Первая часть очерков Нины Мироновой, в которых она рассказывает о хрониках уже несуществующей саамской деревушки Йоканьга, была опубликована в 2009 году. Недавно в Мурманске вышло продолжение краеведческих записок бывшей школьной учительницы, а ныне председателя Терского отделения ассоциации Кольских саамов. «Йоканьга. Часть вторая» погружает читателя в мир саамских поселений 1940−1950 годов, колхозов, школу-интернат и в годы ленинградского студенчества автора.

Иван Шилов ИА REGNUM
Тундра

Саамов у нас менее двух тысяч человек, а доля саамской крови унаследована некоторым количеством жителей Мурманской области. Век назад в российской Лапландии было два десятка саамских погостов (поселений), но «внастоящее время остался только один погост — Ловозеро.Одни воспоминания остались от той прошлой жизни». Нина Миронова родилась в тундровом северо-востоке полуострова, в селе Йоканьге. Ныне — это один из глухих районов области, где неподалеку от руин «ликвидированной» саамской деревушки находится обшарпанный и закрытый военный поселок Островной. И там сегодня не пасут овец и оленей, а хранятся ядерные отходы; местность возле Йоканьги стала запретной зоной еще с советских годов.

Что же такое — воспоминания об отрочестве в тундре? Это случайно убитый медведь, детский страх перед густым березовым криволесьем, утомительная ловля рыбы в темных водах реки и радость от горячего чая в теплом чуме отца-фронтовика. А потом месяцы в школе-интернате Гремихи, куда мальчиков и девочек собирали за сотни километров от родного дома — из саамских сел или военных гарнизонов: от Териберки до Поноя; ныне — многие из упомянутых в книге населенных пунктов, говоря официальным языком, «не имеют постоянного населения». Традиционный саамский уклад в те годы находился в состояние окончательного разрушения коммунистами: саамские семьи видели своих родных урывками: подросших детей — на каникулах, а мужчин — по возвращению из вахтового выпаса оленей.

Потом юная Нина покинула «запретную зону»: села на пароход до Мурманска и уехала учиться в Ленинградский институт имени Герцена. Так саамская девушка из тундры оказалась в огромном человеческом муравейнике, где почему-то считалось неприличным поднять упавшую котлету, а в итоге остаться без ужина; и где пришла её первая любовь. Миронова могла оказаться в Якутии, но судьба сложилась так, что ей предстояло преподавать в Умбе, что на Терском берегу Мурманского края. Кстати, за семь лет учебы в Ленинграде родители студентки смогли помочь материально ей всего один раз; настолько бедно жили в советских колхозах жители Крайнего Севера.