Гражданская война и оккупанты. Путешествия по Русскому Северу

На крутом обрыве правого берега Двины стоит деревня Городок. Судя по названию, здесь в средние века была крепость. Пока она не исследована археологами, которых ждут открытия. Для путешественников открытием станут кусты ирги, покрытые в июле-августе густыми россыпями черно-синих налитых соком ягод. Которые никто не собирает — с куста она великолепна, а варенье, по словам знатоков, специфическое.

В истории Гражданской войны на Севере лето и осень 1918 года — туманный период. Оставившие мемуары генералы У.Э. Айронсайд и В.В. Марушевский еще не полностью приняли дела и очевидцами были плохими. У красных очевидцы имелись хорошие, но почти всех репрессировали в 1930-е — начальника Котласского района Геккера, его начштаба Лисовского, комбрига Северодвинской бригады И. Уборевича. Воспоминаний они не оставили. Самый активный участник событий П. Виноградов погиб в начале сентября. Ответы на возникающие вопросы — в обрывках воспоминаний «с бору по сосне».

Зачем интервенты перед самой зимой забрались в такую даль от баз снабжения — до Сельца на левом берегу Двины и Борка на правом? Почему интервенты спешно отступили, бросив запасы всего Двинского фронта? Почему сражение за Сельцо стало Великой победой, а сражение за Городок — не стало?

Как забрались в такую даль, и по силам ли была эта даль»?

Командующий русскими силами генерал В.В. Марушевский:

«5. На, в районе села Троицкое, стоял сводный отряд из шотландцев, англичан и американцев, силою рот в 10. Там же был русский сводный добровольческий офицерский отряд, в составе около 200 человек» (1).

10 рот — это примерно от 1500 до 2000 бойцов, с тыловыми подразделениях. Для похода на Котлас маловато. Даже если 10 рот имели перед собой разрозненные отряды большевиков сравнимой численности, то коммуникации, растянутые на 350 километров, и фланги, летом защищенные болотами, а зимой замерзшие и открытые, делали экспедицию авантюрой.

Решение о продвижении в «даль» летом 1918 года принимал генерал Пуль, и Айронсайд пишет так о его мотивах:

«В своем кабинете генерал некоторое время беседовал со мной… он полагал, что его группировка будет значительно усилена и примет участие в генеральном наступлении всех белых армий на Петроград и Москву. … всё, что сейчас требуется — это немедленные и стремительные действия, пока они (большевики — прим. автора) не встали на ноги» (2).

Пуль надеялся на падение большевистского режима и на чьи-то обещания в Лондоне. Неосновательно надеялся — существенных подкреплений до весны 1919 года интервенты не получили. Коммуникации стали незаживающей раной, а в случае с Шенкурском — причиной бегства 1,5-тысячной группировки интервентов. В продвижении до Городка командование исходило из ошибочных представлений о скором подкреплении, которые обернулись потерями.

Итак, главную ошибку сделал генерал Пуль, понадеявшимся на обещания подкреплений. Поражение в Городке и Сельце, а потом и в Шенкурске — производные от нее, неизбежные последствия.

Почему интервенты «бросили» позиции в Городке? В их планах было укрепиться здесь до весны, и тогда наступать на Котлас с «ближней дистанции»:

«Было решено удерживать оборонительный рубеж Городок — Сельцо на протяжении всей зимы. Деревня Городок, расположенная на правом берегу Двины, являлась очень сильной позицией, поскольку стояла на вершине крутого обрыва. Ее растянутость вдоль речного берега позволяла держать под наблюдением и обстрелом широкую равнинную местность плеса на большом протяжении, вплоть до следующего поворота реки на юге» (3).

«Белые выгружались на перевозе (в семи километрах от нас) и перевозили всё на Городок, укреплялись там… Изредка видим кучки проходящих англичан на смену караула, занятого ими на колокольне» (4).

Н.Я. Вощиков, уроженец Борецкой волости, очевидец:

«21−22 сентября… под натиском превосходящих сил противника нашими войсками оставлены… На правом берегу Двины наши оставили все деревни Борка (в том числе Городок — прим. автора).

6−8 октября… По данным разведки, противник в Сельце и Городке сосредоточил большие силы и установил дальнобойные орудия.

Ни о каком временном занятии Городка речи не шло — основывались на зиму. Но что-то пошло не так. Имеются две версии — красных и интервентов. Красная версия:

6−8 октября. Проводилась подготовка к дальнейшему наступлению в Борке и Сельце…

9 октября. Наша плавучая батарея заставила замолчать батарею противника на Городке. Наш боевой пароход «Феникс» выпустил по расположению противника в Борке до 150 снарядов.

10 октября. Противник был выбит из всех деревень Борка, за исключением дер. Островецкой и деревень Городка, расположенных на высокой горе.

12 октября. После обходного маневра и ожесточенных боев нашими войсками была занят деревня Островецкая и деревня Степановская на Городке.

13−14 октября. После ожесточенных боев, продолжавшихся двое суток, нами заняты все деревни Городка. Противник упорно защищал каждую деревню. Здесь были сосредоточены большие запасы боеприпасов, разного военного имущества и продовольствия.

16 октября. Противник отступил на свои укрепленные позиции у Кургомени» (5).

«Вскоре со стороны красных началась стрельба, белые стреляли из дальнобойных морских орудий, снаряды… летели на 15−20 километров. И в нашу деревню попадают снаряды. Люди убежали в лес… Наконец заметили — из дер. Задориха показалась цепь. От церкви побежало человек 10−15 англичан. Около 4 часов пополудни пришел отряд моряков и прошел дальше. Там англичане попали в тупик к речке и многие потонули. Убитых оставили восемнадцать человек. Отступление с Городка белых и интервентов носило характер беспорядочного бегства. Всё, что было выгружено с пароходов, запасы на целую зиму — продовольствие, снаряжение, орудия — остались в пользу победителей» (6).

«В одном из рукавов реки был найден проход (мимо 3-го заграждения, стоявшего на главном фарватере), и с рассветом 26 сентября наши суда начали обстрел неприятельских позиций. К 11 октября наши войска подготовились и, поддерживаемые огнем нашей флотилии, начали решительный штурм главных позиций противника, и после упорных четырехдневных боев заняли район Борки — Городок. Здесь было захвачено 13 орудий (из них одно 120-мм на плоту), громадные запасы продовольствия, обмундирование, пулеметы, винтовки. Наступление продолжалось и в последующие дни, причем последовательно нами на правом берегу были заняты дер. Топса (16 октября) и Конецборье (21 октября), а на левом — позиции противника у деревни Нижний Тулгас. Таким образом, наступление 11−21 октября оказалось вполне удачным: в наши руки перешли укрепленные позиции противника — те самые, в коих он предполагал держаться всю зиму. Мало того, нами была захвачена и значительная часть запасов противника» (7).

То есть РККА одолела сильного противника в сухопутных сражениях в Сельце, и в Городке. Враг бежал позорно, бросив снаряжение.

Но вот версия Айронсайда и англичан выглядит по-другому:

«Всего через несколько часов после этого визита я получил срочную телеграмму от генерала Финлейсона. По прибытии в двинской штаб он обнаружил, что четвертого октября британские канонерские лодки были отведены со своих позиций на реке без уведомления командующего. Большевистские суда, которые, опасаясь заморозков, второго числа отошли вверх по течению, седьмого неожиданно вернулись и подвергли наши укрепления жестокому обстрелу, продолжавшемуся весь следующий день. Вражеские суда были вне досягаемости наших полевых орудий, и многие зимние укрытия, такие важные для нас, были разрушены. Мы потеряли около 20 человек, не имея возможности нанести ответный удар. Я отправил телеграмму генералу Пулю, который послал за адмиралом для объяснений. Последовали довольно жаркие споры, закончившиеся тем, что адмирал предъявил письменное распоряжение штаба, разрешающее отвод кораблей в любое время после 1 октября. Информировать об этом двинскую колонну штаб не потрудился. Отвод кораблей был произведен в соответствии с указом Адмиралтейства о зимовке кораблей в Архангельске. Эта затея оказалась очень неудачной, ведь если бы штаб продумал ситуацию заранее, было бы гораздо проще установить на берегу несколько орудий с канонерских лодок. Но уже ничего нельзя было поделать, так как вода в Двине упала ниже того уровня, который позволял канонерским лодкам вновь подняться вверх по течению. Теперь мы могли только молиться, чтобы побыстрее ударили морозы» (8).

Это подтверждают другие источники:

«Адмирал Кемп… отдал приказ покинуть Двину к 7 октября 1918 года, чтобы флотилия после окончания речной навигации не оказалась вмерзшей в лед» (9).

Отчасти «корабельную» причину поражения белых подтверждает и красные моряки: «По-видимому, предшествующие неудачи нашей флотилии, отход наших войск и обнаруженные минные заграждения на реке дали противнику уверенность в слабости нашего фронта и невероятности операций до следующего года; по-видимому, часть его флотилии в это время покинула фронт, защита коего была вверена главным образом сухопутным частям, опиравшимся на укрепленные позиции, снабженные многочисленной артиллерией и имевшие запасы боеприпасов и провизии до весны.

Таким образом, наступление 11−21 октября оказалось вполне удачным: в наши руки перешли укрепленные позиции противника — те самые, в коих он предполагал держаться всю зиму. Мало того, нами была захвачена и значительная часть запасов противника. Причину успеха прежде всего следует видеть в недооценке противником наших сил, и в том числе, главным образом, возможности активных действий нашей флотилии. Без сомнения, неожиданное появление вооруженных морской артиллерией боевых судов, помимо значительного усиления мощи наших войск, внесло и смятение в ряды неприятеля. Весьма вероятно, что сами неприятельские позиции были мало подготовлены для отражения атаки с реки» (10).

Итак — уход речной флотилии не был неожиданным, но оказался роковым — без флота пехотные части не смогли удержать большевиков, и для военных профессионалов это позорно — красные отряды были добровольцами-крестьянами, уволенными по демобилизации. Да и «позиции были мало подготовлены». Значит, по виновности Кемпа и штаба Айронсайд лукавит? Да, у него были личные мотивы для лукавства. Генерал был ненастоящим генералом, а полковником с временным патентом генерала, и отзыв за поражение на вверенном участке вернуло бы его в полковники. Ему необходимо было найти каких-то виновников. Одним стал адмирал Кемп, но его прикрыл приказ адмиралтейства. Второго виновника Айронсайд указывает не прямо, но прозрачно. По его мнению, это его предшественник:

«Генерал Пуль… никогда не служил в штабе, и офицеров себе выбрал из своей миссии, несмотря на то, что ни один из них не имел опыта штабной работы с войсками» (11).

Виноваты все, кроме Айронсайда. Но вот В.В. Марушевский другого мнения о причинах неувязок:

«Полным хозяином всех этих сил был генерал Айронсайд и его штаб, который представлял собой довольно интересное зрелище. Начальником штаба был неопытный лейтенант, из солдат, известный своей блестящей храбростью. Этот человек даже плохо разбирал карту» (12).

Почему Городок не стал Великой победой красных? В первый дни после изгнания из Сельца и Городка командующий Котласского участка Геккер захлебывался восторгом:

«Товарищи красноармейцы… вы совершили подвиг, невиданный в истории всех империалистических войн. Герои революции разбили во много раз многочисленные отряды белогвардейцев и англо-французских империалистов… водрузили светлое и честное Красное знамя на неприступных позициях противника… золотыми буквами вписали свои имена в историю мировой революции» (13).

Но потом дорожки двух побед стали расходиться. К 1962 году победа в Сельце стала Великой победой, когда 28 красных прогнали 1500 интервентов (14), а победа под Городком таковой не стала, хотя была более кровопролитной. Ответ на этот вопрос наиболее гадательный, но всё-таки стоит предложить версию. Если победа в Сельце обошлась без разрушения деревень и жертв среди мирного населения, то с Городком иначе. Снова свидетельства очевидцев:

«Борок: 1918 год. Август. Тревожные слухи: ожидается война. Сентябрь. 30-е. Белые стали отступать. 5-е. Первый снаряд упал на нашу деревню. 6-е. Деревня Кошовы сгорела от обстрелу. 7-е, 8-е. Беспрестанная артиллерийская стрельба… с пароходов… В ночь на 11-е сгорела деревня Мелехины…12-е. Канонада. Днем попал снаряд в наш дом… Вечером пожар на Боканове. 13-е. Все из деревни ушли в лес… 15-е…Красные заняли Городок» (14).

Обстреливали деревни красные канонерки — английских на реке уже не было. А Великая победа — не бойня мирного населения, а красивая военная операция малыми силами против многочисленного противника — как в Сельце, где 28 победили 1500. И бои под Городком не стали в советской истории Великой победой красных.

Примечания: