лишь знают о ее существовании.

Между тем, как мы уже говорили, апостолам была чужда мысль, что истинное учение нуждается в каком-либо изложении, в своде правил. Для них учение Христа было интуитивно понятным, в своих посланиях они даже увещевали избегать тех или иных действий. И очень осторожно, дабы их эти слова снова не стали выглядеть законом. Повторения о том, что надо просто преуспевать «в правде, благочестии, вере, любви, терпении, кротости», делались мимоходом, даже не как напоминание, а как очевидность, напоминания не требующая. На фразе же об избегании «негодного пустословия и прекословий лжеименного знания» следует остановиться отдельно, поскольку перевод тут плохо дает представление о смысле сказанного. «Прекословия» здесь — это антитезы (αντίθεσις). Не просто какая-то словесная перепалка, в которой не надо участвовать, а методы религиозного разглагольствования. Из посланий к Тимофею можно видеть, как Павла беспокоило то, что в устрояющейся Церкви многие сразу же начинают приниматься за «главное». Расписать все по буквам. Создать Закон заново, где было бы прописано все до мелочей.

«Отходя в Македонию, я просил тебя пребыть в Ефесе и увещевать некоторых, чтобы они не учили иному и не занимались баснями и родословиями бесконечными, которые производят больше споры, нежели Божие назидание в вере. Цель же увещания есть любовь от чистого сердца и доброй совести и нелицемерной веры, от чего отступив, некоторые уклонились в пустословие, желая быть законоучителями, но не разумея ни того, о чем говорят, ни того, что утверждают. А мы знаем, что закон добр, если кто законно употребляет его, зная, что закон положен не для праведника, но для беззаконных и непокоривых, нечестивых и грешников, развратных и оскверненных, для оскорбителей отца и матери, для человекоубийц».

И так далее. То есть речь идет о том, что среди своих законы не нужны, достаточно увещеваний, ситуативных действий, но не следует заранее считать всех подсудными. Относительно лютых грешников, на которых увещевание не действует, Павел не говорит, что по отношению к ним надо применить какой-то закон. Нет, он настаивает на том, что с ними надо просто прервать всякое общение, они просто становятся балластом. Ему чужда мысль, что среди своих могут быть положены какие-то «законные» отношения. Они без всякого закона законны, говорит он, если в основу положены вера и правда. Истинность определяется не сводом правил, но понятными всем действиями. «При истине» нельзя состоять, невозможно ее «охранять», ее можно лишь утверждать в жизни самою своею жизнью. Однако в историческом христианстве противопоставления себя хорошего другим нехорошим антитезы и прения о том, кто правильней учит и почему, заняли чуть не главное место, требующее зачем-то еще и охранения.

Многие сотни лет христиане охраняли себя друг от друга, обращая внимания на всякие мелочи, совершенно некритично относясь к бревнам в своем глазу. Бревна следует вынимать, ибо они балласт не меньший, чем все перечисленные Павлом беззаконные действия, которые отторгают людей от истины.