Человек XXI века в поисках радости

Еще перед героем «Илиады», Ахиллом, вставал болезненный вопрос: если идти по проторенному обществом жизненному пути — достигнешь ли ты счастья? Достаточно ли следовать установленным не тобой «эталонам» поведения, стремиться к известным критериям «успеха» и просто вкладывать в это максимум усилий? Каждый ли человек может достичь радости на основной дороге — или секрет счастья в том, чтобы найти (или проложить) свою собственную, уникальную тропку?

Ахилл, этот главный герой древней Греции, пришел в великую ярость, почувствовав всю нищету предстоящей ему судьбы: победить в войне, награбить богатств, получить власть и славу величайшего воина… Война сеет только горе, богатства — непостоянны, власть несет с собой больше страхов, чем радости, а мирской славой не залечить ран души. Ему потребовалось сделать шаг в сторону с дороги, по которой вели его боги и соратники. Встретиться с заклятым врагом (царем Трои Приамом) как с живым человеком, вынужденным идти по столь же предопределенному пути. И понять, что всей силы и власти величайшего героя Греции не хватает, чтобы залечить горе ближнего, да и самого себя.

Плакать тогда об отце захотелось Пелееву сыну.

За руку взяв, от себя старика отодвинул он тихо.

Плакали оба они. Припавши к ногам Ахиллеса,

Плакал о сыне Приам, о Гекторе мужеубийце…

С кресла стремительно встал он и за руку поднял Приама,

Тронутый белой его бородой и седой головою,

И, обратившись к нему, слова окрыленные молвил:

«О злополучный! Как много ты горестей сердцем изведал!

Как ты решился один близ ахейских судов появиться

Перед глаза человека, немало избившего в битвах

Храбрых сынов у тебя? Да, сердце твое из железа!..

Боги такую уж долю назначили смертным бессчастным, —

В горестях жизнь проводить. Лишь сами они беспечальны…

Также и ты, как я слышал, старик, благоденствовал прежде:

Сколько к северу Лесбос вмещает, обитель Макара,

В сторону — Фригия, также и весь Геллеспонт беспредельный,

Окрест везде, говорят, ты богатством блистал и сынами.

Но, как беду навели на тебя небожители-боги,

Вечно вокруг Илиона сраженья и мужеубийства.

Так овладей же собой, без конца не круши себя скорбью.

Пользы не много тебе от печали по сыне убитом.

Мертвый не встанет; скорей тебя новое горе постигнет».

XXI век усиленно делает вид, что каждый человек стал свободен, обрел индивидуальность, начал стремиться к «самореализации». Вот только скоро оказывается, что надо «вписываться в рынок», обретать качества, требуемые для «хорошего» резюме, следовать задаваемой кем-то моде, высказывать расхожие взгляды и следовать «здравому смыслу», устанавливаемому на экране телевизора или компьютера. Шаг вправо и шаг влево караются если не расстрелом, то выпадением из «приличного общества» и денежными трудностями. Искусство должно приносить прибыль, а наука — укладываться в выделенный грант.

И вот, на острове, где люди и технологии работают как часы, в Японии, с упорством поднимается вопрос: а надо ли это все? Все эти проторенные пути, интересы рынка, общественные стереотипы и устоявшиеся представления об «успехе»? Не забыли ли мы по пути главное — человека? И как относиться ко всей этой громаде общественной Системы юноше, «обдумывающему житье»?

Юаса Масааки — имя, не столь часто звучащее в России. Большинство людей знакомо с жанром аниме по «полнометражкам» режиссера Хаяо Миязаки, вроде «Унесенных призраками» или «Ходячего замка Хаула». На то есть немало оснований, однако мэтр не один восседает на пьедестале «живой классики». Юаса приобрел мировое признание аниме-сериалами «Пинг-понг» (2014), «Галактика Татами» («Сказ о четырех с половиной татами», 2010) и «Кайба» (2008), а также анимационным фильмом «Игра разума» (2004).

Стиль у Масааки необычный — примитивизм. Кривые линии, нечеткие фигуры, переходящие одна в другую, смена цветовой гаммы, смесь рисунка с аппликацией и живыми съемками. Конечно, дело тут не в «неумении» Юасы рисовать (режиссер работал с разными студиями, в том числе известными своими художниками). Нет здесь и следования «постмодернистской» моде — игры с формой, лишенной всякого содержания, даже чисто художественного. Очень скоро понимаешь, что примитивизм требуется Масааки для передачи необычайной динамичности и фантастичности происходящего. Вся «Галактика Татами» — это не классическая повесть, а поток мыслей мечтательного главного героя, образный и карикатурный. «Игра разума» — метафорическая притча, «Кайба» — то же самое, но в изначально фантастическом мире. «Пинг-понг» также исполнен намеков и символизма. Строгая форма оказывается слишком сковывающей, неповоротливой для того, что хочет показать Юаса. Динамика картинки и повествования вскоре заставляет забыть о «скачущей» картинки, а со временем понимаешь, что «примитивная» форма — совсем не примитивная, и строго обусловлена продуманным содержанием.

Через годы творчества, жанры и стили японский режиссер тянет основной вопрос: как человеку найти свое место в мире? И нужно ли его вообще «находить», а не отвоевывать и создавать? Всегда ли право общество, или человек имеет право не согласиться с предлагаемой ему жизнью? Столь ли радостен проторенный путь и так ли обречено желание с него свернуть? Масааки поверяет вечные вопросы современностью, и вместе со зрителем пытается прорваться к новому ответу.

Власть обстоятельств

Герои Масааки начинают свой путь в жизненном тупике. Протагонист из «Игры разума», Ниши, видит, что его отношения с давней возлюбленной Мион оборвались, так ни во что и не вылившись: девушка знает про чувства героя, но обручается с другим человеком. Тсукимото (по прозвищу Смайл), персонаж «Пинг-понга», занимается спортом по инерции, никуда не стремясь, — как робот. Кайба просыпается уже с дыркой вместо сердца, посреди работающей как часы бесчеловечной системы. Безымянный протагонист «Галактики Татами», кажется, стоит перед выбором — в какой клуб вступить (то есть какую общественную позицию занять) в колледже. Однако не толь конечная цель, но и весь путь его изначально предопределен — и герой думает лишь, который из вариантов наиболее «правилен» и «эффективен» по установленным не им меркам. В итоге он все равно «едет по рельсам», просто чуть-чуть замаскированным.

Масааки любит показывать мнимое разнообразие путей, которыми идут герои. «Игра разума» и «Галактика Татами» позволяют персонажам возвращаться в прошлое, чтобы попробовать еще раз. В «Пинг-понге» мы одновременно следим за целым рядом более-менее равноценных героев, пытающихся достичь одной цели разными путями и при разных обстоятельствах. «Галактика» лучше всего показывает, что все предложенные персонажам варианты, по сути, идентичны — за различающимся фасадом их ожидает все тот же результат.

Ниши из тупика приходится выводить самому Богу. Герою демонстрируется, что если все происходящее он будет и дальше воспринимает как данность, как некую предопределенную последовательность событий, происходящую вне его участия и вне зависимости от его мнения, — то его души, его самого как бы и нет. Он пустое место, и исчезновения его никто не заметит.

Встретившись с «предельным» вызовом, Ниши резко (а как еще может быть в метафорическом фильме?) трансформируется, берет судьбу в свои руки — и «уходит в отрыв». Он действительно выходит из одного тупика, но тут же попадает в другой. У героя зарождается самостоятельность, воля — но она ни на что не направлена, не имеет цели — и превращается в произвол. Ниши, как и не повиновавшийся голосу Бога пророк Иона, оказывается проглочен китом, вместе с Мион и ее сестрой Ян.

Встреченный ими в чреве кита старик, в отличие от библейского прообраза, отказался и от веры, и от детской мечты стать борцом с преступностью. Замкнутые в себе, оторванные от внешнего мира, персонажи пытаются пользоваться специфической «свободой от». Они дурачатся, ходят на головах, танцуют, начинают сходить с ума. Герои ушли со «столбовой дороги» общества, но новых целей не обрели.

Однако время идет, и такая «случайная» жизнь становится невыносимой. Герои все чаще и чаще думают о «побеге» из кита, радость от произвола сходит на нет. Ниши вспоминает свои детские мечты — стать карикатуристом — и делится ими с Мион. Былая любовь вспыхивает вновь.

Кит умирает — и начинает уходить на дно. Герои понимают, что если они не убегут из этого замкнутого (и ненавистного) мирка, то погибнут. Сцена их спасения — одна из самых сильных в фильме: все моменты, когда герои в прошлом отступали от своей мечты, склонялись перед требованиями «общества» — тянут их вниз. Каждый случай, когда они брали ответственность на себя, принимали решение в соответствии с собственными мечтами и принципами, делали добро и помогали другим — подталкивают их вперед. Решающей же становится взаимопомощь персонажей и поддержка тех, в ком они смогли разжечь настоящую любовь.

Вырвавшись на свободу, обновленные, с новым пониманием себя и мира — герои видят множество раскрывающихся перед ними возможностей для творчества, для другой жизни. Стрелки часов поворачиваются вспять, но мир на этот раз становится иным. Изменились не только герои — но и порождаемые ими обстоятельства, от них как бы пошла «цепная реакция», затрагивающая и других людей.

Свое и чужое

Если «Игра» говорит в основном о воле и решимости, необходимой для сворачивания с протоптанного пути, — то «Галактика» и «Пинг-понг» углубляются в проблему поиска истинных целей человека.

Протагонист «Галактики» — он же «Я», он же рассказчик, — уверен, что у него есть мечта: перестать быть одиночкой и «самореализоваться», вступив в клуб и заведя роман с «заставляющей по себе воздыхать» девушкой. Однако популярность не приходит, девушки оказываются вне зоны досягаемости: «темное прошлое» мечтателя-одиночки дает о себе знать. Скользо бы раз рассказчик не переводил время назад.

Акаши, единственную родственную главному герою душу, сватают рассказчику, кажется, все окружающие его «чудаки» (которые вообще становятся единственными его друзьями). Однако герой не соглашается идти на компромиссы и упорствует в следовании сидящему в его голову «образцу».

Рассказчик явно не вписывается в общественный «мэйнстрим»: его принимают только странные мечтатели вроде Хигучи, независимо мыслящая Акаши или ненормальные люди вроде Озу. Когда герой пытается заняться творчеством — только они помогают ему и оказываются способны по достоинству оценить результат. А ведь в снятых рассказчиком в начале аниме фильмах тонко обыгрывается вся дальнейшая история, то есть он подсознательно понимает свою проблему.

Хигучи задает герою вопрос: почему он идет по навязанной ему извне схеме «успешной жизни»? Может, ему попробовать стать космонавтом или ученым? Рассказчик отвечает, что это невозможно. Но кто решил за героя, что стремиться к узко понимаемому успеху — правильно и возможно, а попытаться стать кем-то другим — неправильно и невозможно?

С течением времени рассказчик замечает, что личность окружающих его людей не ограничивается одними «странностями». Он видит их с разных сторон, в различных ситуациях и моментах времени, сам выступает то с одной позиции, то с другой. Оказывается, что люди — не двухмерные картинки, в них есть объем, глубина. Они «трехмерны» ‑ и смотреть на них можно с разных сторон.

В конце главный герой внезапно обнаружит: все, что казалось ему странным поведением — эта, на самом-то деле, просто жизнь «не по шаблону». Все персонажи имели особые, никак не связанные со стандартной формулой «статус-деньги-красавица», цели и желания. Они жили по-настоящему, и приняли рассказчика в свой круг именно потому, что он тоже внутренне не желал (и не мог) идти по «накатанной дорожке». Оказалось, что даже самые непонятные и «дурашливые» из них на деле провели годы колледжа куда продуктивнее главного героя: трудясь, идя против общественного мнения, борясь с обстоятельствами, желая достичь некую сокровенную мечту. И только он, отдавшись конформизму, не замечая любви и заботы других, занимаясь безразличными ему работами для достижения цели, ему глубоко чуждой — тратил время зря. Ослеплял себя, ослаблял, загонял в тупик. Все клубы приводили его к провалу — потому что это принципиально был не его путь.

Герой, заведший себя в глубокое одиночество и пассивность, разрывает путы — и буквально бросается на помощь другу, рискуя собой и не боясь порицания общества за уход от его пустых «стандартов».

Успех

Похожим образом развиваются и события «Пинг-понга». Все персонажи там, кажется, обладают мечтой: стать лучшими спортсменами. Некоторые из них, вроде китайца Конга или «Дракона» Казамы, добились на этом поприще даже внушительных успехов. Из всех персонажей выделяется Тсукимото (Смайл) — он играет в теннис по инерции, на автомате: то ли ради своего друга Хошино (Пеко), то ли просто от нечего делать. Условный протагонист, Тсукимото ждет пришествие некоего «героя» — то ли чувства, то ли духа, то ли конкретного человека, способного привнести в происходящее цель и смысл.

Вместо героя приходит тренер Койзуми, который видит в Смайле талант и заставляет его включить в гонку за звание лучшего игрока в пинг-понг. Внутри Тсукимото в этот момент что-то ломается: вместо героя к нему является робот. Холодно и с остервенелой настойчивостью начинает он тренировки. Ведь Койзуми кривит душой: он хочет реализовать за счет Смайла свои амбиции, переиграть момент из прошлого, когда он поступился успехом ради блага друга.

Героя ждет не только протагонист. Казама так ушел в тренировки, что потерял всякий «вкус» не только к спорту, но и к жизни. Даже девушки больше не занимают его внимания. Конг испытывает необычайное давление, поскольку с раннего детства его готовили к чемпионству — но что-то пошло не так, и более успешные конкуренты вытеснили его на «край света», в другую страну. Вся эта ситуация становится нескончаемым источником разочарования и отчаяния. Пеко, имеющий незаурядный талант к теннису, почиет на лаврах, дурачится, тратит время попусту. «Демон» Сакума стремится к самоутверждению, поскольку все его играющие в теннис друзья, кажется, сильно обогнали его в спортивном отношении.

Видно, что для всех них теннис является чем-то лишним. Жизненные обстоятельства сложились так, что все персонажи оказались включены в гонку за спортивным успехом — так же, как к «гражданскому» успеху стремился рассказчик «Галактики». Так же, как за стандартным успехом стандартными путями спешат все жители современного капиталистического общества.

В муках, труде, взаимодействиях — персонажи постепенно сбрасывают слепоту, начинают понимать, что каждому из них действительно нужно от жизни. Кто-то просто любит пинг-понг, вне зависимости от внешней шкалы «успешности»: он становится зрителем, учителем, рядовым игроком — важно не то, как «общество» оценивает твое занятие. Важно, чтобы ты любил свое дело и понимал, зачем оно нужно — и кому оно помогает. Герой приходит: «робот» Тсукимото вспоминает, что он именно он любил в теннисе — и почему начал им заниматься. Оказывается, что «механизм» все это время питало человеческое сердце. Омертвелый Дракон встречается с живым соперником — и переосмысливает жизненные приоритеты.

***

Персонажи «Пинг-понга» отвязываются от внешних критериев, условий и целей. Они вспоминают свои мечты, приведшие их в теннис — и реализуют их, вне зависимости от того, как оценивает их «статус» и «успешность» общество. Вернув мечту, вернув смысл своего существования, энергию и живость, — герои общаются и по-настоящему узнают друг друга. Конкуренция уходит, между ними рождается братство и любовь. Теперь они готовы изменять и окружающий мир.

То же самое, но с другой расстановкой акцентов, происходит и в других работах Масааки. Режиссер показывает, как в давящем на тебя современном обществе сохранить человечность и найти ту самую ускользающую радость. Живущему «по правилам» человеку кажется, что он слаб, от него ничто не зависит, никаких «альтернатив» нет. Однако это — самообман, конформизм, подсознательная надежда на то, что можно лечь в реку — и течение отнесет тебя, куда надо.

Наше общество несовершенно. Человек, не борющийся за свою судьбу, за свой путь, за свои мечты — не приедет в «стандартный рай», а окажется перемолотым Системой и использованным «сильными мира сего». Тот же, кто «не согласен себя отдать», кто хочет достичь счастья, реализовать себя — обязан отказаться от навязываемых ему целей, стандартов и мышления, понять, что он желает на самом деле, бороться за свою мечту и искать близких по духу людей. Шанс же обязательно подвернется: человек, реально стремящийся к своей мечте, — намного сильнее и энергичнее любого «обывателя» и «мещанина». А если их окажется несколько — то они уже смогут сами менять мешающие им обстоятельства. Благо, настоящий братский коллектив возможен только в среде таких индивидов.

Ведь ценнее одного «живого» человека на всем белом свете может быть только несколько «живых» людей.