Почему Церковь, в отличие от государства, игнорирует свои болевые точки

Председатель Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом Владимир Легойда в рамках I международного молодежного коммуникативного форума MediaPost в Российском государственном социальном университете выступил с открытой лекцией «Православная тема в современных медиа» перед будущими журналистами и рассказал им, среди прочего, о том, как его смешат «аналитические статьи» о Церкви: «Когда я читаю «аналитические» статьи про Церковь, я хохочу, как на Comedy Club. Потому что они пишут про то, в чем я живу, и это на 95% — неправда. Они домысливают какие-то связи, что-то такое, что вообще не имеет никакого отношения к реальности».

А еще недавно он горевал, что, наоборот, дискуссия с верующими с противной стороны ведется «гоготом». То есть — всем смешно. Владимиру Романовичу смешно от того, что он читает, а супротивной стороне смешно от того, что они слышат, в том числе от Владимира Романовича. Так все поддерживают друг другу хорошее настроение, с которым по жизни идти легче, и проблемы кажутся настолько несущественными, что упоминание о них следует встречать лишь одним — «обоюдоострым смехом».

После того, как все отсмеялись, наступает время делам серьезным — отчетам о том, сколько широких, решительных шагов сделано, вслед за которыми сразу следует то же самое. «Правдоподобно звучит фраза, что у меня двое детей? Может быть у меня двое детей? Да. А достоверность заключается в том, что у меня трое детей. А бывает достоверность, которая звучит неправдоподобно. Но она от этого не перестает быть достоверностью. А в мире «фейков» это вообще в десять раз сложнее», — закончил свои мысли про аналитику Легойда, но дальше их так и не развернул, оставив подвешенной ситуацию. И поди пойми, то ли «аналитика про Церковь» неправдоподобна, то ли недостоверна, то ли всё сразу.

Поэтому мы просто дополним за него, что «достоверность» покоится на фактах, а аналитика — на силлогизмах, которые выстраиваются на основе этих фактов. И журналистам по большей части сегодня хватает «фактов», которые Церковь преподносит в большом количестве. Их обычно настолько достаточно, что до «аналитики» в светских СМИ вообще мало руки у кого доходят. В каких местах председатель Синодального отдела отыскивает эту «смешную аналитику», где «домысливаются какие-то связи», можно только гадать. До «аналитики» ли тут на страницах светских изданий, когда даже патриарх Кирилл в последнее время указывает на вопиющие факты, имеющие место в нашей Церкви. Вот совсем недавно патриарх отвечал на вопрос, что делать с теми священниками, которые учат паству тому, что дети страдают за грехи:

«Если кто-то говорит, что «за грехи», то такого батюшку надо самого сразу запрещать в священнослужении. Как так можно? Не знаю, с каким сердцем и с какой головой может быть священник, чтобы так сказать несчастной матери или отцу!»

Разве тут есть что «анализировать»? Совершенно нечего. Как говорят еще, в сырьевой экономике бизнес не идет в производство, оставаясь при продаже сырья. Так и тут. Какая еще «аналитика», когда прессе, если уж она надумает про Церковь высказаться, достаточно будет факта, на который обратили внимание на самом верху руководства Русской православной церкви. СМИ и заполняет — причем вполне достоверными сведениями — тот самый «трафик», в погоне за которым Легойда подозревает современные средства массовой информации. Впрочем, есть и прогресс. В своей лекции, достаточно, кстати, живой местами и познавательной для молодежи, председатель Синодального отдела не призывал открыто писать о Церкви «хорошо или ничего», ограничившись приглашением студентам, будущим журналистам, в журнал «Фома», если им захочется не за сенсациями гоняться, а за истиной.

Совершенно понятно, что руководству Церкви хотелось бы, чтобы светские СМИ рассказывали о Церкви как можно больше хорошего, анализировали бы в основном только хорошее и с правильными выводами. Да, думается, и большинству людей в нашей стране хотелось бы, чтобы «факты» о Церкви не ошарашивали как нашатырем в нос, но не в ущерб, конечно, замалчиванию фактов. Прежде всего, сами факты должны обнадеживать. У нас, когда государство отчитывается перед гражданами о своем, «мирском», сообщает: минимальная зарплата — такая-то, средняя или минимальная тоже пенсия — такая-то. И предоставляет гражданам самим решать, лучше им стало жить или ничего не изменилось.

Не хвастается, что у нас в стране есть получки и «парашюты» по несколько миллионов в валюте. Понятно, что «максималка» — не показатель уровня жизни большинства людей в нашей стране. «Минимальное», дно — вот показатель состояния общества. Почему СМИ чаще реагирует на «негатив»? Да потому, что это болевые точки социального организма, которые требуется срочно лечить, пока зараза не расползлась. Работает нормальный инстинкт самосохранения. Имеются в виду, конечно, те СМИ, которые реальные больные точки обнаруживают, а не бурлят головной фантазией своих авторов.

Но почему тогда Церковь свои болевые точки — в отличие от государства — старается обычно не замечать и выражает недовольство, когда их замечают внешние? Считает себя абсолютно здоровой? Ее представители нередко находят ловкие риторические приемы ухода от темы, заявляя: «Церковь — это о Христе!». Тем самым давая понять, что «плохой батюшка» не Христос и ко Христу отношения не имеет. О Христе давайте, вот. Словно Христос именно так и делал — убегал от разговоров о лукавстве, мироедстве, показухе, равнодушии. Мол, хватит о фарисеях, давайте лучше обо Мне поговорим! Так, что ли?

Поиском болевых точек в Церкви не светские СМИ должны заниматься, а сама Церковь. Просто обязана их фиксировать и лечить, причем, желательно, как можно скорее. Радикальными методами в том числе — запрещать в служении, как говорит патриарх. То, что средства массовой информации гоняются за жареными фактами или снабжают свои статьи двусмысленными «яркими» заголовками, не имеющими отношения даже к написанному — всё это факт, но это не отменяет того факта, что пищу им дает Церковь. Это еще журналисты к самой недоброй части фактов не имеют доступа, не знают о них.

Может быть, Церковь когда-то и поборола успешно древние ереси, но позже внутри себя развела такой рассадник различных глупостей и суеверий, такой «вероучительной» бессмыслицы, оборачивающей Евангелие вспять, что равнодушие к своим собственным проблемам, видимым невооруженным взглядом, вряд ли способно стимулировать внешних писать о них хоть сколько-нибудь серьезно. Сперва к себе надо относиться не как к музею древних духовных сокровищ, а как к живому организму, уход за которым совершенно запущен и ограничивается наложением косметики. Чтобы не было так: почитали — посмеялись, написали — рассмешили.