«Мы не чужие для наших прадедов». Былины как способ вернуться к «русскости»

Древние традиции сказительства — мастерства исполнения былин, сказок и сказаний постепенно угасают в России. Один из немногих людей, сохраняющих и развивающих наследие русской народной словесности, профессиональный сказитель былин Александр Маточкин поделился с ИА REGNUM мыслями о настоящем и будущем русского эпоса.

Наверное, надо начать издалека: я учился в старших классах, и у меня возник интерес к русской традиции. Следующий шаг — поступление в университет. Сначала я даже не знал, чем именно буду заниматься, поступил на исторический факультет, потом занялся словесностью. Поступил в ансамбль университета, где с 1998 года 12 лет занимался русскими песнями и хороводами. Потом возник интерес к былинам.

Сперва научный — я писал диссертацию по этой теме. А затем постепенно перешел к практике, занялся собственно сказыванием. Толчком было то, что мало кто занимается былинами. Наверное, людей пугают объемы работ. Нужно очень много времени, чтобы это освоить. И потом, уж слишком этот вид словесности величественный и громоздкий для нашего времени. Ну кто сейчас будет слушать монотонное часовое сказание? По сути, это аудиокнига с древними текстами на малопонятном языке и в непривычной напевной форме.

Именно былинами я занимаюсь 10 лет. Но до этого я был уже подготовлен: давно пел народные песни в ансамбле и занимался лингвистикой и фольклористикой в университете. Так что вполне естественно для меня было попробовать заняться сказительством. А там пошло-поехало, дальше — больше. Вот ты освоил былину, рассказал, прожил ее, получил отклик от слушателя. И хочется идти дальше. Каждая новая былина — открытие для меня. Это новые обороты, новые словесные формулы, новый язык.

Раньше было хуже. Но в любом деле, если подключить голову, то можно что-то, да найти. Есть возможность проводить уроки в школах, проводить занятия со взрослой аудиторией, выступать. Интересующиеся люди есть, причем самых разных профессий.

Былиной можно удерживать внимание людей. И час, и два. Люди готовы ее воспринимать, может, не всегда целиком, но с пояснениями и перерывами — это точно. Ни разу не бывало такого, чтобы сказание не понравилось. Бывает непонимание старинного выговора, диалекта. Распевы, вставки слогов, частиц, слов несколько затрудняют восприятие текста, но в целом есть радость узнавания, приобщения к старине. Люди понимают, что это тоже родной язык, просто в другой форме, более распевной.

Способность к словесной импровизации, музыкальность. Кроме того, нужно здоровье, крепкая «дыхалка». Если физически не будешь подготовлен — не выдержишь. У современных людей порою есть представление, что сказитель былин — седовласый старец. Это неверно. В преклонном возрасте сказитель часто будет прерываться, да и память к старости обычно слабеет. Такой образ сложился из-за того, что когда стали записывать былины, их помнили в основном старики. Кроме того, сказителю помогают знания в области поэтики, фонетики, грамматики, диалектологии, собственно фольклористики, древнего языка. Математику тоже надо сказителю любить — для развития памяти и логического мышления.

В моем представлении «русскость» — это знание традиционной культуры, языка, религии, ремесел, хозяйства, знание своего народа. Эти пласты надо поднимать. Надо представлять, как делают хлеб, как топят русскую печь.

В школах можно вводить изучение русского сказительства или игру на традиционных инструментах. Вот традиционные гусли, например — несложный в освоении, но очень красивый по звучанию инструмент, почему бы в каждой школе не учить детей игре на гуслях? Нужно использовать все возможные пути выхода к людям. Хотя в школе это может стать «обязаловкой» и не принесёт желаемого.

Лучше, конечно, любовь к родной культуре прививать в семье, среди друзей, через живое общение с людьми, примером своей жизни. Собственно говоря, все это потихоньку делается сегодня. Мою деятельность тоже можно рассматривать в рамках возвращения к русскости.

Вообще, фольклор полифункционален. Конечно, есть назидательная функция. Старшие рассказывают, младшие слушают. Основная функция фольклора, на мой взгляд, сплочение коллектива. Собственно, в переводе «фольклор» и означает общее знание. Функция собирания людей воедино остается у былин: мы не чужие для наших прадедов, мы знаем то же, что и они. Вообще традиция, и былины, в частности — это своеобразная субкультура сейчас. Ее создаешь, в нее погружаешься. Это такая альтернатива современному миру.

Начнем с взрослых. Это досуговая область. Вот люди слушают, например, юмористов каких-нибудь. Или смотрят сериалы. Почему бы не послушать из уст сказителя былину-другую про наших древних богатырей? Так, для общего развития. Там, в сущности, много похожего: пиры, драки, отношения, свадьбы, приключения всякие. Думаю, это может заполнить досуг.

Для детей — сказкотерапия, слушание былин и сказок. Это было испокон веков в традиции. Так дети учатся художественной речи, развивается воображение, потому что они не смотрят мультики, а представляют образы. Я думаю, былины можно встроить в нашу повседневную жизнь. Возможно, появятся школы, училища сказительства. Пока что всё строится на личном энтузиазме, в частности, моём. У малых народов, проживающих в России, со сказительской традицией, как мне кажется, получше. Они берегут свой эпос, с раннего детства воспитывают продолжателей этого дела, проводятся конкурсы, слеты сказителей. У нас такого нет.

Да, малые народы держатся за свое. А у нас народ большой, и такая мысль у всех — кто-нибудь да сохранит, но не я. В итоге не хранит никто. Конечно, и у нас есть местности, где в старину было развито сказительство. Там еще что-то теплится. Например, на Печоре два раза провели праздник былины. Там собрали всех, кто что-то помнил и мог посказывать. Вот и меня тоже приглашали. Но и там былины пелись только малыми отрывочками. Это конечно, не совсем то, чего бы хотелось.

Новины я знаю. Это нельзя считать развитием эпоса, конечно. Это аномалия. Да, была идея, что фольклор должен был работать на благо партии. Но этот проект, как и любой «официоз», кончился ничем. Хотя несколько книг с новинами и было издано, никто этого в итоге не поддержал. Касаемо былин про Путина — не встречал. Это уж совсем, наверно, какая-то стилизация. Как я к этому отношусь? Не очень: это суррогат, нельзя так делать. Это диссонанс. Соединение несоединимого. У нас есть современные формы словесности, и про политику нужно говорить на этом языке.

Эпосоведение, насколько знаю, живет и развивается. А вот традиции эпического сказывания в деревнях уже почти нет. Все исследователи отмечают, что жанр былины сегодня ушел из деревень.

Единственное, что по эпосу сейчас еще можно записать — рассказы стариков про то, как их родители сказывали старины. Конечно, не исключены открытия, если очень сильно постараться. Вообще я не считаю, что с уходом традиционного общества традиция прекращается. Она может принимать новые формы, переходить в инобытие, она может переродиться. Я приучаю себя к той мысли, что я нахожусь не в отрыве от традиционной культуры — хоть и сзади, да в том же стаде.