Экстрим: Дебри и страсти Сибири
Сибирь — бескрайняя, завораживающая, но зачастую и монотонная земля. Историография этого края отведена даже не на второй, а на третий план; искать внятные книги о Сибири за пределами воспоминаний пионеров и профильных монографий, отпечатанных крошечными тиражами — занятие сложное. И неудивительно, что в Москве есть те, кто не отличает Томск от Омска. Русские люди с хмурого Урала — писатель Алексей Иванов и его продюсер Юлия Зайцева восполняют этот пробел. Жанр — документальная проза, заголовок — «Дебри», сюжет — время от рейдов Ермака и лихоимства воевод до петровского построения полицейского губернаторства, отчужденного от народа и еще более коррумпированного.
«Дебри» — это не строгая хроника Сибири и примыкающего к ней первого очага индустриализации России — Урала, а сборник исторических новелл, где чередуются личности, казни, экспедиции и народы. Темы «Дебрей» избирательные, от архитектуры и экономики, или монастырских легенд, до авантюрных сюжетов и родившихся не в свое время личностей. В «Дебрях» почти выпадает Енисей, едва заметна Якутия и царит нынешняя Тюменская область с ее болотистой тайгой, речными артериями, огромными и бессильными княжествами автохтонов, вчерашними татарами-тенгрианцами, а ныне мусульманами, старообрядцами и набегами бухарцев.
Здесь есть тягостные строки о бугровщиках, которые, «как кроты», перерыли скифские курганы в Сибири, обращая в барыши артефакты. И битвы русских с джунгарами в тех местах, где несет свои мутные воды Иртыш и ныне вросли в болотистые степи омские города. Вспоминают ли в Омске, вновь ставшем приграничьем, об этом фронтире? Трудно представить, но городок, по утонувшим в грязи улицам которого я как-то бродил, — Кунгур, был эпицентром коммерции и одного из первых заводских бунтов. А в захолустном ныне для сибиряков Тобольске — бывшей столице Сибири, каждый десятый посадский был шведом. Пленники Полтавы вдохнули культурно-технический прогресс в этот город, а затем писали первые книги о Сибири.
Язык романов писателя из Перми, Алексея Иванова, называют нарочитым. Впрочем, в «Дебрях», написанных в соавторстве с Юлией Зайцевой, эта особенность не мешает, а скорее всего, добавляет динамику тексту и плотнее уводит мыслями в ушедшие века. Однако такой уникальный стиль оставляет неприятный осадок, когда создатель книги повествует о давлении церкви на культуру и верования коренного населения Приобья.
Чтобы лучше раствориться в страницах «Дебрей» надо самому познать Сибирь; вдыхать ее вымораживающий до костей воздух, видеть парящие туманом черные реки Югры и Ямала, давить на себе гнус и день за днем открывать для себя то, что было спрятано за горизонтом — на севере и на востоке. Я долго и часто жил к востоку от Урала — мне хочется увидеть многотомное продолжение этой книги. Но «Дебри» — это историческая основа романа «Тобол» и спойлер его второй части. И это уже другая история.