Бессмертные тоже плачут: фальшивый бунт и настоящие чувства антигероя

Неубиваемый суперантигерой неубиваем настолько, что его не могут прикончить даже «диван» из нескольких бочек горючки и зажженная сигарета. Тут, правда, возникает технический вопрос, из какого именно куска потом отросло все остальное. Наверное, всё же из головы, иначе на свет появилось бы с десяток Болтливых Наемников, а такое не вынес бы даже Колосс с его бронированной шкурой и толстовским миролюбием. Так что прочие детали были прихвачены в логово «Людей Икс» из чистой сентиментальности. Впрочем, сентиментальностью в «Дэдпуле 2» страдает далеко не только мутант с популярной фамилией Распутин.

Начать фильм с самоубийства главного героя — не такой уж революционный прием. Но это и не важно, ведь зритель всё равно не поверит, что это финиш. Уэйд-Дэдпул и в предыдущем фильме, и тем более в комиксах отлично постарался, чтобы его даже предельно убедительную смерть не принимали всерьез. Как, впрочем, и его самого. Но в сиквеле все же сделана попытка изменить хотя бы второе. Или это тоже всего лишь прикол и пародия?

Дэдпул во втором фильме куда чаще выглядит Уэйдом Уилсоном — то есть человеком, а не супердиковинкой в глухом трико и капюшоне. Мы видим его без капюшона так часто, что вскоре его уродство (впрочем, вовсе не такое уж и кошмарное) перестает бросаться в глаза. Ее чаще мы видим его душу без маски бесконечного трепа, скабрезных шуток и прибауток над всем и вся. Даже когда он, пытаясь заглушить свое горе литрами безвредного (и бесполезного) для него спиртного, делает на пол бара наемников лужу, это не обесценивает его чувств.

Может быть, чувствительные драматические нотки чуть снижают динамику фильма и озадачивают любителей «здорового» утробного смеха — когда Арлекин по ходу действия вдруг превращается в Пьеро, а потом обратно, это может смутить поклонников комедии дель арте, а уж поклонников «Камеди Клаб» тем более. Но Дэдпул на то и Дэдпул, чтобы чихать на все и всяческие рамки, амплуа и законы жанра. А потом издеваться и над своим бунтом против законов и рамок.

Можно ли назвать комиксы и фильмы о Дэдпуле пародией на жанр супергеройского комикса? С одной стороны, определенно. Персонаж, созданный художником Робом Лайфилдом и писателем Фабианом Нициезой в 1991 году, пародиен во всем — начиная со схожести его костюма с костюмом Человека-паука и заканчивая твердым знанием его о том, что он — всего лишь герой рисованной истории. К тому же он страшно изуродован — не только физически, но и психически, абсолютно циничен, пофигистичен, страдает (или наслаждается) раздвоением личности, что в комиксах обозначается «пузырями» разного цвета, и ужасно непристоен. При этом, в отличие от, например, Джокера этот суперклоун вовсе не злодей, он, выражаясь игровым языком, «хаотический нейтрал». Так что ни на какую полочку сей анфан терибль не ставится и может глумиться над обладателями всех амплуа, по очереди влезая в их тапочки.

Во втором фильме про Дэдпула пародируется множество штампов — в том числе и стандартных «слезовыжималок» — затравленный сирота, вставший на тропу разрушения, гибель родных и месть их убийце. Причем от трагических потерь страдают в равной мере как главный герой, так и его враг — киборг из будущего, явившийся по душу малолетнего правонарушителя (звучит несколько знакомо, не так ли?). Но становится ли распространенная человеческая драма, попав на экран, автоматически штампом? Является ли штампом «поцелуй как в последний раз» и мечты о ребенке — даже если он действительно в следующий миг оказывается последним, а мечты идут прахом в прямом смысле слова? Смешон ли своей банальностью окровавленный и обугленный плюшевый мишка? Непростой вопрос.

С Дэдпулом вообще всё просто и непросто одновременно, зыбко, словно в причудливом сне или делирии. Это, без сомнения, типичное порождение пограничья XX и XXI веков, с его обрушением или размыванием идеалов, цинизмом, постмодернистским торжеством цитаты, пародии, абсурда и хаоса. Дэдпул — дразнящий и кривляющийся огонек разложения, который пляшет по стволу когда-то могучего супергеройского мифа. Как и живущие на гнилушках светящиеся бактерии, он не бунтует против этого мифа, он им кормится. В отличие от знаменитых «Хранителей» Алана Мура и Дэйва Гиббонса, истории о Дэдпуле не ставят своей целью разрушить супергеройскую субкультуру, они просто констатируют смерть мифа — который при этом преспокойно продолжает существовать в качестве этакой бодрой нежити. Недаром нынешние супергерои особенно хороши, когда не на шутку умирают — Логан свидетель. Дэдпул и есть почти зомби, он кажется бессмертным, но при этом носит в себе смерть и весь пропитан ею, так как его рак четвертой стадии не поддается лечению даже при помощи бешеной способности к регенерации — он регенерирует вместе со здоровыми клетками. Так же бесконечно возрождаются через череду «перезагрузок» супергеройские «вселенные», не избавившись ни от одной из своих проблем и пороков. Бессмертие того, кто должен был давным-давно умереть — отличный символ для классических «вселенных» «Марвел» и DC.

Дэдпул не бунтарь и уж тем более не революционер. Подобно хиппи или панкам недавнего прошлого, он прекрасно встроен в систему, создавая видимость бунта и критики, а значит, и видимость жизни, способности к развитию окостеневшего и уже давно механически пережевывающего свой хвост Уробороса. Если фильмы о Дэдпуле над чем-то издеваются — например, над политкорректностью и терпимостью к сексуальным, национальным и расовым меньшинствам, то это будет сделано так, что и тем, кому агрессивное навязывание этих принципов уже осточертело, будет приятно, и ни один из столпов этой самой политкорректности не будет поколеблен. И так во всем.

Есть у всего этого и некая светлая сторона — издевка здесь не токсична и не всеотрицающа. Несмотря на то, что любое слово, жест, взгляд и ситуация от Дэдпула и вокруг Дэдпула должны подвергаться сомнению: уж не пародия ли это, всё-таки есть надежда, что где-то если не Дэдпул, то Уэйд Уилсон вполне может быть искренним. Например, в своей человечности, в сочувствии к слабым, гонимым, страдающим. В самой романтической нежности и верной любви. Это не мешает ему крошить противников всеми возможными и невозможными способами, от катан до бензопилы, и наблюдать за нелепой гибелью членов своей дурацкой «команды», как за забавным представлением. В конце концов, псих он или не псих, наемник или не наемник, антигерой или не антигерой? Но он точно не садист, не подлец и не бесчувственная скотина. А по нашим безумным временам это не так уж и мало…