Сталин в ссылке. Ленин в мавзолее. Николай II в иконостасе

В Архангельской области работает единственный в стране официальный музей Сталина, который не закрывался 80 с лишним лет — даже при Хрущеве.

Иосиф Джугашвили был в ссылке в Сольвычегодске дважды — с 27 февраля по 24 июня 1909 и с 29 октября 1910 по 6 июля 1911 года. Из первой бежал в Баку, спустя 6 месяцев арестован и сослан обратно в Сольвычегодск. Сейчас музей это дом, в котором Сталин жил во второй ссылке. Одноэтажный, площадью около 100 квадратных метров, с тремя комнатами — одна метров 40, с голландской печкой — в которой жил Сталин, кухня с русской печью и столовая — где жила хозяйка дома и ее дети. Мебель частично сохранилась «еще с тех времен», экспозиции и стендов нет. Количество посетителей растет, и сейчас посмотреть город Строгановых и музей Сталина едут 10 тысяч туристов в год.

Кем был Сталин к моменту ссылки? В 1907 году он стал главным добытчиком денег для Ленина и большевиков — вторым человеком в партии по значению, а не по жарким спорам. После разгрома революции 1905 года деньги на революцию можно было добыть только на Кавказе — с его традициями абречества и разбоя. 26 июня 1907 года боевая дружина Сталина совершила в центре Тифлиса налет на охраняемую карету Государственного Банка и захватила 250 тысяч рублей — 3 400 000 долларов в пересчете на сегодняшние деньги. От гранат боевиков погибли 5 человек и 19 были ранены. За несколько дней до этого Сталин ездил к Ленину получить добро на проведение «экса». Руководство «эксом» Кобы Ленин скрывал — Иосиф был его доверенным лицом и тень от запрещенных партией экспроприаций могла пасть на руководителя большевиков.

Идеальные условия для революционной работы и сбора денег были в Баку, куда Коба переехал после Тифлиса и где добывалась половина мировой нефти. О Баку его губернатор говорил «самый опасный город России». Здесь создалась взрывоопасная концентрация труда и капитала, сколачивались нефтяные состояния, дикая эксплуатация накладывалась на распад традиционного восточного общества. К 1908 году Сталин подмял революционное подполье Баку, вымогал деньги у нефтепромышленников, регулировал забастовочное движение и стал Хозяином города. «Мы все делали грязную работу во имя революции» — говорил он впоследствии.

Средствами пополнения партийной кассы были забастовки, угрозы пожаров на нефтепромыслах, похищения родственников и самих нефтепромышленников. Мусу Нагиева, десятого по богатству нефтепромышленника Баку освободили после выкупа, большинство нефтяных олигархов давали деньги сами. «Работа» сопровождалась беспощадными расправами над предателями, работавшими на охранку. Когда доказательств не хватало, подозреваемых все равно уничтожали.

За эти годы Сталин решил для себя большие задачи — перестал бояться смерти, стал незаменимым для Ленина и сформировал сталинский стиль управления людьми — замешанный на целеустремленности, мнительности, решении проблем «чужими руками», умении «дружить» — с помощью которого он руководил парторганизацией, боевиками, а потом и страной. Деньги Сталина поддерживали лидерство Ленина, и когда меньшевик Уратадзе рассказал тому о методах Кобы, в ответ прозвучало — «именно такой человек мне и нужен».

В 1908 году любимая жена Като Сванидзе, родившая Иосифу мальчика Яшу, не выдержав бакинского климата и волнений, подхватила тиф и умерла. Сталин винил себя, но воспитанием сына не стал заниматься, говорил: «Она умерла, и вместе с ней — последние теплые чувства к людям». Его арестовали, грозила ссылка на 5 лет в Сибирь, но Сталин получил 2 года в Сольвычегодске. Через 4 месяца бежал обратно в Баку, где за власть в подполье развернулась борьба — Сталин обвинял многих в предательстве, обвинили в предательстве и его. Подпольная работа во многом Игра с полицией, играл в нее и Коба — узнавая о будущих арестах и предателях то подкупом, то запугиванием, то возможно сдавая внутрипартийных врагов. Документов о работе Сталина на охранку не обнаружено.

Чем занимался Сталин в Сольвычегодске? Находясь под наблюдением полиции — с ночными обысками и открытой слежкой — работать как на воле он не мог. Если в 1910 году в Баку он написал три большие статьи по меньшевикам и ликвидаторам, то на Севере только одно «Письмо в ЦК партии из сольвычегодской ссылки». В нем Сталин называл линию Ленина «единственно правильной», писал что «он мужик умный, знает где раки зимуют», и после присяги в верности просил создать «русскую часть Цека» — для руководства парторганизациями России. Сталин предлагал себя в руководство этим органом и писал, что «готов сняться немедленно» — бежать. Но он допустил непозволительную ошибку — через месяц в письме московскому товарищу назвал борьбу в эмиграции Ленина с Троцким «бурей с стакане воды». Добрые люди донесли эти слова, и Ленин игнорировал предложение Сталина. На Кобу посыпались неприятности — в Баку его исключили из партии, но опытный манипулятор Владимир Ильич посоветовал «.не придавать большое значение таким вещам.», и привязанность Сталина только усилилась.

Многие в партии не хотели переноса кавказского опыта на российские просторы, и не любили Сталина лично. Когда в Вологду переправили 70 рублей на побег Сталина из Сольвычегодска, связник Иванян украл их: «…т. Иванян не мог объяснить мне «пропажу» денег…». Потом, после революции Иванян оправдывался, что денег не брал, но последние годы жизни провел под знаком этой кражи. В 1937 году Иваняна арестовали, перевезли в Тбилиси и расстреляли по приказу Берии.

Сольвычегодский «простой в работе» Сталин использовал для самообразования — познакомился с местным священником и пользовал его библиотеку — читал много исторических книг и романов, Льва Толстого. Но: «У нас здесь мне душно без дела, буквально задыхаюсь».

В Сольвычегодске проживало 450 ссыльных на 1700 жителей, скуку и одиночество большинство заливало вином. Статус Кобы обязывал поддерживать вокруг себя революционный порядок — в голубятне он проводил собрания, приглашал в квартиру на посиделки, самоутверждался в глазах товарищей и полиции, катаясь в лодке по Вычегде с революционными песнями. Полицейский исправник Цивилев, по прозвищу Береговой Петушок, реагировал — бегал за лодками, штрафовал Сталина за посещение местного театра на 25 копеек, за чтение вслух революционной литературы поместил Кобу на 3 дня в тюрьму. Но по общему мнению исправник его боялся, и на это были причины — подозреваемый в сотрудничестве с полицией ссыльный Мустафа был утоплен в Вычегде по приказу Сталина.

Вездесущими участниками сольвычегодской жизни были ссыльные девушки. Скука производила на них тяжелое впечатление, и появление грузина — «большого партийного работника» — рождало всякие ожидания. «Он был худым, сильным, энергичным, с невероятной копной волос, с блестящими глазами. красивый был», — вспоминали очевидцы. А Сталин после смерти любимой жены искал во встретившихся девушках не менее достойную, чем покойная Като, — но не находил. В 1908 году в Сольвычегодске он познакомился с молодыми ссыльными учительницами Стефанией Петровской и Татьяной Суховой. Первая последовала за беглецом в Баку, получила предложение руки и сердца, но жандармы разлучили их — после ареста Сталина отправили обратно в Сольвычегодск и больше они не виделись. Сухова помогла Сталину бежать из ссылки нарядив в девичий сарафан и проводив на пароходе до Котласа. С ней — единственной из своих сольвычегодских девушек — Сталин, уже будучи руководителем страны встречался в 1925 и 1929 годах, и даже предотвратил ее арест по оппозиционному «делу Рамзина» в 1930 году.

Во вторую ссылку Сталин познакомился с Серафимой Хорошениной — 22-летней ссыльной дочерью учителя, и поселил ее в своей комнате, но через несколько месяцев Серафиму вызвали в участок и, не дав попрощаться, отправили в дальний Никольск — для отбывания остатка срока. Но ничто не могло выбить из седла кавказского революционера. Джугашвили еще до Серафимы обратил внимание на солдатскую вдову и 36-летнюю мать троих детей Марию Кузакову — хозяйку дома, где жил. Только уехала Хорошенина, как в марте 1911 года Кузакова родила курчавого мальчика, названного Константином Степановичем — сыном отца, которого на свете не было уже лет пять.

В 1921 году, когда Мария обратилась к Сталину за помощью, ответа не последовало, но Константина Кузакова незримо повели по жизни. В 1927 году помогли поступить в Ленинградский институт философии, в 1932 взяли подписку о неразглашении обстоятельств ссылки Сталина, в 1939 назначили заместителем заведующего отделом пропаганды ЦК ВКП (б), в годы войны он редактировал журнал «Большевик», и хотя в 1947 году исключили из партии «за потерю бдительности», но после ареста Берии восстановили — в 1960-х работал начальником Главного управления кинематографии Министерства культуры СССР и директором издательства «Искусство». Умер Константин Кузаков в 1996 году, его сын Владимир открыто утверждает, что является внуком Сталина. Марии Кузаковой не так «повезло» — она умерла в блокадном Ленинграде.

К 1925 году Сталин стал первым человеком в стране, но идея его музея возникла только в 1934 году — после XVII съезда ВКП (б), где Сталин прославлялся в каждом выступлении, и в связи с его 55-летием. Это был первый такой музей в стране — музей в Гори открылся в 1937 году, в Туруханске в 1938 году, остальные еще позже. Интересно, что в 1935 году не было страха за неоказание помощи в создании сталинского музея: «.Горсовет и ГОРОНО палец о палец не стукнули. чтобы помочь… Ни денег не было, ни материалов, ни снабжения, ни рабочих.».

Сначала власти предложили Кузаковой сдать в аренду за 40 рублей в месяц комнату, где жил Сталин, потом решили выкупить весь дом. Кузакова просила еще квартиру в Ленинграде, где работали ее сыновья Константин и Александр: «старуха сказала. что если квартиру дадут маленькую, плохую, то мы не согласимся.». Был нехороший момент, когда Марию уже «попросили» из дома, но квартиру еще не дали, как и денег за дом. На её счастье всё закончилось благополучно — трехкомнатную квартиру в Ленинграде Кузаковым выделили, за дом выплатили 3500 рублей, еще 900 за аренду комнаты и обстановку. За 400 рублей дом отремонтировали, за 3500 выкупили дом напротив — в котором Сталин жил в первую ссылку. Экспозицию помогли сделать Музей революции СССР и Историко-революционный музей — в нее вошли вологодские и устюжские документы о ссылке Сталина, собрания сочинений Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина. В 1936 году перед отъездом в Ленинград Кузакову еще раз поддержали — купив у неё за 700 рублей самовар, зеркало, цветы в горшках, два шкафа, стулья, три стола, умывальник, картину с изображением двух девочек, поднос для чая, шторы и три скамьи, «видевших» Сталина.

Долгая переписка Архангельска с Сольвычегодском шла о том, как обустроить сталинскую комнату. Спорили: вешать ли портрет знаменитого ссыльного — решили не вешать, заказать ли снятые с производства обои тех лет — решили, что дорого и удалили обои совсем, ставить ли в комнате цветы — решили ставить, но восстановить увезенные Сталиным походный матрас, подушку и одеяло долго не могли — в Сольвычегодске такое не шили, кровать стояла безо всего. Переписка развернулась вокруг домовой книги Кузаковой, где сохранились подписи Сталина «прибыл-убыл» и отметки полиции. Для Марии это было единственный документ о пребывании в доме важного постояльца, и она отказалась отдать книгу, пока не получит квартиру и деньги за дом. Серьезно обсуждалась в областных верхах кандидатура экскурсовода — Кузаковой отказали сразу, чтобы не сказала лишнее. Другая местная жительница за 50 рублей в месяц охотно рассказывала то, что не надо, а когда ее спрашивали о революционной борьбе — сказать ничего не могла: «любит потрепать языком — хотя об этом было ей настрого заказано…». Ставку повысили до 300 рублей и назначили политически грамотного со стороны: «работник нужен опытный, желательно член ВКП (б)». После открытия с января по март 1935 года музей посетили 2000 человек, что на удивление немного — сейчас его за год посещают около 10 тысяч.

Надо отдать должное архангельским коммунистам и музейщикам — в 1960-х, когда закрылись музеи в Гори и Туруханске, сольвычегодский музей продолжил работу. Когда все было дешево, дом ремонтировали сами — из музейной выручки. Теперь все стало дороже, а законодательство строже так, что за мелкий ремонт «памятника истории» без специального проекта и реставрационной лицензии можно получить уголовную статью. В итоге «охраняемый государством памятник» просел на один угол, а дом напротив сошел с фундамента и его закрыли. Оценочно реставрационные работы на музее сейчас обойдутся примерно в 10 млн. рублей. Точно сказать нельзя, так как нужно обследование и проект, который стоит не менее 2 млн. рублей. Такие цифры не потянет ни областной бюджет, ни средства благотворителей их числа коммунистов. Спасибо им за электрокотел, купленный для отопления дома Кузаковой, хотя и печка с дровами и счета за электричество по 20 тысяч в месяц приводят музейщиков в трепет.

Но дело не столько в зданиях-ремонтах — главное в музее научная работа. Состояние дома Сталина — отражение неопределенности по отношению к спорному прошлому, в которую впали органы культуры и науки, да и руководство. В нем нет экспозиции, так как старая вызовет бурю протестов, а делать мартиролог жертв — идти против смысла ДАННОГО места. Чтобы не ошибиться не сделали никакую, тем более что серьезная экспозиция требует немалых затрат. Об издательской и работе в архивах тем более речи нет — они затратны по деньгам, времени и требуют заинтересованного исследователя.

По словам директора Сольвычегодского музея Максима Черных, внимание к домику Сталина пару лет назад проявило Российское военно-историческое общество. Директора пригласили в Москву, и сопредседатель РВИО, он же министр культуры РФ Владимир Мединский, долго задавал вопросы по состоянию музея, обещая помочь. Прошло время, но никакого движения не происходит. Вероятно испугались поддерживать музей человека, о котором в России идут самые сильные споры.

В то время как музей был достоин помощи и не получал ее, председатель архангельского отделения РВИО, и бывший заместитель мэра Архангельска Сергей Ковалев, вдруг решил заняться гораздо более спорным делом — поддержать установку бюста Сталина в Архангельске. Зампред городской комиссии по топонимике Александр Иванов в газете «Бизнес класс» вспоминает: «…один из городских руководителей… организовал приглашение… около сотни сталинистов и предложил при них обсудить вопрос об установке бюста Сталину в центре Архангельска. …Пришлось вместо привычного и аргументированного разговора слушать бесконечные хвалебные оды генералиссимусу… Сталинисты получили трибуну, паблисити, заряд бодрости и пару-другую новых сторонников. Может быть, руководители города всё сделали правильно??? Сомневаюсь… Публичное углубление раскола в обществе не будет власти на пользу».

Можно много спорить — кто такой Сталин, «что было бы если…», нужно ли разорвать пуповину с прошлым или тогда порвется страна, судить Сталина или не судить и т.д. Бесспорно одно — мы должны изучать явление по имени «сталинская система». Это именно наш долг, а не право или прихоть сторонников Иосифа Виссарионовича. Ибо только знание дает шанс предотвратить нежелательные повторы. Занятие найдется и противникам и сторонникам — первые беспокоились бы за архивы о репрессиях, а вторые исследовали бы информацию о достижениях СССР, о которых с 1990-х как бы неприлично говорить. Поэтому попытки забыть Сталина или запретить вспоминать — как год назад предлагали некоторые сенаторы, перестать финансировать исследование его периода, подменить историю агиткой черного или красного цвета, бросить музей в Сольвычегодске и другие источники информации без помощи — все это глупость или злой умысел — мешающие нам выполнить долг. Нужна объективность — ради будущего!