По ком звонит мечеть Парижской Богоматери
Таким образом, во второй тур вышли — представитель французской партии власти Эммануэль Макрон (прозвище в народе — «кандидат от Ротшильдов»), которому европейские СМИ, подконтрольные мировой партии войны, сделали рейтинг за три месяца 2017 года, и представитель протестного и правого французского электората Марин Ле Пен, которая смогла преодолеть барьер, незримо стоявший перед «Национальным фронтом» последние годы, и стать второй фигурой французской политики, несмотря на все сопротивление «глубинного государства» Пятой республики.
Выборы, и не только выборы, но и свой контроль внутриполитического пространства, проиграли две основные на протяжении последних 50 лет политические силы Франции — социалисты и республиканцы:
«Впервые за много лет во второй тур не прошли представители французских политических тяжеловесов: голлистов (правоцентристы) и социалистов, которые традиционно сменяли друг друга у власти со времен самого де Голля. Впервые во втором туре оказались представитель ультраправых и представитель некоего аморфного с политической и идеологической точки зрения движения. О чем это говорит? Во-первых, о том, что французы пребывают в реальной растерянности. Прежние установки на глазах стираются, люди реально не понимают, что будет дальше, и боятся.
Многие готовы поддержать Ле Пен, не будучи правыми, просто от отчаяния, считая, что все другие способы решения проблем Франции и Европы попросту исчерпаны. Другие готовы поддержать возникшего из «политического ниоткуда» Макрона, у которого нет ни опыта, ни четкой программы, лишь бы не допустить к власти Ле Пен. Это говорит не только о растерянности, но и о поляризации общества.
Наконец, еще важный момент. Три кандидата (Ле Пен, Фийон и Меланшон) фактически были сторонниками сближения с Россией и ослабления власти Брюсселя (а через него — Вашингтона) над Францией, возврата ей политической самостоятельности. В сумме это почти две трети избирателей. Даже если Макрон победит во втором туре, игнорировать эти настроения ему будет затруднительно».
Если тенденция президентских выборов будет подтверждена осенью на парламентских, то это будет означать самую кардинальную смену политических элит во Франции за последние 50 лет. По большому счету, даже если Ле Пен не выиграет президентские выборы, то ее выход во второй тур серьезно меняет политический ландшафт Франции — не может считаться маргиналом политик и партия, которые получают второе место на президентских выборах, так как за ними стоит избиратель. Соответственно, меняется и позиционирование, и влияние партии Ле Пен — она перестает быть партией маргиналов, а становится уверенной партией в легитимном политическом пространстве.
Этот факт отметили и мировые СМИ: «Результаты первого раунда господина Макрона и госпожи Ле Пен олицетворили землетрясение, так как они успешно сломали французский политический истеблишмент. На правом и на левом фланге две партии, которые управляли Францией более 50 лет, потерпели жесткое поражение. Они были вытолкнуты на волне народного гнева из-за стагнирующей экономики и расшатанной безопасности страны», — подчеркивает New York Times.
С учетом того, что осенью пройдут выборы во французский парламент, Ле Пен может позволить себе играть в долгую, так как именно такая игра, основанная на стабильности взглядов, ценностей и убеждений, способна не только положительно воздействовать на традиционный электорат «Национального фронта», но и привлекать к нему новых сторонников, которых выращенный в политтехнологической пробирке Макрон к началу осени, скорее всего, уже утомит своим поведением.
Эксперты правы, отмечая, что «сейчас Пятая республика расколота пополам — так же, как и Великобритания накануне Brexit, так же, как и США перед финальной схваткой Клинтон — Трамп. Ле Пен и Макрон воплощают прямо противоположные пути развития страны. Населению Франции предстоит подумать еще две недели и выбрать между двумя сценариями: терпеть, чтобы не стало еще хуже, или сломать систему, попробовав начать все заново… Французское общество ждет болезненный раскол перед лицом очень тяжелого решения, что предпочесть — «шоковую терапию» для всей Европы или капитуляцию перед лицом глобализма».
Избрание Макрона, к чему идет все дело, означает для России продолжение вялотекущей санкционной и иной борьбы с Евросоюзом, продолжение политического кризиса, связанного с ситуацией на Украине, большую роль Германии во внешней политике ЕС, рост антироссийской внутрифранцузской политической повестки дня. То есть продолжение нынешней ситуации, возможно, в еще более худшем варианте. Оценки российской блогосферы в этом плане показательны:
«Франция устала от тупости Олланда и собирается повернуться к Макрону — Олланду в квадрате».
«Франции больше не существует. Макрон — это дирижер похоронного оркестрика, подхалтуривающего в последний раз».
«Во Франции черви давно уже выжрали мозг нации. Сначала они потеряли свой дух в 1941-м. Потом потеряли свою молодёжь в 1968-м. Потом потеряли свою честь в 2013-м, когда легализовали гомосексуальные браки и усыновление ими детей».
«Оболваненость французов достигла высочайших степеней. В нормальном государстве такие шуты, как Макрон, не допускаются даже и до поста дворника при президентском дворце».
Если побеждает Ле Пен, то это, конечно, означает взрыв не только всей политической конструкции Франции, но и Евросоюза, крах евро и всей внешнеполитической линии Германии последних двадцати пяти лет. Шансов на это, конечно, мало, но аналогичная ситуация была и в прошлом году в схватке Клинтон — Трамп за пост президента США. Посмотрим, сумеют ли французы отстоять свое право на будущее или же и дальше будут идти по пути формирования необходимого цивилизационного гумуса для формирования европейских люденов.
Вместе с тем, даже при победе Ле Пен вряд ли она будет устранять главную причину ненависти французских колоний к метрополии и истинную причину терроризма: «В 1960-х годах, когда рушилась колониальная система, Франция организовала свои бывшие колонии в эту самую систему «принудительной солидарности». Согласно условиям этой системы, 14 «независимых» африканских государств передают 65% своих валютных резервов напрямую казначейству Франции, и еще 20% передают туда в виде финансовых обязательств.
Еще интереснее торгово-экономическая система взаимоотношений Франции со своими бывшими колониями. Так, бывшая метрополия имеет не только первоочередное право закупать любые природные ресурсы у этих стран Африки — она может запретить их продавать третьим странам. Кроме того, государственные контракты африканцев в первую очередь предлагаются французским предприятиям, и лишь после их отказа африканцы могут искать подрядчиков в другом месте. Честно говоря, после изучения всех условий системы «принудительной солидарности» возникает вопрос: а почему колонии называются бывшими?»
То есть нынешняя Франция давно представляет собой остатки былого величия, которое до сих пор поддерживается колониальным «фамильным серебром». Не будь колоний — Франция давно откатилась бы в третью десятку государств по ВВП и всем остальным показателям. Сегодня цветное население составляет уже почти 25% от общей численности населения страны. Еще 25−30 лет, и при нынешних темпах рождаемости иммигрантов и «французов» в первом или втором поколении цветное население составит большинство в крупных городах Франции. А это не просто население, а избиратели, которые будут делать свой выбор. Поэтому сценарий «мечети Парижской Богоматери» из отдаленной перспективы становится очень приближенной реальностью, которую с большой вероятностью встретит уже нынешнее поколение французов, если будет голосовать за макронов. Есть ли шанс у Франции сохраниться как один из столпов христианской белой цивилизации — увидим через две недели, по итогам голосования 7 мая.