Корейский преферанс: как Ын и Ин обыграли американских ястребов

В Пхеньяне находится президент Южной Кореи Мун Чжэ Ин. Визит носит беспрецедентный характер: это всего лишь третье пребывание в столице Севера лидера Юга за все 65 лет, которые прошли с завершения активной фазы Корейской войны и заключения между сторонами перемирия, продолжающегося по сей день.

Нынешний мир — фактический, но не юридический. С точки зрения международного права перемирие означает не конец войны, а лишь временную остановку военных действий, и любое перемирие становится необратимым только с заключением сторонами мирного договора. Все, что происходит в нынешнем, 2018 году, всей своей логикой как раз и ведет к такому договору.

Ким и Мун явно нашли общий язык, испытывают друг к другу человеческие симпатии и настроены на мирное объединение родины. Но проблема в том, что «корейский вопрос» за эти годы давно успел отделиться от двух частей полуострова, к которым он в первую очередь относится. И зажил собственной жизнью, затрагивая сосредоточенные на северо-востоке АТР крупные геополитические интересы ведущих мировых держав — США и Японии, с одной стороны, и России и Китая, с другой.

В чем эти интересы? У Москвы и Пекина они общие — превратить Корейский полуостров в зону мира, исключив возникновение оттуда угрозы новой войны, прежде всего, использование его как плацдарма агрессивных поползновений США. В годы советско-китайского противостояния между ними еще шло и «перетягивание каната» за влияние на КНДР, хотя обе стороны сходились в негативных оценках южнокорейского, как говорилось, «режима», входившего в американскую зону влияния.

Для Японии проблематика корейского раскола — болезненное напоминание о военном поражении. Но одновременно, как для Москвы и Пекина, это еще и источник опасности в случае возобновления войны, и, как для Вашингтона, вектор экономической экспансии. Кроме того, Токио зависит от раскинутого над ним американского зонтика безопасности, который распространяется и на Южную Корею. Поэтому, с одной стороны, Япония заинтересована в продолжении раскола, ибо он является гарантией сохранения в регионе военного присутствия США, а с другой, боится издержек этого раскола в виде перелетавших через ее территорию северокорейских баллистических ракет.

С января этого года к этим страхам добавился и еще один: продолжение конфронтации Севера и Юга Кореи, как показала практика, может быть использовано определенными могущественными силами, заинтересованными в нагнетании внутренней напряженности в самих США, для осуществления провокации, способной обрушить мир в войну. Вот и получается, что идеальный для Токио вариант — это денуклеаризация КНДР под американским контролем с продолжением отчуждения Севера и Юга ровно в той мере, в какой это необходимо для сохранения военного присутствия США.

Наконец, американская сторона рассматривает ситуацию вокруг Корейского полуострова в логике глобального доминирования, и эта логика, обусловленная соответствующими интересами, совпадает с интересами Японии в том, что касается присутствия в Южной Корее воинского контингента США. А вот сам Вашингтон Юг полуострова скорее интересует как важнейший плацдарм против Китая и России, и эта его роль просматривается тем яснее, чем сильнее закручивается спираль американской конфронтации с нашими странами. Очень важно, что Москва и Пекин сегодня вместе, и это обстоятельство осложняет положение США, утративших возможность играть на их противоречиях.

До тех пор, пока 38-я параллель, по которой проходит разделительная линия между Севером и Югом, служила водоразделом «двух миров» и двух групп интересов — американских, японских и южнокорейских, с одной стороны, и китайских, российских и северокорейских — с другой, стабильность была заморожена на долгие годы. Подвижки начались с приходом к власти в США Дональда Трампа, ознаменовавшего начало внутренней холодной войны, которую повели против него проигравшие выборы глобалисты.

В результате сложился причудливый антипрезидентский альянс, поставивший целью если не свергнуть Трампа с властного олимпа, то максимально осложнить ему жизнь. И острота корейского кризиса, связанного с созданием КНДР ракетно-ядерного щита против возможной агрессии Вашингтона, послужила для этого внутриамериканского альянса «полем игры», которая и прозвучала набатом в январе, когда из акватории, прилегающей к Корейскому полуострову, были произведены ракетные пуски по Гавайям и по Японии.

Сбитые силами американской ПРО, ракеты цели не достигли, но миру, как и американским властям, было ясно продемонстрировано, какие риски может нести сохранение напряженности. И тогда Трамп, чтобы упредить своих внутренних противников, пошел на разрядку с КНДР. Важнейшим ее этапом и стала его встреча с Ким Чен Ыном, которая состоялась 12 июня в Сингапуре.

Само собой разумеется, что посредником в контактах Вашингтона с Пхеньяном стал Сеул, который, в свою очередь, благодаря этому получил определенное расширение пространства маневра. И главной преференцией, приобретенной от США в рамках выполнения своей посреднической миссии, для Южной Кореи стал «зеленый свет» на прямые контакты с партийно-государственным руководством КНДР. С этого момента, а конкретно с конца апреля 2018 года, и берет начало беспрецедентный по интенсивности за всю историю корейского раскола переговорный марафон Ким Чен Ына и Мун Чжэ Ина.

Первой их встрече, состоявшейся в пограничном Пханмунджоме, предшествовал вояж в олимпийский Пхенчхан родной сестры и ближайшего советника северного лидера Ким Ё Чжон. После этого встретились и сами первые лица, подписавшие Пханмунджомскую декларацию, провозгласившую ту самую формулу, которая сегодня и определяет всю логику переговорного процесса, как двустороннего, межкорейского, так и многостороннего, с участием всех остальных заинтересованных. А именно: денуклеаризация КНДР в обмен на «железобетонные» гарантии со стороны не столько Южной Кореи, сколько США в виде мирного договора, который завершит Корейскую войну 1950−1953 годов.

После первой встречи лидеров Севера и Юга начала готовиться сингапурская встреча Кима с Трампом, которая из-за свойственной американской стороне самомнительной спесивости уже к середине мая оказалась под угрозой срыва. Хозяин Белого дома похвастался в СМИ «успехами» в давлении на КНДР, а «железный» Ким в ответ вспылил и чуть не дал заокеанскому гегемону «от ворот поворот». Урегулировать конфликт, спасая честь американского мундира, и отправили Мун Чжэ Ина, который, повторно встретившись с Ким Чен Ыном в конце мая в том же Пханмунджоме, с задачей справился блестяще.

Сухой остаток — подтверждение встречи с Кимом в Сингапуре — полностью устроил Вашингтон. Поэтому за кадром, по-видимому (здесь мы уже вступаем на территорию пусть и обоснованных, но предположений), остался второй итог тех переговоров. А именно: появление у лидеров Севера и Юга собственной повестки, которая может идти и, скорее всего, действительно идет куда дальше американских пожеланий денуклеаризации в обмен на гарантии с их «торгом» на тему, что раньше — «деньги или стулья».

Куда именно она заходит? Безусловно, в вопрос о воссоединении разделенной страны, которое — и здесь мы возвращаемся к тому, с чего начинали, — идет вразрез с интересами американо-японского альянса, создавая условия для вывода американского контингента с Юга полуострова. Случайно ли одним из главных лозунгов тщательно срежиссированного всенародного ликования, сопровождавшего кортеж лидеров двух Корей в их совместном путешествии по Пхеньяну, был призыв к объединению страны? Трудно представить, чтобы в КНДР действовали на свой страх и риск, не согласовав этот отнюдь не процедурный вопрос с Югом.

И всякий раз, когда высокомерная спесивость американцев загоняет их диалог с Кимом в тупик, как случилось и в конце августа с отменой визита в столицу Севера госсекретаря Майкла Помпео, Юг с готовностью выполняет посредническую миссию, углубляя попутно и собственную межкорейскую повестку. И по общей картине нынешнего визита, как и по информации о том, что и Ким Чен Ын до конца года посетит Сеул, где, можно быть уверенным, его встретят так же, как Муна в Пхеньяне, можно судить, что эта повестка продвигается куда результативнее, чем сингапурская.

Рискнем даже предположить, что и денуклеаризация Севера для Юга, пусть не на словах, а на деле, императивом не является. Ведь соединение в объединенной стране южной экономической и северной ядерной военной мощи сразу же превращает ее в сверхдержаву. В то время как отсутствие ядерной составляющей низводит ее до уровня «азиатской Германии» — экономического гиганта и военного карлика, не способного за себя постоять и потому нуждающегося во внешней защите. А значит, и во внешнем контроле.

Маленький, но тонкий штрих. Сам факт того, что из изначального вашингтонского альянса с Токио и Сеулом выпадает южнокорейская столица, у которой, как видим, в урегулировании полуостровной проблемы свой интерес, отличный от номинальных союзников, подкрепляется интенсивной дипломатией Москвы и особенно Пекина. Три визита Ким Чен Ына в Китай, в том числе в канун судьбоносных встреч с Мун Чжэ Ином и Трампом, а также две, включая Восточный экономический форум, поездки Муна в Россию о многом говорят.

Не забудем и российско-китайскую «дорожную карту» корейского урегулирования, и если все это учтем, то придем к естественному и очень логичному выводу о том, что из противостояния три на три Южная Корея выпала, оставив Токио с Вашингтоном наедине со своими проблемами. Она еще не присоединилась к российско-китайско-северокорейскому партнерству, не стала его четвертым участником, но, соблюдая под видом посредничества нейтралитет, явно движется в этом направлении.

В этом плавном дрейфе Сеула навстречу Пекину и Москве — ключ к пониманию того, почему у американцев в регионе не заладилось. Фанфары Трампа по поводу «уникальной» роли Вашингтона в денуклеаризации гремят тем громче, чем больше у Белого дома с этим проблем.

Ну, а Москве и Пекину, разделив между собой функции в этом вопросе, остается поддерживать тесную, буквально пошаговую координацию, что Владимир Путин с Си Цзиньпином и демонстрируют. И весь антураж пребывания южнокорейского лидера в столице Севера, начиная с его встречи лично Ким Чен Ыном, что по протоколу не обязательно и демонстрирует подчеркнутое уважение и расположение к гостю, — все это нарисованную нами картинку подтверждает, расцвечивая ее все новыми и новыми красками.

Сеулу явно комфортнее в континентальной группе, нежели в «морской». Под шумок визита Мун Чжэ Ина в Пхеньян запускаются совместные транскорейские инфраструктурные проекты, в которых Юг видит перспективу выхода на транспортные коридоры Большой Евразии. Разговаривают и договариваются между собой военные министры. Следующим шагом следует ожидать подключение народной дипломатии, которая уже проявила себя во время встречи Муна в Пхеньяне.

Словом, процесс идет. И главное, не опережая «паровоз» и не форсируя события, неспешно контролировать его плавный ход, не давая ни поводов, ни шансов ястребам в американском истеблишменте взорвать его мирную поступь оглушительной провокацией, что, как мы уже убедились в начале года, вполне возможно. Надо понимать, что и глобалисты не всесильны. Более того, в случае и по мере ослабления собственных позиций в их рядах начнется естественное в таких ситуациях брожение и стремление заключить с победителями серию кулуарных договоренностей за счет своих «коллег по цеху».

Остается только набраться терпения и классического умения держать паузу, ибо в подобных играх всегда проигрывает тот, у кого не выдерживают нервы, и кто поэтому совершает фальстарт. Пусть его совершат наши «партнеры», ибо им действительно есть куда спешить.