Бакунин, самый честный бунтарь

Событий в жизни этого человека хватило бы на сто жизней. Совсем непросто в двух словах обозначить, кем он был. Мыслитель, бунтарь, в разные периоды жизни в большей или меньшей степени социалист, народник, панславист, анархист.

Бакунин родился в семье «либерального» помещика. Это слово тогда значило не то, что сейчас. Его родители воспитывали детей в духе Просвещения. Учили языкам и искусствам, читали прогрессивную литературу. Отец, отставной дипломат Александр Михайлович Бакунин, считал, что детей надо убеждать в истине «советами, примерами, рассудком, а не отеческой властью».

Возможно, для подготовки детей к реалиям жизни надо было быть немного строже. Потому что столкновение с реальностью оказалось жестоким. В 1829 году Михаил поступил в Петербургское артиллерийское училище и узнал, по его словам, «всю чёрную, мерзкую и грязную сторону жизни». В результате конфликта с начальством Бакунин не получил чин поручика и отправился служить в западные губернии прапорщиком. Всего через год он вышел в отставку по состоянию здоровья.

После отставки Бакунин жил в Петербурге, продолжал увлекаться немецкой философией и общался с известными русскими вольнодумцами того времени: Герценом, Белинским, Огарёвым и другими. С 1840 года он живёт в Европе, где уже не просто изучает философию и вращается в революционных кругах, но и занимается политической публицистикой. С 1844 года путь домой Бакунину был отрезан — за связи с революционерами на родине его заочно приговорили к ссылке и лишению всех прав состояния.

В то время Бакунин был увлечён идеями панславизма и поэтому не смог пропустить такое интересное событие, как Пражское народное восстание 1848 года. После подавления восстания он принял участие в революции в Саксонии, в Дрездене. После того как восстание постигла та же участь, Бакунина арестовали. С этого момента начался мрачный период в жизни революционера — 12 лет тюрем и ссылки. Дважды его приговаривали к смерти (в Саксонии и в Австрии), и дважды заменяли казнь пожизненным заключением. После семи лет в тюрьмах на родине — большая «милость» со стороны нового государя Александра II: вечная ссылка в Сибирь. Из ссылки он бежал и прибыл в Лондон, где Герцен принял его в редколлегию небезызвестного «Колокола».

С этого момента начался самый бурный и плодотворный период в жизни Бакунина. В это время он уже был убеждённым анархистом. Принимал участие в польском восстании 1862−63 гг., продвигал идеи анархии в воюющей за независимость Италии, участвовал в работе I Интернационала, создавал социалистические организации по всей Европе, писал статьи и книги. Именно он перевёл на русский язык Манифест коммунистической партии. Помните, тот самый, где «призрак бродит»?

Сейчас, к сожалению, мало кто вспоминает Бакунина. Большинство своих книг он не закончил, а его мысли мы знаем в основном по письмам. Можно подумать, что он остался в XIX веке с его революционной романтикой, литературными нравоучениями и салонными беседами о спасении народа. Но это не так. Его мысли и дела стали частью того ещё во многом хаотичного процесса, из которого выкристаллизовались идеи, оказавшие огромное влияние на мир в ХХ веке, и продолжают быть в чём-то актуальными и сейчас.

Без Бакунина мир был бы немного другим. Менее свободным. Девиз Бакунина был: «Быть свободным и освобождать других». Он отрицал любые проявления несвободы, какими, по его мнению, были религия, право, налоги, частная собственность, патриотизм, патриархальность, семья. Он был против как либеральной трактовки «свободы от», так и коммунистической теории пролетарского государства и диктатуры пролетариата. Он полагал, что народу не будет легче от того, что палка, которой его бьют, «будет называться народною».

В некоторых случаях, как показало время, Бакунин оказался совершенно прав. Действительно, самый настоящий пролетарий после того, как получает власть, зачастую становится душителем свободы. Что мы и увидели в первом государстве рабочих и крестьян. Настоящая свобода, по мнению Бакунина, возможна только в обществе, состоящем из самоуправляемых независимых коммун.

С другой стороны, Герцен резонно говорил Бакунину, что нельзя дать человеку внешней свободы больше, чем у него есть внутренней. То есть, если дать свободу дикарю, он превратит её в деспотию. Только сейчас, в XXI веке, благодаря техническому прогрессу начали появляться первые слабые возможности реального перехода к безгосударственному обществу. В то время никаких шансов у анархистов не было, государства побеждали их по всему фронту.

Бакунина нельзя назвать только русским мыслителем и революционером, скорее, общеевропейским. Но от того что он водил дружбу с поляками и принимал участие в польских восстаниях, русофобом его признавать не следует. Из нашего времени нам уже видно, что польское революционное движение не стало подлинно революционным, а вылилось в обычную борьбу за выделение из большой деспотии небольшого участка для своей маленькой буржуазно-национальной деспотии. В то время это не было так очевидно, поэтому не будим судить Михаила Александровича слишком строго.

Идеи панславизма тоже не прошли проверку временем. Хотя панслависты ещё остались, очевидно, что большинство славянских народов уже окончательно оформились в буржуазные нации, которые не могут простить друг другу нескольких квадратных километров спорной территории, а русским не могут простить их имперской истории.

Известен также радикальный атеизм Бакунина и его некоторые высказывания, неприятные для немцев и евреев. Для левого интеллектуала XIX века было бы странным не быть атеистом, а что до политкорректности, то её тогда просто не было. Критика в адрес каких-то национальных групп была допустима.

Что касается антипатриотизма Бакунина, это тоже можно понять. Он выступал против идеи патриотизма в том смысле, что государство навязывает людям жесткую схему государственного патриотизма и не признаёт других его трактовок, как, например, патриотические чувства к своему народу.

Очень хорошо характеризует Бакунина фраза, которую произнёс французский социалист Марк Луи Коссидьер: «В первый день революции ему цены нет, а во второй его надо расстрелять». Вот такие эти «борцы за свободу». Революция им нужна только чтобы свергнуть чужую деспотию и тут же установить свою. Бакунин не был таким. Он был честным бунтарём. Николай Врангель (отец белого генерала) сказал о нём, что если бы Бакунин смог построить государство по своему образцу, на следующий день сам поднял бы восстание против своего детища. Никакого парадокса в этих словах нет. Любое государство — это аппарат подавления. Любое хоть сколько-нибудь устоявшееся общество построено на умолчаниях, двусмысленностях и просто лжи. Одни мирятся с этим и покорно, или даже с энтузиазмом, встраиваются в систему несвободы, а другие, как Бакунин, мириться не желают. Кто прав? Правы такие, как Бакунин!

С того момента, как после революции создано новое общество, оно начинает накапливать несвободу и ложь. Это закон энтропии. Поэтому когда-то приходит время менять систему на новую, в которой лжи и несвободы будет меньше. И так далее. В следующий раз несвободы будет ещё меньше. Так идёт социальный прогресс. Но для того чтобы этот прогресс шёл, нужны такие люди, как Бакунин.

Пусть он не создал библиотеку законченных произведений, как его друг-враг Маркс, не построил государство нового типа, как Ленин, и даже созданные им организации долго не просуществовали. Кому-то он даже может показаться революционером-неудачником. Но это не так. Идеи Бакунина значительно подтолкнули левую мысль к правильному пониманию свободы. Борьба за подлинную свободу не должна прекращаться.

Пусть та степень свободы человека, о которой мечтал Бакунин, была невозможна в его время. Пусть она невозможна и сейчас. Но это не значит, что она недостижима в принципе.