Итоги образовательных реформ в России. И новые планы
«Надо делать то, что нужно нашим людям, а не то, чем мы тут занимаемся» (В. С. Черномырдин)
Прошло более 20 лет с начала образовательных реформ. Итоги неутешительны.
Помимо снижения уровня образования, бюрократизации, ЕГЭ-визации и пр. есть еще одно, менее очевидное последствие. Я имею в виду разрушение системы обратных связей. Советская система методической работы, ясное представление о том, что происходит «на местах», полностью разрушены.
Это опасно тем, что нынешняя ситуация далека от совершенства, но в условиях полного отсутствия представления о том, «как наше слово отзовется», во что выльется и какой конкретный вид примет воплощение очередных инициатив, любые новые изменения приведут только к усугублению ситуации. Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть на «исполнение» поручений президента…
Между тем на повестке дня новый этап реформ.
Я имею в виду появившийся на сайте Института образования Высшей школы экономики (предварительный) доклад «Универсальные компетентности и новая грамотность (УКНГ): чему учить сегодня для успеха завтра. Предварительные выводы международного доклада о тенденциях трансформации школьного образования («Современная аналитика образования» №2 (19) 2018 НИУ «ВШЭ»).
"Проект инициирован и поддержан фондом «Вклад в будущее» (2017) и направлен на концептуальное прояснение идущей трансформации школьного образования: смещение акцента от предметных знаний к универсальным навыкам.
Три главных вопроса проекта:
- какие универсальные навыки и виды грамотности важны (и как разобраться во множестве существующих списков и систематизировать их);
- как их формировать в школе;
- как для этого начать трансформировать российскую школу уже сейчас».
(Аннотация, стр. 2)
«Проект должен был решить три задачи:
- формирование понятийной рамки развития компетентностей и новой грамотности в школьном образовании;
- анализ лучшего мирового опыта в этой сфере;
- разработка предложений по трансформации школьного образования в России, которые содействовали бы его международной конкурентноспособности».
(Введение, стр.5)
При прочтении доклада возникают стандартные замечания и вопросы, поскольку все попытки реформирования нашего образования отличают одни и те же особенности. Итак:
- Зачем это нужно нашей стране? Как это согласуется с именно ее целями и задачами?
- Что хочется получить в итоге? Как результат очередной реформы будет интегрирован в политическую, экономическую, научную, культурную жизнь страны?
- Почему указанные изменения требуются именно сейчас?
- Почему для изложения этих «новых» идей используется мало понятный язык, зачастую и вовсе новояз?
Давайте разбираться/
1. Про цели и задачи страны в документе нет ни слова.
Главный посыл — все «продвинутые» страны так делают, все туда движутся, «следуя общему вектору» (Среди этих, самых передовых, партнеров по проекту — США, Китай, Великобритания… Не правда ли, история, политика и экономика этих стран необычайно похожи на российские? Цели и задачи одни и те же? Они всегда готовы ими пожертвовать в угоду интересам России?)
Надо ли напоминать, что под этим лозунгом уже отреформировали наше высшее образование, весьма преуспели в реформировании школьного. Над итогами можно только плакать.
О партнерских отношениях России с «передовыми» странами говорить не приходится. Равной нашу страну никто не считает, вводятся всевозможные санкции, и изменения положения не предвидится. Успешно или нет, но наша страна взяла курс на импортозамещение. Почему же тогда в образовании, то есть в том, что касается завтрашнего дня, мы опять равняемся на всяческих других, хотим быть «не хуже», не соизмеряясь с собственными интересами?
Я никоим образом не хочу сказать, что не нужно изучать чужой опыт. Естественно, это необходимо. И, безусловно, стоит брать лучшее, нужное нам. Но соответствие ему не может быть главным аргументом для столь масштабных преобразований.
Второй аргумент, менее явный, сформулированный через призму «непрозрачной рамки компетентности и грамотности, являющейся непрочной основой для работы всей образовательной системы (часть 4, стр.20), — это накопившиеся за годы реформ проблемы российского образования.
С ним бы даже можно было бы согласиться, если забыть, что авторы у прошлых реформ и предполагающихся — во многом одни и те же…
2. «Что же за этим последует»? Что должно получиться в итоге? И, кстати, почему не получается сейчас?
«Результатом такого образования становится выпускник, способный принимать решения, действовать и решать задачи в повседневной реальной жизни и самостоятельно учиться, адаптируясь к новым нестандартным ситуациям» (Часть 3, стр.19).
Интересно, что сейчас выдается за достижение практически возврат к советским стандартам образования. Вспомним, главная причина введения ЕГЭ — поступление в столичные вузы выпускников из провинции. Вроде как эта цель достигнута, но как раз примерно столько (в процентном отношении) иногородних студентов и училось в больших городах в Советском Союзе.
Способность же «принимать решения и учиться самостоятельно, адаптируясь к новым нестандартным условиям», продемонстрировала вся страна после развала СССР, в куда как «нестандартных условиях».
Не знаю, как бы мои ровестники написали PISA, но мы выжили и пережили 90-е и нулевые, переучились/выучились заново, овладели новыми специальностями и видами деятельности. Многим оказалось достаточно для этого просто хорошего школьного образования! Можно для примера посмотреть на программистов и других специалистов IT-сферы…
Авторы проекта, впрочем, считают, что «готовые знания «в коробке» с большой долей вероятности устареют к моменту выхода выпускника на рынок труда. Бедное советское фундаментальное образование…
Теорема Пифагора — старье, на свалку истории её!
К моменту окончания школы вашими детьми Волга перестанет впадать в Каспийское море!
Впрочем, говорят, судя по некоторым учебникам, это уже случилось…
3. Что говорит о сроках сам текст (задача, напомню, «начать трансформировать школу уже сейчас»):
«…ОЭСР (Организация экономического сотрудничества и развития) начала в 2015 году проект Education 2030, задачей которого является глобальный межстрановой анализ современных тенденций трансформации школьного образования и формулирование желательных направлений его развития.
…
Главные отличия проекта УКНГ от Education 2030 в его фокусировке на универсальные компетентности и новую грамотность и в его практической направленности: подготовке трансформации российской школы с учетом опыта наиболее продвинутых стран уже сейчас, не дожидаясь 2030 года».
Итак, побыстрее, сейчас, не дожидаясь 2020 года, а тем более 2030-го. Наиболее продвинутые-то страны к 2030 году только готовы будут, а мы сейчас их опыт…
Здесь видятся три возможные причины.
3.1. Все так плохо в нашем образовании, что нужно спасать ну просто уже вчера. Отчасти это подтверждается анализом в п. 4 доклада.
3.2. Авторы проекта, среди которых есть и идеологи, и авторы нынешних реформ, чувствуют, что под ними шатается кресло, и стараются «усидеть» сколько еще возможно.
На самом деле эти два пункта тесно связаны. 15−20 лет — этот как раз тот срок, через который начинают проявляться результаты реформ (интересующиеся могут посмотреть любой курс истории педагогики).
Проявление каких результатов мы сейчас наблюдаем, можно не комментировать. А раз результаты таковы, неплохо было бы спросить с авторов вышеупомянутых реформ.
За соответствие того, что получилось, положению страны и ее задачам (собственным!!! В условиях санкций и пр.). И, кстати, за деньги, потраченные на их воплощение.
3.3. Желание соответствовать моменту.
Напомню: в майских указах президент пунктом один для образования указал достижение его конкурентоспособности.
Смотрите, президент только заикнулся, а у нас уже все готово, мы давно над этим думаем…
Вообще понимание чиновниками от образования понятия «конкурентоспособность» (а мы помним, что именно такова третья цель проекта) вызывает тревогу. Почему телега ставится впереди лошади? Почему считается, что если у нас будет, как у всех, у «продвинутых», то и для нашей страны будет хорошо, а не наоборот. Может быть, должно быть так:
у нас такое замечательное и соответствующее нашими потребностям образование, что оно не хуже/лучше, чем во всем мире?
Но мы уже решили, что главным показателем конкурентоспособности (пока) будут результаты международного исследования PISA, забывая, что исследование это не наше и отношение к нему неоднозначное и в нашей стране, и в «передовых» странах.
И логика видится такой: раз мы соответствуем уровню международных исследований, значит, мы конкурентоспособны и, следовательно, все у нас хорошо.
4. Раздел 3 документа озаглавлен «Общая рамка универсальных компетентностей и новой грамотности, разработанная в проекте УКНГ».
Хотя раздел и называется «Рамка компетентностей», начинается он с обзора («страновых и международных») «рамок умений». Определение понятия «рамка» не приводится. Это вообще очень показательно. Несмотря на многолетний «опыт» (?) внедрения компетентностного подхода, нет четкого, единообразного определения, что такое компетентности и компетенции («правда, «при всей разности слов все они имеют общий набор элементов»). И, как следствие, понимания. Соответственно, размывается представление о том, что же мы, собственно, все эти годы строили.
Авторы доклада дают такое определение:
«Компетентность — способность эффективо мобилизовать (выбирать и использовать наиболее подходящие) знания и умения для решения задач. В том числе в новых, нестандартных ситуациях. Формируется постепенно».
А дальше, вы не поверите, идут определения:
- компетентности мышления;
- компетентности взаимодействия с другими;
- компетентности взаимодействия с собой.
И именно «формирование этих трех компетентностей является сегодня важной задачей массового школьного образования».
А вот интересно, кстати: а не массового, ну, того, которое не для всех, которое классическое образование для некоторых?
Характерный для документа пример терминологической путаницы — понятие «куррикулум».
На стр.11 синонимом оказывается «образовательная программа», согласно же определению на стр.10 — это и «учебный план, и учебная программа, содержание образовательной программы, образовательный опыт учащихся, распределение учебного времени и форматов обучения» (т.е. «общее для всех понятий, относящихся к «наполнению образования»), судя по стр. 20 это что-то, что должно содержать перечисление предметных или универсальных компетентностей.
В целом же ситуацию с терминологией авторы описывают на стр. 5. (и немного на стр.15). Пассаж занимает половину страницы, и единственное, что из него становится понятно, что ничего не понятно. Что сразу задает тон «повествованию».
Все это создает терминологическую и понятийную ситуацию, которую многие исследователи и образовательные политики характеризуют как концептуальную путаницу (conceptual mess!).
С чем авторы борются введением собственных терминов…
Еще одной особенностью языка этого документа является уточняющий для большинства понятий английский вариант (стр. 6, 7, 12, 18−20).
Что это? «Трудности перевода» или показатель соответствия?
При чтении же возникает ощущение, что все это настолько не наше, чуждое, что авторы сами затрудняются с подбором слов (или прямым переводом?).
Ну и, наконец, в тексте есть длинное пространное рассуждение о том, что такое «новая грамотность». Но хочется сказать, перефразируя классика: «грамотность бывает одна» и понимать этот термин надо именно так, традиционно, а не разделяя его на «базовую инструментальную» и «базовые современные знания и умения».
Бросается в глаза, что современные реформаторские тексты вообще очень сложны для прочтения. Они изобилуют неологизмами, заимствованиями, «кальками» и очень тяжелыми оборотами. Но это же не философские труды, они должны быть понятны людям разных поколений, а также тем, кто далек от работы системы образования, кому приходится принимать решения о ее дальнейшей судьбе на уровне государства.
Как тут не вспомнить «кто ясно мыслит…»
«Проект пока оставляет за пределами анализа важнейший вопрос мотивации, активности, инициативы учащихся» (Часть 2, стр.14).
То есть именно то, что является, по мнению министра просвещения Ольги Васильевой, действительно важнейшим и насущнейшим вопросом. В полный рост он встал в результате реформ предыдущих, а где гарантия, что при такой последовательности обсуждения и при курсе, который предлагает проект, его не постигнет та же участь?
И в завершение приведу цитату со стр.10. Выводы предоставляю сделать читателю. Напомню только, что недавно, как-то вдруг, посреди лета, всплыла тема изменения системы оценивания в школе…
«Сегодня еще не сфорфмирована глобально принятая модель, но уже ясно:
в центре трансформации — не столько обновление устаревшего содержания (понимаемое как современное научное знание, адаптированное для школы и распределенное по учебным предметам) и даже не специальные курсы по развитию универсальных навыков, сколько системное изменение методов обучения и оценки учебных результатов».