Правительство предпочитает не называть актом терроризма бойню на музыкальном фестивале в Лас-Вегасе, которую устроил 64-летний белый американец Стивен Пэддок. В ответ многочисленные критики говорят о «расизме» и «двойных стандартах». Аргументы обеих сторон понятны, но есть еще одна, чисто американская специфика данного спора — само слово «терроризм» здесь является оружием государства, считает колумнист The Nation Наташа Леннард.

Af.mil
Стрельба

«Убийца-одиночка» расстрелял толпу на музыкальном фестивале. 59 человек погибли, 527 получили ранения. И вроде бы данное преступление ничем не отличается от аналогичных атак исламистских экстремистов — тем более что ответственность за нападение в очередной раз попыталось взять на себя «Исламское государство» (организация, деятельность которой запрещена в РФ).

Однако сначала шерифы из Лас-Вегаса, затем пресс-секретарь Белого дома Сара Сандерс и члены Конгресса от Республиканской партии заявили, что «говорить о теракте преждевременно». В ответ на что со стороны многочисленных критиков из Демократической партии посыпались упреки — а что, если бы убийца был мусульманином?

В действительности, не каждый акт устрашения из политических или социальных соображений принято называть «терроризмом». В конце концов, избирательные задержания и атаки полицейских в отношении афроамериканцев тоже можно назвать терроризмом, но этого не происходит.

Потому что словом «терроризм» в Соединенных Штатах государство маркирует своих идеологических врагов. А после того, как враг назван, государство получает право наращивать полицейскую машину, наблюдение за гражданами и другие репрессивные меры в отношении граждан. «Контртерроризм» за последние 16 лет стал оправданием всех подобных действий государства.

«Я хотел бы узнать, как наименование его (Стивена Пэддока — прим. ИА REGNUM ) террористом обеспечит нам большую безопасность? Приведет ли это к запрещению оружия или к более агрессивной полицейской деятельности?» — заявил Алекс Витале, профессор социологии в Бруклинском колледже.

После того как профессора предсказуемо обвинили в поддержке «расистских двойных стандартов», Витале ответил: «Неужели мы действительно хотим кормить машину «терроризма»? В особенности — с Трампом?»

Маркируя кого-либо как «террориста», государство раскрывает свою идеологию и свою позицию — кого можно считать гражданином, а кто является угрозой. И если даже Трамп назвал стрельбу в Лас-Вегасе «чистым злом», то это только потому, что «терроризм» в США означает нечто худшее.

При этом «главный враг государства» может меняться. Так, в 2005 году ФБР назвало так называемых экотеррористов «главной террористической угрозой нации» — несмотря на то, что от рук экологических активистов никто не погиб.

Под прикрытием «контртерроризма» ранее уничтожалась политическая организация «Черные пантеры» — ее лидеры были убиты, а движение за права афроамериканцев фактически остановлено.

После теракта 11 сентября 2001 года «террористами» стали исламисты. В результате многие обычные мусульмане стали подвергаться преследованиям, община столкнулась с постоянным надзором и внесудебными разбирательствами.

А убийцу Дилана Руфа (белый американец, в 2015 году убивший девять прихожан афроамериканской баптистской церкви в Чарльстоне — прим. ИА REGNUM ) не называют террористом — потому что он действительно не «террорист».

Дело в том, что США созданы белым превосходством и белым насилием. Это большая историческая проблема, но ведь ее не решить, если попросить государство назвать свою собственную идеологию врагом.

Никакие объяснения таких событий, как массовое убийство в Лас-Вегасе, не могут быть свободны от политизации. Это нормально. Но государственная риторика, которая разделяет мир на «мы» и «они», никогда не будет служить добру и никогда не будет применяться справедливо.