У Путина и Рухани есть возможности поддержать президента Турции

После саммита лидеров России, Турции и Ирана в Сочи, на котором рассматривались проблемы сирийского урегулирования, президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган заявил, что «Анкара в настоящее время не контактирует с властями Дамаска, однако остается открытой для возможных политических контактов». По его словам, «всё зависит от обстоятельств, двери политики до последнего момента остаются открытыми».

Многие турецкие эксперты оценили такое заявление как «стремление Эрдогана восстановить контакты со своим сирийским коллегой Башаром Асадом». Такой ход событий выглядит логичным хотя бы потому, что интересы Анкары и Дамаска в отношении решения курдской проблемы в Сирии могут совпадать. В этой связи турецкая газета Sözcü утверждает, что сирийский президент накануне сочинского саммита летел в Россию якобы через турецкое воздушное пространство. Более того, турецкий профессор Месут Хаккы в газете Hürriyet со ссылкой на собственные «осведомленные источники» утверждал, что «в Сочи может состояться встреча президентов Эрдогана и Асада, потому что Турция и Сирия прежде всего защищают свои жизненно важные интересы».

Издание также цитирует слова Асада, сказанные на встрече с президентом России Владимиром Путиным в Сочи, о том, что «мы готовы вести диалог со всеми, кто действительно заинтересован в политическом урегулировании в Сирии». И это воспринимается в Анкаре как сигнал в ее адрес, поскольку она активно участвует в процессах по восстановлению будущей Сирии. Помимо того, некоторые турецкие эксперты, анализируя итоги сочинского саммита трех президентов, говорят, что Россия, Иран, Турция и США «стали считать Асада центральной властью в Сирии, признали его роль в формировании будущего его страны», и поэтому Эрдоган готовится сесть за один стол с сирийским лидером, «без которого он не сможет решить для Турции в Сирии наиболее чувствительные проблемы». Тем более что идет подготовка к Конгрессу народов Сирии. Вопрос, кто будет на нем представлен, кто войдет от оппозиции и как быть с оппозицией в принципе, приобретает для Турции чрезвычайно важное значение.

Однако премьер-министр Турции Бинали Йылдырым в ходе визита в Англию и переговоров с британской коллегой Терезой Мэй при обсуждении вопросов региональной безопасности (в частности ситуации в Сирии и Ираке), заявил, что «перспективы прочного мира в Сирии нереалистичны, пока Асад остается у власти». Напомним, что накануне саммита в Сочи турецкий премьер неожиданно выступил с критикой в адрес Ирана, который, по его мнению, устанавливает в регионе «гегемонию одной из ветвей ислама». Как считает глава группы стратегических и социальных исследований «Мармара» Аккан Сувер, заявления Йылдырыма «являются по сути, выражением недоверия Анкары к политике Тегерана». Но насколько они были уместны накануне сочинского саммита?

Ведь сам Эрдоган после переговоров с Путиным и Хасаном Рухани заявлял о необходимости более тесного сотрудничества с Ираном. В чем же дело? Если рассуждать в академическом стиле, то можно говорить о том, что Анкара в данный момент переживает трансформацию своей внешнеполитической концепции. Однако в практически смысле Йылдырым начинает повторять предшественника на посту главы правительства, Ахмета Давутоглу, демонстрируя свою растущую самостоятельность, всё чаще выступая по тем или иным политическим вопросам с позиции, отличной от Эрдогана. Не случайно турецкие эксперты открыто намекают, что «заявления премьера несут в себе скрытую критику президента», отчего «Йылдырыму недолго оставаться на своем посту», и такой поворот событий в стране нельзя исключать. Признаки кризиса в верхах начинают просматриваться и в публикациях некоторых турецких политологов.

Так, колумнист Hürriyet Нурай Мерт считает, что Анкара «расстается с западным альянсом и повернулась лицом к России и Азии, что означает уклонение ее от таких ценностей, как права и свободы человека». Мерт утверждает, что Москва «не поддержит военное вмешательство Турции в северо-западную Сирию против курдов», а Иран «стремится сохранить свои отношения с курдским сепаратизмом в Турции». В результате «внешнеполитические события проявляются особенно болезненно внутри страны, прежде всего в проблемах правящей Партии справедливости и развития (ПСР)». Другой эксперт из той же турецкой газеты, Барчин Йинанч, отмечает, что Эрдоган, «дистанцируясь от трансатлантического альянса, подпитывает мнение о том, что он больше не хочет быть частью союза». В то время как «Россия и Иран не могут быть альтернативой западному альянсу, а правящая элита Турции еще не достигла той точки, когда готова поставить всё на карту».

Появляются многочисленные итоги опросов, согласно которым «турецкий лидер утратил поддержку избирателей», поэтому следует ждать «шокирующие изменения» на политической арене страны». Одним словом, Эрдогана пытаются отсечь от Запада и от Востока, чтобы не допустить переход альянсов с Россией и Ираном на уровень стратегического партнерства, пытаются посеять семена политического недоверия между Анкарой, Москвой и Тегераном. Похоже, что после победы над ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ) такое внутриполитическое давление на президента Эрдогана, сочетаемое с определенными внешнеполитическими акциями, будет только нарастать. Но если Анкаре удастся сохранить свое участие в альянсе с Россией и Ираном, участвовать с ними в полномасштабном политическом процессе в Сирии, то президент Турции справится, как и раньше, с силами внутренней оппозиции.