Корреспонденту ИА REGNUM удалось пообщаться с бывшими украинскими политическими заключенными — братьями Дмитрием и Ярославом Лужецкими, которые провели в украинской тюрьме три с половиной года за свою пророссийскую позицию и деятельную поддержку Донбасса. На свободу они вышли в конце декабря 2017 года в результате обмена пленными, который состоялся после встречи президента России Владимира Путина, премьер-министра Дмитрия Медведева, Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла с лидером общественного движения «Украинский выбор — Право народа» Виктором Медведчуком в Воскресенском Ново-Иерусалимском монастыре 15 ноября.

Иван Шилов ИА REGNUM
Украина

Интервью для публикации давал Ярослав Лужецкий, попросив все сказанное им считать словами обоих.

ИА REGNUM : Расскажите о вашей общественной деятельности в 2013—2014 годах. Как вы тогда видели те цели, что стоят перед Украиной в плане интеграции с Россией? Что происходило в Тернополе, Львове в эти годы? Какими были настроения людей?

— В 2013 году даже Янукович планировал евроинтеграцию. Но потом я не знаю, так как он передумал. Мы были с самого начала за интеграцию с Россией. Потому что Украина, мы всегда так считали и считаем, — это и есть часть России. Россия не имеет никакого права отказываться от Украины, потому как там живут русские православные люди, которые являются частью Русского мира.

В 2013 году общественной деятельностью не занимались — с 2006 года были в бизнесе и политикой не интересовались. Но когда в стране начался, как мы это называем, шабаш, когда радикалы, бандеровцы стали выходить на улицы, пошли разговоры по поводу запрета русского языка, стали сносить памятники, мы не смогли остаться в стороне. Так как мы родом из Кировограда — это русскоязычный город, который когда-то был частью Новороссии, и когда-то переехали в Тернополь на Западной Украине, то еще с детства начали на себе испытывать ущемление по национальному признаку за то, что мы русские.

У нас бабушка сибирячка, мы до восьми лет воспитывались в русском духе, в православной вере. И когда началось ущемление народа Донбасса, мы не могли оставаться в стороне. Потому что мы это проходили еще с детства, и понимали, что это наша борьба. Последней каплей стало то, что начали убивать людей — в Мариуполе, Краматорске. Когда в Одессе радикалы сожгли живьем людей в Доме Профсоюзов, невозможно было стоять в стороне и молчать.

ИА REGNUM : Как вы восприняли Майдан в Киеве и последовавший за этим государственный переворот?

— Во время Майдана мы поддерживали не Януковича. Мы поддерживали конституционный строй, чтобы бандеровцы не смогли захватить власть. Но так получилось, что наш президент убежал, и все палки полетели в нас. В 2014 году после переворота, когда те же самые радикалы захватили наш бизнес, офис, мы поехали жить в Москву и здесь занимались общественной деятельностью — поддержкой Донбасса.

ИА REGNUM : В чем она выражалась?

— Жили в Москве три месяца, развернули общественную деятельность. Мы совместно с москвичами собирали гуманитарную помощь. Мы распределяли беженцев по территории России. Чем могли помочь, тем и занимались. Но были вынуждены вернуться на Украину, потому что там у нас остались семьи. Плюс также на Западной Украине организовывали митинги в поддержку Донбасса, за что и были арестованы.

ИА REGNUM : Какие события предшествовали задержанию?

— Наш родной отец знал о наших взглядах, он понимал, чем мы занимаемся. И, когда мы находились в Москве, он «сдал» нас в СБУ. Когда мы прилетели на Украину, контрразведка нас уже взяла по полной.

ИА REGNUM : Что произошло после задержания и что довелось пережить в застенках СБУ?

— Мы сидели с двумя людьми на летней площадке ресторана, где вели общение о проведении на Западной Украине социальных митингов «Матери против войны». Эти люди, как оказалось, были завербованы СБУ, на них была прослушка, вокруг нас под видом посетителей сидели сотрудники СБУ. Получается, мы уже были в ловушке, из которой выхода не было.

Нас задержали вооруженные люди в масках с автоматами. Мы сначала не до конца могли понять, что происходит, потому что нас сразу обвинили в терроризме. Мы отказались подписывать какие-либо признания либо показания. На нас с братом надели черные полиэтиленовые пакеты, погрузили в разные машины и увезли. Так как я знаю город, я старался ориентироваться, куда везут, потому что нам сказали: «Ребята, едете знакомиться с «Правым сектором» (организация, деятельность которой запрещена в России)». И через минут пятнадцать машина остановилась, меня вывели.

Оказалось, что мы находимся в карьере. Я увидел брата, который стоял на коленях с руками за спиной. Его избивали автоматами, ногами. И мне это все показывали, чтобы я это видел, потому что они понимали, что как брату мне тяжело было это видеть. Нас пытались заставить признаться в том, что мы агенты ФСБ, что мы готовили покушение на Садового (мэр Львова Андрей Садовый, — прим. ИА REGNUM ). Но мы оба это не признавали.

После нас двоих поставили на колени около обрыва, направили стволы автоматов в спину. У нас есть такая договоренность, что если с кем-то что-то происходит, то у второго теперь не два, а четыре сына. И когда ты уже понимаешь, что тебя сейчас не будет, мы посмотрели друг на друга и сказали: «Прости, прощай».

Прозвучали выстрелы, я потерял сознание. И когда я очнулся, я не мог до конца понять — неужели это смерть такая: надо мной стояли люди, фотографировались. Для них, это, наверное, был такой трофей, мол, вот, дикого зверя поймали. После нас погрузили в машины, и мы поехали в СБУ.

Семьдесят два часа проводился допрос. Потому что по всем законам они имели только 72 часа для избрания меры пресечения. На протяжении этих семидесяти двух часов, несмотря на пытки — загоняли иголки под ногти, электрошокером по пяткам били, избивали, вешали на «ласточку», удушение, утопление, — мы не подписали ни одной бумаги, ни одного признания. Это их очень удивило, они спрашивали, кто нас готовил к допросу. Они одного не понимают, что пусть это и имитация, но они нас уже расстреляли, мы уже умерли. И нас уже не пытки, ничего не пугало.

Они старались сломить морально, потому что у нас есть семьи, дети. Они говорили, что к нашим женам приедут ребята, и дети будут видеть, как их насилуют. Но мы понимали, что всё равно ничего не можем изменить, мы можем просто идти до конца и не сдаваться.

По истечении семидесяти двух часов нам дали меру пресечения — заключение под стражу на два месяца. Я помню, что, когда меня первый раз привезли в суд, я был весь побитый, в крови. Там была моя супруга с ребенком на руках, которому был всего месяц. Я его видел буквально только один день, по приезду из Москвы. И вот, когда я выходил из суда в наручниках, меня два СБУ-шника держали под руки, я постарался подойти к жене, чтобы маленького своего увидеть. И мне тогда сынишка улыбнулся. И когда я сидел, я понимал, что эта его улыбка давала понять, что у меня есть дома поддержка: «Папа, не сдавайся, всё будет хорошо».

Первые месяцы были очень тяжелые. Потому что к нам не пускали ни передачи, ничего. Два с половиной года это были одиночные камеры. Но, слава Богу, только вера и молитва нам помогла не сойти с ума. И только последние десять месяцев перед обменом мы уже сидели в общих камерах — не хватало места, потому что сидим по одному, а занимаем четыре места, к нам начали подселять людей.

Тюрьма, где мы сидели, находится на Западной Украине, город Тернополь, местные жители называют её «Бандерштадт». Политзаключенных там было немного, по сути, только мы двое — еще двое были из Луганска, но их «выкупили». В нашем же случае никакие деньги не помогли бы.

ИА REGNUM : Как же все-таки вам удалось выйти на свободу?

— В 2017 году, когда Владимир Путин, Виктор Медведчук и патриарх Кирилл 15 ноября встретились в Новом Иерусалиме, мы уже понимали, что должен состояться большой обмен, на который мы уже вообще не надеялись. Ведь мы уже сидели три с половиной года, нас уже успели осудить: меня на 14 лет, брата на 15, потом отменить, потом опять судить. Обмены происходили, но мы в них не попадали. Потому мы уже в них, честно говоря, не верили.

И вот 15 декабря мы поехали на суд. Брату отменяют меру пресечения, отправляют на обмен, а я остаюсь. Получается, что меня Украина вынесла из списка военнопленных и отказывается отдавать. Брата забирают. Но меня радовало то, что один из нас идет на свободу, и, если брат будет на свободе, он сделает всё, чтобы я тоже вышел.

Я уже настраивался Новый год и день рождения встречать в тюрьме, потому что один обмен состоялся, и когда теперь будет следующий — неизвестно. Но уже где-то через полторы недели в субботу приходит один из сотрудников СИЗО и говорит, что у меня сегодня суд по видеоконференции.

Я пошел на этот суд, это было 23 декабря. Мне тоже отменяют меру пресечения, вечером СБУ меня грузит и везет в то место, куда собирали всех пленных. И уже 27 декабря, благодаря Владимиру Владимировичу Путину, патриарху Кириллу и Виктору Медведчуку, порядка трехсот человек обрели свободу. В том числе и мы.

После обмена нас увезли в луганскую больницу, так как мы проходили по луганским спискам. Новый год мы встретили в кругу соратников, которые прошли тот же самый путь, это был настоящий праздник. Каждая минута на свободе — это уже праздник. Потому что после пройденного начинаешь ценить каждую минуту, каждый день.

ИА REGNUM : Вы, наверное, уже знаете, что в Белоруссии под аналогичным предлогом разжигания межнациональной розни осуждены на пять лет с отсрочкой исполнения наказания на три года известные белорусские публицисты — Дмитрий Алимкин, Сергей Шиптенко и Юрий Павловец. Можно ли, на Ваш взгляд, говорить в данном контексте о том, что власти Белоруссии идут по пути необандеровской Украины, давая такие огромные сроки ярким приверженцам Союзного государства Белоруссии и России и евразийской интеграции по абсолютно надуманным и сфальсифицированным обвинениям?

— Происходящее очень напоминает как провокации, которые были на Украине в отношении сторонников союза с Россией, которые оказались в застенках киевского режима, так и ситуацию, произошедшую с нами — это очевидно. Это устроенная прозападными силами в Белоруссии провокация имеет одну цель — повторить ситуацию, которая сложилась на Украине. И так как я уже говорил, что Россия, Украина и Белоруссия — это одна единая Русь, поэтому мы, в том числе, не дадим этим силам, которые хотят разделить единый русский народ, это сделать.

ИА REGNUM : Что вы планируете делать сейчас?

— Мы как инициативная группа «Братья Лужецкие — бывшие политзаключенные» уже начали помогать ребятам, которые были обменяны вместе с нами, чтобы получить необходимые документы, обустроиться и вернуться к нормальной жизни. Потому что люди долгое время находились в тюрьмах.

Дело в том, что мы сами люди активные, никогда не можем оставаться в стороне, и уже сейчас мы создали общественную организацию «Союз помощи военнопленным и политзаключенным», отдельным подразделением входящую в общественное движение «Свободный Донбасс».

Мы будем заниматься всеми политзаключенными Украины, которые сейчас находятся там, а их сотни, доходит до тысячи. Мы будем полностью следить за процессами по делу каждого и будем это освещать. Потому что информационная поддержка имеет вес. Тогда мы можем этой же самой Европе показать: ребята, вы смотрите, вы установили этот режим, и тут не один, не два, не десять людей арестовывают за их пост в соцсети, за их телефонный разговор. Я уже молчу о том, что когда люди хотят выйти на митинг и высказать свою точку зрения… Если ты прозападный, то выходи и говори, что хочешь. А если ты пророссийский, то ты не имеешь на это права.

Мы сейчас этим занимаемся вместе. Мы прошли этот путь, и мы не можем этих ребят оставить. Мы сидели три с половиной года, и если бы в информационном поле никто про нас не говорил, мы, может быть, еще дольше сидели бы там. Украина просто не могла уже нас держать, когда про нас говорили все.

ИА REGNUM : Я также слышала о том, что вы планируете выпустить книгу. Кому в первую очередь она адресована?

Мы издаем книгу «Один крест на двоих», которая выйдет до конца лета. В ней расскажем о нашем пути, о той ситуации, с которой столкнулась Украина, чтобы ни Белоруссия, ни Россия эти ситуации не повторила.