Куростров: самое громкое преступление XI века на Северной Двине

Когда гости Холмогор насыщаются хождениями вокруг Спасо-Преображенского собора, подъемами на колокольню и осмотром креста на месте ссылки императора Иоанна VI, они погружаются на баржу летом или едут по ледовой переправе зимой, пересекают реку Курью и оказываются на Курострове. Дорога от переправы ведет к развилке: направо — село Ломоносово, родина Михаила Васильевича, налево — дорога в полях, мимо чудом сохранившегося куска елового леса. Редкий турист остановит машину и пойдет побродить между вековых елей, огибая непонятные холмики и разглядывая сельхозпостройку советского периода. Здесь — все, что осталось от легендарного Куровского ельника, места загадочного: «Говорили что тут живет дух Скарбник, оберегающий клад, оставшийся от чуди… который заставлял людей бродить в роще; мимо ельника, особенно в ночное время, боялись проезжать, а раскольники считали его священною рощею и до 1840 года хоронили туда покойников… Куростровский ельник в нынешнее время составляет лишь десятую часть того, что был он прежде; ныне он не достигает длиною даже ста сажен, в ширину не более тридцати сажен… а ранее… был ничуть не менее квадратной версты» (1). Ельник связан с самым громким ограблением, совершенном почти 1000 лет назад, обстоятельства которого полезно знать всем, посещающим Куростров — родину М. В. Ломоносова.

Обвиняемые.

Норвежцы Торир Собака, Карли и Гунстейн и члены экипажей их кораблей.

Торир Собака — «один из богатейших жителей севера… с острова Биаркей» — современник норвежского короля Олафа Святого (1015 по 1028 гг.), жестокого христианизатора Норвегии, отца принцессы Ингигерды — жены князя Ярослава Мудрого. Главное историческое деяние Собаки — убийство в 1030 году Олафа в сражении при Стикластадире, когда Торир воткнул в королевский живот копье, отбыл в Иерусалим замаливать грехи и не вернулся. Русско-финский историк Скандинавии К. Ф. Тиандер (1873−1938): «Это — типичный викинг. Его алчность не знает предела; для добывания денег он прилагает смекалку купца и храбрость воина, хитрость вора и дерзость разбойника. Столь же ненасытной кажется и его мстительность… в преследовании своих целей Торир выказывает такую силу воли, такую находчивость и, прибавим, такую жестокость, что, читая захватывающий рассказ Снорри, мы невольно начинаем ощущать в нем героя» (2). Для решения задач Торир использовал колдовство — то делал невидимыми своих людей рассыпая волшебную золу, то становился неуязвимым, надевая заколдованную куртку из шкуры оленя.

Соучастники — Карли и Гунстейн. К.Ф.Тиандер: «На острове Лангей, лежащем также на севере Норвегии, жили два брата — Гунстейн и Карли. Последний хотел поступить на службу короля, с этой целью встретился с Асмундом. Направляясь вдвоем к королю, они встретились с Асбиерном. «Вот он, в синей куртке, у руля!» говорит Асмунд. «Так я ему сделаю ее красной», — отвечает Карли. Метнув копье, он попал Асбиерну в грудь и убил его» (3). Так Карли прошел проверку перед службой норвежскому королю.

Обстоятельства преступления.

К. Ф. Тиандер: «Карли… взял согласно приказу короля казенные деньги и… корабль. …Карли будет находиться в товариществе с королем, и каждый из них будет иметь поровну денег. Вместе с Карли поехал и брат его Гунстейн… их было 25 человек… Торир Собака… послал спросить, не желают ли они ездить вместе с ним и делить пополам добычу. Карли соглашается…» (4).

Исландский скальд Снорри Стурлусон (1179−1241): «Когда они приплыли в страну бьярмов, они пристали у торжища, и начали торг. …накупили вдоволь товара… Когда торг кончился, они отправились вниз по реке Вине… и стали держать совет. Торир спросил, не хотят ли они… добыть себе еще добра. Ему ответили, что хотят… Торир говорит, что есть такой обычай, что, если умирает богатый человек, все его имущество делят между умершим и его наследниками. Мертвому достается половина или треть… Это сокровище… зарывают… в курганы… Они оставили людей охранять корабли и сошли на берег.

Сначала они шли по равнине, потом начались большие леса… Они вышли на большую поляну… с высоким частоколом… Торир… перелез через частокол… Карли тоже перебрался… и открыли… (ворота, — прим. автора). Тут все бросились внутрь. Торир сказал: «Здесь… курган. В нем золото и серебро… стоит также бог бьярмов, который называется Йомали. Пусть никто не смеет его грабить».

Они… выкопали… столько сокровищ, сколько могли унести… Торир вернулся к Йомали и взял серебряную чашу… Она была доверху наполнена серебряными монетами. Карли… побежал к Йомали и увидел, что на шее у того висит огромное ожерелье… поднял секиру и рассек нитку, на которой оно держалось… у Йомали голова слетела с плеч… раздался… грохот… Карли взял ожерелье, и они бросились бежать… на поляну выскочили стражи и затрубили тревогу… норвежцы… побежали к лесу… Торир Собака шел позади… Перед ним шли двое и несли мешок… Торир брал из мешка… золу и… бросал ее вперед на своих людей.

Так они вышли из леса в поле… Бьярмы… бросились на них… Но им никак не удавалось подойти… чтобы их оружие могло причинить норвежцам вред, и норвежцы тогда поняли, что те их не видят… первыми на корабль сели Карли и его люди… подняли якоря… поставили парус, и корабль быстро вышел в море. А Торир… задержался… Когда они наконец подняли парус… и те и другие поплыли по Гандвику» (5).

Другие свидетели повторяют Стурлусона.

М. В. Ломоносов (1711−1765): «Явствует сие из Стурлезона, где описывает езду Торета некоего и Карла в Двину — реку, кои, будучи от короля своего Олава, поименованием Святого, посланы в Биармию для торгу, присовокупили к тому татьбу, ограбили золото и серебро из кладбищ, сорвали с деревянного Иомалы дорогое ожерелье и взяли серебряную чашу с деньгами» (6).

Н. М. Карамзин (1766−1826): «…россиянам надлежало прежде овладеть всеми ближайшими местами Архангельской и Вологодской губерний, древним отечеством народов чудских… Там, на берегах Двины, в начале XI века, по сказанию исландцев, был торговый город, где съезжались летом купцы скандинавские и где норвежцы, отправленные в Биармию св. Олофом, Ярославовым современником, ограбили кладбище и похитили украшение финского бога Йомалы» (7).

Этнограф П. С. Ефименко (1835−1908): «Норвежцы Торер и Карл, отправленные в Биармию королем Олавом, современником Ярослава (1017−1026), накупив мехов во время славной ярмарки, зашли со своими товарищами в упомянутое кладбище в глубокую ночь, похитили все, что могли, отсекли голову Иомаллы, чтобы снять крепко привязанное ожерелье. Во время похищения вдруг раздался ужасный звук и треск. Стражи кладбища пробудились и начали трубить в рога. Воры спаслись бегством; жители с криком и воплем гнались за ними и со всех сторон окружили их; но, будучи неискусны в воинском деле, не могли ничего сделать отважным грабителям, которые благополучно дошли до кораблей своих» (8).

Есть и другие подозреваемые — биограф Ломоносова, краевед и священник А. Грандилевский (1875−1914) помимо подвигов Торира упоминает народные предания, что капище Йомалы ограбили не норвежцы, а новгородцы: «Но новгородцы (вместо норвежцев в народных сказаниях являются новгородцы), несмотря на такие предосторожности чуди, все-таки смогли ограбить идола и уйти невредимыми. …по рассказам…: чудь поспешно села на лодки, погналась за грабителями, настигла и сразилась с ними у селения Курьи, но одолеть не смогла. От той битвы одна деревня Курьи будто и получила название Побоище, сохранившееся и поныне» (9).

Время преступления.

К. Ф. Тиандер, совместив события в «Саге о Святом Олофе» с норвежскими летописями, точно называет дату поездки Торира в Бьярмланд: «Убийство Торира Моржа (упоминается в саге, — прим. автора) Вигфуссон относит к 1023 году; поэтому следует отнести поездку Торира в Биармаланд к 1026 году. В 1028 году Кнут (упоминается в саге и в летописях, — прим. автора) напал на Норвегию, а в 1030 году произошло роковое сражение под Стикластадом (упоминается в саге и в летописях, — прим. автора)» (10). Остальные менее точны — Ломоносов не упоминает времени «татьбы», Карамзин пишет: «в начале XI века», Ефименко — «отправленные… королем Олафом, современником Ярослава Мудрого (1017−1026)».

Место и объект преступления.

Снорри Стурлусон: «Когда они приплыли в страну бьярмов… они отправились вниз по реке Вине… Сначала они шли по равнине, потом начались большие леса… побежали к лесу… вышли из леса в поле».

Ломоносов: «описывает езду Торета… в Двину реку… послан в Биармию… Пермия, кою они Биармией называют, далече простиралась от Белого моря в верх от Двины-реки… В Северную Двину реку с моря входили морскими судами до некоторого купеческого, где летом бывало многолюдное и славное торговище, без сомнения, где стоит город Холмогоры».

Карамзин: «Местами Архангельской… губернии… там, на берегах Двины… был торговый город».

П. С. Ефименко: «В начале XI века на берегах Двины был торговый город Биармии, в который летом приезжали купцы из Скандинавии на славную ярмарку и покупали меха. Здесь же находилось богатое кладбище, потому что жители имели обыкновение зарывать в могилу часть богатств, оставленных умершим. Это место окружено было лесом и забором, в середине стоял истукан бога Иомаллы, сделанный весьма искусно из самого лучшего дерева; истукан был украшен золотом и драгоценными камнями, ярко озарявшими все окружающие места. На голове Иомаллы блистала золотая корона с двенадцатью редкими камнями, ожерелье его ценилось в 300 марок (150 фунтов) золота, на коленах его стояла золотая чаша, наполненная золотыми монетами, и такой величины, что четыре человека могли напиться из нее досыта. Его одежда превосходила груз трех самых богатейших кораблей» (11).

Заявление Ломоносова о торговле «без сомнения там, где стоит город Холмогоры» привело к двум версиям места капища — основатель финно-угроведения Андреас Шегрен (1794−1855) считал что оно находилось на месте Холмогор, а священник А. Н. Грандилевский искал его на Курострове, родине Ломоносова, в 10 километрах от города:

«Родина Михаила Васильевича Ломоносова именуется Куростровским селением… до сих пор существуют знаменитый Куростровский ельник и остатки других… в них… обитал полудикий народ, именовавшийся чудью. …Уже во времена Ярослава Мудрого в Биармии был славный город, на месте нынешних Холмогор, и близ него чудское кладбище — в том месте, где теперь Куростровское селение. И в таинственном сумраке Куростровского ельника, и теперь существующего, пребывал знаменитейший идол Йомаллы.

О том… подтверждает ученый Кастрен… жители Курострова помнят что-то смутное: … 2) Идол Йомаллы был слит из серебра, прикреплен к самому большому дереву и держал в руках большую чашу. Чудь, приходя молиться, клали в чашу серебро и золото. Ни денег, ни идола украсть было нельзя, потому что чудь крепко берегла своего бога; постоянно около него стояли часовые, а дабы и они не пропустили кого-либо из воров, около самого идола были проведены пружины; кто дотронется до идола хоть одним пальцем, сейчас пружины заиграют, зазвенят разного рода колокольчики, и тут не уйдешь никогда…

3) Близ ельника, в полуверсте от него на холме… погребены три чудских князя… Что касается предания об идоле Юмаллы, то известность этого предания… заключается в объяснении этим преданием давнего наименования Юрмалою всей окрестности, примыкающей к Куростровскому ельнику; Юрмола — очевиднейшее изменение слова Юмалла, Йомалла, с этим именем и теперь оставлен весь почти низменный северный край Курострова, предельным концом которого с северо-западной стороны служит пресловутый Куростровский ельник…

Но самым лучшим доказательством того, что местонахождение идола Юмаллы следует искать в Курострове… по описанию Штурлезона, является могильный холм, по преданию, набросанный над тремя чудскими князьями, около… богатейшего чудского кладбища, да вблизи этого места… стоял густой лес — местонахождение Юмаллы. Лес этот и ныне удален от холма не более, как на полверсты немного к северо-западу» (12).

Шегреновскую версию, что капище было на месте Холмогор, разоблачает К. Тиандер, ссылающийся на Стурлусона, что на этом месте было не чудское поселение, а фактория викингов. Обоснованность фактории оставим на совести скандинава Тиандера (13).

Следствие.

Реально живший в XII веке Стурлусон обвиняет реально живших в XI веке Торира Собаку, Карли и Гунсдейна в ограблении капища Йомалы на Двине. «Народные предания», что этим же занимались неназванные «новгородцы», не имеют фактуры.

Торир — не первый из норвежцев, кто грабил капище Йомалы. Саги — «Об Одде Стреле» и о «Боси и Херрауде» с такими же сюжетами, но самым достоверным считается грабеж Торира.

Обвиняемые признаны виновными историками и этнографами Ломоносовым, Карамзиным, Ефименко, Покровским, Грандилевским и другими. Их уверенность опирается на «Сагу об Олофе Святом» из свода «Круг Земной» и на репутацию Снорри Стурлусона как надежного источника. Но он ли автор? «Круг Земной» лишь приписывают ему. Других, независимых от Стурлусона, источников по тем событиям нет.

Время совершения преступления — 1026 год.

Объект преступления. Ограблено капище чудского бога Йомалы — святыня дорусского населения бассейна Северной Двины. Это охраняемый частокол с воротами, курганом где зарыты подношения, и сидящим истуканом божества, с ожерельем на шее и серебряной чашей, наполненной монетами, на коленях. Похожее капище в «Саге об Одде Стреле» — там нет частокола, нет истукана, но есть курган с зарытыми монетами. К. Тиандер считает, что одно не мешает другому и что Одд приезжал грабить чуть раньше Торира — после него поставили частокол, а истукана Одд не заметил в темноте.

Проблема с местом преступления. Стурлусон дает две привязки к местности — события происходят в Бьярмланде на реке Вине. В многовековую дискуссию, где Биармия, погружаться не стоит, а Вина признается большинством историков Северной Двиной. Остальные признаки — «лес, поле» — могут принадлежать любой местности.

М. В. Ломоносов вводит третью привязку к месту — торговали «без сомнения, где стоит город Холмогоры». И опирается, похоже, на «народные предания», которые помнит по куростровско-холмогорской юности. Прямых доказательств, что место Холмогор в дорусский период занимало чудское поселение, нет. Есть косвенные — холм Городок в бывшем Курцевском посаде, где сейчас Спасо-Преображенский собор, — древнее укрепленное место. Именно здесь с XV века и ранее неизменно воздвигались церкви — что является признаком бывшего языческого капища. Но это предположения, и оснований у Ломоносова привязывать «торжище» к месту Холмогор было маловато. Слово за археологией — на Городке она проводилась, только с другими целями.

Н. М. Карамзин ведет себя осторожнее и не локализует «торговый город» у места Холмогор, не упоминает их.

Описание места преступления А. Н. Грандилевским опираются на указание Ломоносова — «место, где стоит город Холмогоры». Если признать правоту академика, то священник лишь уточняет его — карта и топонимика не дают простора ошибке. Грандилевский приводит два доказательства: сходство куростровского топонима Юрмалы и имени идола Йомалы и холм-могилу князей как часть упомянутого Стурлусоном кладбища. Упоминается священником и деревня Побоище, на месте которой чудь якобы нагнала ограбивших капище новгородцев, — но настигнутыми могли быть и норвежцы.

Разберемся. Топоним Юрмала тщательно исследовал лингвист А. К. Матвеев (1926−2010): «Юрмала (Юрмола), луг на Курострове… Иногда луг именуют о. Юрмала, так как он отделен от основной части Курострова небольшой речкой. На лугу находится оз. Юрмальское… напрашивается вывод, что… слово «юрмала» соответствует какой-то разновидности берега» (14). То есть Юрмала — берег, и Грандилевский не прав? Матвеев упоминает и другие значения Юрмалы — в эстонском juurima «корчевать»; финское juuri — «корень», ижорское juri «корень, комель, основание», карельское juuri — «корень, комель, основание, низ, край», эстонское juur — «корень», вепское jur — «корень» (13), но почему-то уверенно заявляет «семантика… не связана с процессом корчевания». Может, луг образовался в результате корчевания ельника на песчаном берегу? Может. Значит, нельзя исключать и версию Грандилевского, что Юрмала связана с ельником-капищем Йомалы — через двойное «песчаный берег» и «комель, раскорчеванный лес». Во всяком случае после такого количества «корневых» значений категорически отвергать связь Юрмалы с ельником нельзя. Что подтверждает и Матвеев: «мы …не можем уверенно возвести его к какому-либо определенному субстрактному языку… неожиданную информацию таит в себе топонимия Русского Севера… топонимия Русского Севера позволяет пересмотреть некоторые этимологии и выйти на новые пути, иногда требующие отказа от сложившихся схем» (15).

Второе доказательство А. Н. Грандлилевского — холм с могилой князей — может быть принято после археологических раскопок, которых ни разу не проводилось.

Подкрепляет ли версию о капище на Курострове деревня Побоище? Она неподалеку, на пути отхода предполагаемых грабителей — ниже Курострова по течению Двины. Более того, она на левом берегу Двины, а именно вдоль левого берега приходится идти на корабле, если плывешь от существующего куростровского ельника. В деревне Побоище, у церкви, показывают холм, якобы могилу павших в сражении. Но Торир и его спутники шли на корабли к берегу моря, а не сели в них сразу у ельника с капищем.

Преследование Торира не превратилось в побоище чуди — в отличие от повествования о Торире «Сага о Одде Стреле» рассказывает о побоище. К. Тиандер: «Одд сказал: «Спешите к реке и загородите собой мыс, что входит в реку». Они так и делают. Одд бежит в лес и вырубает себе пребольшую дубину. Затем он возвращается к своим людям… Вскоре затем последовало сильное нападение биармийцев; в это время Одд выбегает им навстречу с дубиной и машет по обеим сторонам с такой силой, что все разбегаются, и много народу пало… Жесток был этот бой и длился долго, и кончился он тем, что биармийцы обратились в бегство, потеряв массу народа. Одд еще преследовал бегущих и убивал всех, кого настигал» (16).

Вывод — местность с названием Побоище не относится к путешествию Торира Собаки.

Итак, в отличие от времени и участников событий, место преступления не установлено, наиболее разработанная куростровская версия не имеет прямых доказательств.

Исходя из презумпции невиновности, Торира Собаку надо оправдать за недостатком доказательств. Правда, так мы лишимся большей части древней истории. Но как легенда история ограбления норвежцами чудского храма вполне заслуживает исследования и рассказа.

Примечания: