Зачем политики и СМИ лгут? Почему они обвиняют друг друга во лжи?
Еще сравнительно недавно СМИ довольно редко оказывались в центре политического внимания. Их, бывало, поругивали или похваливали, но основными участниками процесса оставались политики. Не то теперь: смысл новости уходит на второй план, и куда больше времени тратится на обсуждение того, является ли распространившее эту новость СМИ «фейковым и пропагандистским» или же нет.
В среду, 2 августа, партия En Marche президента Франции Эммануэля Макрона на своем официальном сайте призвала журналистов «не распространять информацию RT и Sputnik» в связи с тем, что эти издания якобы «публиковали заведомо недостоверные данные о Макроне в период президентских выборов». Доказательств фейков, как и ранее, представлено не было. Тем не менее руководители En Marche просят не только журналистов, но и социальные сети «четко обозначить данные сайты как пропагандистские».
По другую сторону океана американский президент Дональд Трамп запустил в Facebook собственный канал «реальных, а не фейковых новостей». Предполагается, что программа будет выходить еженедельно, а вести ее будет невестка президента Лара Трамп. В пилотном выпуске она пообещала зрителям «предоставлять им только факты». Французский президент нападает (на несочувствующие ему СМИ), президент США — обороняется (от слаженного хора воюющей против него американской прессы), но и тот, и другой считают нужным апеллировать не к содержанию тех или иных статей или материалов, а к понятию фейковости.
На заре распространения интернета и тотального проникновения информации казалось, что теперь мир будет надежно защищен от неправды. Практика показала прямо противоположное. Тонущие в потоке новостей читатели не имеют сил, а иногда и желания помнить и проверять. Нарисованные доказательства, а то и топорная ложь раз за разом приводят к успеху. Огромная часть аудитории читает только заголовки и не помнит контекста.
В таких условиях в цене растут не факты, а технологии распространения и авторитеты, лидеры мнений. Сохранившийся с прежних времен образ «свободного западного мира» позволяет его адептам с успехом навешивать ярлык пропагандистов на своих оппонентов. И никому не приходит в голову, что когда некая социальная сеть кого-то «банит» «за пропаганду», то распространителем несвободы является именно соцсеть.
В такой ситуации журналистика оказывается на развилке. Она может играть по прежним правилам, принять новые или разработать иные, еще неведомые. Опрошенные ИА REGNUM политологи уверены: развитие отрасли фейков (и обвинений в фейках) неминуемо. Следствием станет дальнейшее расслоение журналистики на сиюминутно-эффективную и качественную.
«Фейк всегда эффективен, хотя эффект носит ситуативный, оперативный характер, — отмечает политолог Владимир Васильев. — Автор добивается нужной реакции, и ему, как правило, вполне достаточно краткосрочного эффекта. Опровергнуть фейк куда сложнее, чем его запустить, и разоблачения в большинстве случаев не имеют существенного значения».
Никто из участников политических боев не сможет уклониться от использования этого метода, это утопия, уверен Васильев. Вопрос только в том, насколько эффективна будет работа того или иного участника.
В современном мире информация все больше нуждается в проверке и сопоставлении, при этом современный читатель все менее склонен это делать, констатирует ректор Ленинградского областного университета Станислав Еремеев.
«Единственный способ не дать собой манипулировать — это включить голову, — говорит Еремеев. — Будет происходить дальнейшее расслоение средств массовой информации на качественные и нет. Идея о том, что все люди и все читатели равны, не соответствует действительности. Одни хотят знать правду, другие хотят быть обманутыми. И тот, кто хочет быть обманутым, будет обманут».
И все-таки идеализм, возможно, имеет право на существование. Идеологическая цензура («что позволено хорошим, не позволено плохим») становится вызовом: оставаясь честными, победить в соревновании в яркости и эффектности. Такой подход, впрочем, перестает работать там, где свободный мир прекращает демагогию и переходит к прямой цензуре. Поэтому журналистике потребуется не только идеализм, но и технологии.