Правильное биоземледелие
Говоря об эффективности труда в земледелии, не многие понимают, что говорят о труде умственном.
Вроде бы опять тавтология: биоземледелие — и есть единственно правильное земледелие. Но, увы, мало кто понимает его верно. Фермеры делают тьму базовых ошибок — а ругают само биоземледелие. В итоге все уверены: переходишь на «типа биоземледелие» — рискуешь потерять урожаи. Уверены, что это требует 5−6 лет. Что для этого нет техники, что биопрепараты дороги и не работают…
К счастью, всё это — о неправильном, бездумном, вульгарном переходе на «типа биоземледелие». Его просто пытаются понимать по старым учебникам. В этом и ошибка. Биоземледелие нельзя понять, пользуясь только старыми понятиями: «удобрить», «разрыхлить», «запахать сорняки», «убить вредителя», «урожай любой ценой». На вопрос об удобрениях грамотный биофермер может с улыбкой ответить: «А что это?.. Не знаю, и знать не хочу».
Нам некогда ждать милостей от науки
Здесь и далее — взгляд на наше земледелие сверху, как на карту. Видит и комментирует её Александр Харченко — руководитель агрокомитета Национальной технологической палаты, глава ГК «Биоцентр» — агротехнолог нового типа, эксперт по сложным биопрепаратам и восстановительным агротехнологиям. А я сижу в той же гондоле и усердно строчу в блокнот.
Отсюда, с высоты успешного опыта, очевидно: за редким исключением, наша сегодняшняя сельхознаука работает не на производственников. Всё по классике: производственные отношения отстают от производительных сил, надстройка мешает базису. Цель фермеров предельно ясна — 200% рентабельности при высоких урожаях. Но научный маршрут «зелёной революции» привёл нас к низким урожаям и нулевой рентабельности агрокомплекса. Отсюда интересный вопрос: в чём же состояла цель науки?
Ответственно заявляем: и 250% доходности полеводства — не мираж. Эта цель отлично видна, и пути туда натоптаны. Больше того — там уже полно народу. Предлагаю агрономической науке присоединяться. Изучать опыт успешных фермеров, обосновывать его и внедрять в производство — самый полезный на сегодня научный труд.
Именно этим заняты сегодня учёные тех стран, где удалось за последние годы поднять земледелие в несколько раз. Бразилия, Аргентина, Австралия — там смогли сменить научную парадигму, утвердить новые теории. Смогли — и стали крупными экспортёрами зерна.
Знаете, чем их учёные отличаются от наших? Они отталкиваются от реальной доходности фермера. Они знают: рентабельность ниже 100% и урожай 25 ц/га — не норма, а фиаско, нонсенс и стимул к поиску. У нас рентабельность в сельском хозяйстве всё ещё ниже нуля. С господдержкой — около плюс двух процентов. Рентабельность в производстве пшеницы — до 20% в среднем, в некоторые годы — ниже 7%. В 2016-м ряд холдингов в Центральном Черноземье при урожайности 60 ц/га имел нулевую рентабельность. При этом сельхоз кредиты давали минимум под 20% годовых. Для большинства наших учёных эти провальные показатели — норма. Хуже того: научно обоснованная норма. Вам детально докажут, что в почве не хватает того и этого. Внесёте всё что надо — докажут, что виноваты болезни. Сделаете обработки — докажут, что слишком холодно и не вовремя дожди. Видя своими глазами выдающийся успех, они отмахнутся и останутся при своих взглядах.
Агротехнологии 70-х и 80-х были продуктивными — тогда. И звания учёные получали недаром — тогда. Всё это было. Но вот засада: с тех пор ситуация поменялась до наоборот. Почвы вышли на новый уровень деградации и заражённости. Цены на технику и агрохимикаты растут намного быстрее, чем на зерно — а эффективность «химии» при этом падает. Агротехника «химизации и механизации», вошедшая в учебники, по которым до сих пор учат будущих агрономов, стала разорительной.
Концепция агроландшафтного земледелия тоже давно запоздала к внедрению. Она ценна теоретически как модель осмысления системы земледелия на определенном историческом этапе. Агроландшафт — важная составляющая продуктивного земледелия. Но выхода из долговой ямы фермеру не даёт.
Все эти концепции успели устареть, не будучи вовремя внедрены. Сейчас нашему фермеру нечем платить за научную агротехнику колхозно-совхозных 70-х и 80-х.
Все требуют спасать фермера дотациями, как в Европе. Конечно, халявные деньги — это проще: жди подачек, слушайся и ни о чём не думай. Но это — крах агрономии. А для страны — чёрная дыра, коллапс. Соглашаться на такое, когда можно работать с высочайшей рентабельностью?!
Часто слышу: неужели учёным так трудно перейти на новую агрономию? Раньше и сам так думал. Теперь знаю: это примерно то же, что за неделю переделать судостроительный завод на ракетный. Наука — гигантская корпорация, живущая по своим правилам. Авторы агротехнологий, когда-то наработанных в ВАСХНИЛ, теперь академики. Под ними — кабинеты и кафедры, свои школы и направления, авторитет, тьма диссертаций, награды. Они однозначно правы — «неправа теперешняя экономика»!
Другая половина докторов и кандидатов — чиновники Агропрома, Минсельхоза и областных отделений. Под ними — планы, утверждённые госпрограммы… И накатанный бизнес. Сменить взгляды и направление работы — значит, лишиться всего и сразу. Так или иначе, в обозримом будущем Минсельхоз об этом думать точно не будет: до 2020 госпрограмма утверждена. Минсельхоз мне так и ответил.
В общем, это фантастический путь. Реальный — что прилетят инопланетяне…
И всё равно ломаю голову: ну неужели нельзя придумать так, чтобы и технологии менялись, и фермеры богатели, и «полубоги» не страдали? Ответ — вряд ли. Спасение фермера — дело рук самого фермера, причём везде: и у нас, и в Австралии, и в США.
Что мешает нашему фермеру?
Чтобы видеть, надо хотя бы знать, куда смотреть.
Как помочь фермеру, увязшему в долгах, а потому не желающему знать ни о каких биопрепаратах и новых агротехниках? Пока фермер не отдаст кредиты и не заработает достаточно денег, он не будет слушать никаких умных советов — не до того ему! Единственный способ заставить его задуматься — поднять и урожай, и рентабельность, причём за один-два года, и копеечными средствами.
Хорошая новость: сейчас это возможно. Это уже происходит во многих хозяйствах. Агротехнология разработана и работает по всему миру. Самая большая проблема — уговорить фермера применять её. Мозги труднее всего перестроить. Многие даже свою рентабельность не высчитывают!
Так что реально мешает фермеру получать хорошую прибыль?
Помеха первая «Мёртвая почва»
Это первая помеха, которая не дает растениям природных стимуляторов, достаточного минерального и органического питания, воздуха и влаги. Именно этого фермеры сейчас не понимают.
На самом деле, картина изменилась буквально за последние 10−15 лет. Такими мёртвыми, как сейчас, наши почвы не были никогда. Сейчас появился новый термин — «мёртвый чернозём». Чернозём — и мёртвый! Задискованная солома в нём два года лежит, как свежая. Минералка, внесенная в такую почву, имеет КПД на урожай меньше 30% — снова «деньги на ветер». Стартовых удобрений весной нужно вносить всё больше, а выгоды от этого всё меньше.
Более того, на такой почве минералка вызывает сдвиги в физиологии растения и негативно влияет на эффективность фотосинтеза, про что агрономы тоже не знают. К примеру, большие дозы нитратных азотных удобрений, закисляя клеточную среду, нарушают работу ферментов — сосуды закупориваются крахмалом и отток сахаров в корни блокируется. Корни нормально не растут, но «засахаренные» листья требуют воды — и растение слабеет. И таких моментов несколько.
Помеха вторая «Проблема растительных остатков»
Сегодня почти ни у кого нет стерневой техники, а сама солома разлагается теперь слишком медленно. Кроме того, она стала источником инфекции — теперь на ней сохраняется до 75% патогенов растений. Много десятилетий власти запрещали оставлять солому в поле. Затем, упершись в почвенное истощение, наконец-то запретили жечь солому. Но сделали это слишком поздно — на «мёртвых» почвах солома стала проблемой. Цейтнот: без растительных остатков почву вообще не восстановить, а сама она не гниёт. Выход один: вносить полезную микрофлору.
Помеха третья «Новые почвенные инфекции»
Появился всеядный базальный бактериоз. Появился вид фузариума, вызывающий трахеомикоз, то есть закупоривающий сосуды буквально за три недели до уборки пшеницы. Службы защиты ещё не знают их в лицо, часто не могут даже диагностировать — путают с более известными патогенными грибами рода Fusarium. Назначают стандартные средства защиты — толку ноль. Деньги на ветер!
Все три помехи — следствие биологической деградации почв. А она — продукт постоянной пахоты с оборотом при длительном дефиците органики.
Мир давно ищет агротехнологии, которые направят деградацию вспять — к восстановлению почвы, обогащению органикой, развитию биоты. Такие технологии уже доказали свою эффективность. Поэтому весь мир сейчас переходит на нулевые и минимальные обработки. Как сделать это грамотно — то есть без потерь? Как биологизировать свои поля быстрее и дешевле?
Вникающих фермеров прошу изучить следующие материалы, а здесь популярно покажу главные моменты.
Агротехнология выхода из кредитов
— Где взять плодородие?— Да вы ж на нём стоите!
Правильное биоземледелие — это то, что мы наблюдаем в известных хозяйствах: СП «Агроэкология», «Полтавщина», С.С.Антонец; ТНВ «Пугачёвское», А.И.Шугуров, Пензенская область; Юрьевский госсортучасток под Владимиром, покойный Н.А.Кулинский; АФ «Топаз-Юг», Ростовская область, С.Н.Свитенко, а сейчас уже у десятков последователей. Быстрый переход к эффективному биоземледелию виден в хозяйствах, курируемых «Биоцентром».
Практика «Биоцентра» показала: уже в первый год применения биологизированных схем урожай растёт. За два-три года он обычно удваивается, становясь намного дешевле. Дальше, на фоне биопрепаратов, нужда в химии снижается. За 3−4 года инфекционный фон на полях падает в разы — растёт супрессивность почвы (сопротивляемость патогенам), а плодородие вырастает так, что это заметно даже внешне. Всё меньше нужно пестицидов, всё меньше удобрений, особенно азотных. Умело вводя в оборот сидераты, от удобрений часто вообще отказываются.
Разумеется, есть разумный минимум минералки, который реально оправдан. Но есть и идеал: Антонец и Кулинский 20−30 лет — без пестицидов и почти без удобрений, а урожаи двойные к среднему показателю по району. И это нормально. В их почвах азотофиксаторы работают впятеро сильнее и запасают до 300 кг/га атмосферного азота — почти тонну селитры. Корневые гнили здесь давно сошли на нет, и даже бактериозы ведут себя очень скромно. Такова нормальная ситуация на здоровой почве.
Что такое здоровая здоровая почва
Здоровью не нужны врачи. И в этом их трагедия.
Здоровье почвы — не просто слова. Это научный термин, принятый во всем мире (кроме нашей страны) еще в 2000 году. В трактовке академика РАСХН Михаила Соколова, здоровая почва объединяет три конкретных качества.
1) Сбалансированное биоразнообразие, создающее устойчивую, самодостаточную экосистему.
2) Способность самоочищаться от загрязняющих веществ, в том числе от пестицидов.
3) Супрессивность, то есть способность почвенного микробного сообщества сопротивляться патогенным организмам, занесенным извне. Все три качества создаёт нормальная почвенная микрофлора — та, что занимается почвообразованием и помогает растениям.
Доказано многолетней практикой: рентабельное земледелие возможно только на здоровой почве. Доказано той же практикой: слава Богу, здоровье почвы создаётся и восстанавливается.
Потеря почвенного здоровья — это переворот в почвенной экосистеме, резкая деградация микробного сообщества. Именно по этой причине бывшие сапрофиты становятся новыми патогенами. Они делают то, что обязаны делать — выживают, меняясь и занимая опустевшие экологические ниши. Им никто не сопротивляется, их никто не подавляет — они становятся сильнее и начинают лидировать.
Это, братцы, совершенно новый расклад сил. Что можно противопоставить новым патогенам, которые не просто лидируют, но ещё и становятся всеядными? Искусственного — ничего. При таком раскладе и пестициды нервно курят, и новые гибриды не спасают, и севооборот бесполезен. Спасает только одно: реально восстановленное и усиленное ЗДОРОВЬЕ ПОЧВЫ. Увы, нашим почвоведам это понятие оказалось ненужным.
И.Е.Овсинский написал свою «Новую систему земледелия» больше ста лет назад. Для наших сегодняшних аграриев она остаётся такой же новой.
Что же в ней нового? Осознание того, что всё зависит от живости и здоровья почвы. Что урожаями управляют природные процессы, то есть биология. А техника с химией нужны лишь для того, чтобы им помогать.
Биологическое управление урожаем
О, сколько нам открытий чудных, Сулит отказ от правил нудных!
В природной агротехнике мы опираемся на четыре принципиальных момента, подтверждённых практикой.
1. Как фотосинтез, так и урожай зависят от скорости движения растворов в обоих направлениях: питания из корней в листья и продуктов фотосинтеза из листьев в корень. Эти направления равнозначны.
2. Растение — по сути, организм с единым содержимым всех клеток: все они связаны каналами (плазмодесмами). Поэтому оно может поглощать питание не только корнями, но и всеми надземными органами. При определённых условиях — листьями даже больше.
3. Растение — организм с универсальным питанием. При возможности оно усваивает не только минеральные, но и разные органические вещества, от сахаров и аминокислот до гуматов. И те и эти — как корнями, так и листьями.
4. Растение — организм симбиотрофный: в нормальных условиях оно само регулирует своё питание, кормя и стимулируя корневыми выделениями разных микробов ризосферы — поставщиков тех или иных веществ. Половина всех бактерий и многие грибы поставляют и гормоны роста, мощно стимулируя ростовые процессы. Так же растение контролирует и микрофлору на листьях.
Также внутри растения обитают микробы-симбионты, защищающие его от внутренних инфекций (как наши лейкоциты). И ещё в растении и на растении живут эпифитные и эндофитные грибы и бактерии, так тесно вплетённые в его физиологию и биохимию, что вне растений не существуют. Они отвечают за выработку многих гормонов и стимуляторов, пигментов, витаминов и многих других веществ (открыты и описаны Ф.Ю.Гельцер ещё в 1950−70-х годах).
Исходя из этого и выстроена агротехника в биоземледелии. Все приёмы здесь поддерживают биологические процессы.
1. Восстановление и поддержание активного микробного ценоза в почве
Мы не видели нужды в полезных почвенных микробах, пока они не исчезли и не заместились вредными. Теперь мы о-очень хотим вернуть этих микробов! Оказывается, только они способны вернуть почве здоровье и плодородие.
Начал это направление Тэруо Хига, создав ЭМ-культуру — живой биопрепарат, консорциум из трёх видов микроорганизмов, к которым было позднее добавлено ещё пять. Сейчас из него выросли многие подобные препараты. Есть и настоящий прорыв: стабильные препараты, содержащие до 15 разных видов полезных микробов. Таковы «Стимиксы» и «Фитостимы», созданные в ГК «Биоцентр» по инициативе А.Г.Харченко. Например, препарат СИМИКС-НИВА — это многовидовые живые микробные консорциумы с множественными полезными эффектами. Заселяя солому, они быстро разлагают её, одновременно обезвреживая, и в итоге восстанавливают естественный почвенный микробный ценоз.
В биометоде, о котором начали последнее время говорить всё больше и больше используются микробные препараты. Обычно микробный препарат имеет в составе один микроб. Сложные препараты, где более одного микроба называются консорциумами. В примечании к Правилу 31 в «Международном кодексе номенклатуры бактерий» (1978 г.) говорится: «Консорциум — это совокупность или ассоциация двух или более организмов». Таким образом, в это понятие входят и такие формы сообществ микроорганизмов, как ассоциация и смешанная культура. Микробные ассоциации — естественные или искусственно созданные человеком сообщества микроорганизмов. Синтрофизм — особый случай симбиотической кооперации между метаболически разными типами бактерий, которые зависят друг от друга. К синтрофным ассоциациям относятся используемый в биодинамическом земледелии 500 препарат, известный также под названием «роговый компост» (используется в Австралии на 1 млн га), а также «стимиксы» «Биоцентра». Синтрофные ассоциации используются как «медиаторные» или толчковые (по определению кандидата биологических наук В. Матершева), для воздействия на почву с целью восстановления её биологической активности. К слову сказать, нормально функионирующая почвенная биота представляет собой гигантскую синтрофную ассоциацию.
Многим кажется, что жизнь почвы хорошо изучена. Оказалось — максимум на 10%! Это стало ясно лет десять назад, когда появились методики изучения микробиоты путем анализа ДНК и РНК. Далеко не все микробы прорастают на искусственных питательных средах — о чём тут говорить! Что происходит в сложном микробном сообществе — об этом мы можем только догадываться.
Например, в середине 90-х было доказано, что микробы способны осуществлять ядерную трансмутацию химических элементов. Это показали в точных опытах физики МГУ им. М.В.Ломоносова. А ещё раньше это предположил французский исследователь Луи Кервран. Микробам создавали условия «либо создай необходимый для выживания химический элемент, либо умри». Оказалось — создают. В первом опыте 1993 года дрожжи из изотопа марганца-55 и тяжелой воды «сделали» редкий изотоп железа-57. Позже был показан синтез всех главных макро‑ и микроэлементов. Эксперименты уже многократно воспроизведены, и результаты подтверждаются.
Что из этого следует? Что в здоровых почвах, где микрофлора не просто колоссально разнообразна, но и связана в консорциумы — синтрофные ассоциации, и симбиотична растениям, может происходить синтез необходимых растениям и микробам элементов таблицы Менделеева, если по какой-то причине их там нет. Интересные подробности читайте в статье «Алхимия на этапе промышленного внедрения».
Таким образом, Луи Кервран может оказаться прав, и живая почва в значительной степени химически самодостаточна, а разрушенная — беспомощна и зависима. За XX век биологами были выполнены сотни убедительных биологических наблюдений и экспериментов, в которых на основе значительного увеличения в организме растения или животного содержания химического элемента, который отсутствовал в окружающей среде, предполагался факт трансмутации химических элементов. Однако все эти результаты списывались на какую-то ошибку эксперимента, главный образом, из-за того, что ядерные физики долго не могли объяснить этот феномен. Теперь этот теоретический барьер преодолен (о механизме биологической трансмутации читайте статью «Авангард мировой науки: О механизмах биологической трансмутации изотопов»), и двери для исследования роли биосферы в обеспечении планетарного изотопного гомеостаза, предсказанного Владимиром Вернадским, открыты.
Поэтому главная задача — запустить оздоровление почвы.
2. Отказ от пахоты и возврат органики — щадящие обработки и мульчирование
Только такой режим запускает образование почвенной структуры, которая обеспечивает накопление и сохранение влаги, её капиллярное движение, почвенное дыхание и регуляцию температуры. Именно так создаются условия для всей почвенной жизни. Живность и корни создают продуктивную архитектуру дрен и каналов — вместилища подземной росы, пути газообмена и комфортного роста новых корней. Микробы и грибы обеспечивают им питание и защиту.
Органику можно вносить в разных видах — пожнивье, компосты, навозы, солому, веточную щепу, сапропель. Но свежая органика, внесенная в почву, особенно животноводческие стоки, часто даже проваливает урожай: она вызывает резкие сдвиги в почвенной экосистеме и биохимии. Требуется год-два, чтобы всё «устаканилось» и заработало. Для ускорения этих процессов «Биоцентром» созданы микробные препараты — синтрофные ассоциации для разложения подобной органики.
3. Инфицирование семян и самих растений ризосферной и защитной микрофлорой
Создать богатую ризосферу — значит, обеспечить корешкам и управляемое питание, и защиту. В современных почвах этой микрофлоры слишком мало. Семена заражены токсикогенными и патогенными грибами и бактериями. Из-за этого всхожесть снижена, растения ослаблены. Сложные биопрепараты санируют семена, нейтрализуют многие токсины и заражают корешок «чехлом» полезных ризосферных микробов. Результат — здоровые, устойчивые к засухе и хорошо зимующие всходы с развитыми корешками. Так работает, например, специальные синтрофные микробные ассоциации, которые также можно использовать для обработки семян как в чистом виде, так и в баковой смеси с некоторыми фунгицидными протравителями, которые можно смешивать с биологией.
На листьях подобные биопрепараты подавляют патогены, снижают их численность и усиливают иммунные ответы растений — работают как иммуномодуляторы.
4. Биологическая защита растений
Это уже развитая наука. В России производятся десятки защитных биопрепаратов как против болезней (фитоспорин, триходермин, планриз и пр.), так и против вредителей (лепидоцид, битоксибациллин, бикол и пр.). Есть и антибактериальный препарат — антибиотик фитолавин. Всё это — либо одновидовые микробные препараты, либо их метаболиты. Их эффект зависит от момента и условий применения.
Сложные биопрепараты типа стимикс-фитостим-В, — СТ, — JP и действуют иначе: они не просто подавляют, но и вытесняют патогенную микрофлору, занимая её место. Лучше применять их вместе с гидролизными стимиксами. Это сверхконцентрированные «коктейли» из микробов и их продуктов, гуматов, солей кремния и аминокислот. Попадая на листья, они вызывают иммунный ответ растений и усиливают защитные признаки.Например, лист картофеля, выращенного на минералке, очень нежный — находка для колорадского жука. Стимикс-стандарт усиливает опушение листьев, и многие жуки летят к соседям, где вкуснее. Вред падает ниже порога вредоносности.
В ГК «Биоцентр» не шарахаются от химических препаратов. Правильно подобранный фунгицид убивает патоген, а микробная ассоциация заселяет поверхность листа, не давая развиваться инфекции и позже.
5. Биомелиорация
Биомелиорация — огромный пласт приёмов улучшения почв, достойный стать цельной наукой. Этот фермерский опыт я соберу в отдельной книге.
Самый мощный фактор здесь — сами растения. Любое растение улучшает почвы просто тем, что живёт на этих почвах. Посев оптимальной густоты — когда листовой индекс = 4−5, то есть на каждом квадратном метре поля растёт 4−5 кв. м листьев. Только в этом случае почва полностью затенена, не перегревается и не заставляет растения испарять в 5−6 раз больше влаги, чем нужно.
Полноценное использование пожнивных остатков обитателями почвы обогащает почву органикой, структурирует её и создаёт мульчу.
Сидераты с мощным стержневым корнем постепенно пробивают плужную подошву и дают огромный приток органикии воздуха для аэробов в более глубокие слои. Бобовые, кроме того, накапливают азот воздуха. Амарантовые, суданка, сорго и другие С-4-растения с усиленным фотосинтезом быстро санируют почвы от загрязнений, возрождают к жизни отравленные участки — к примеру, поля стоков свинокомплексов.
6. Стимуляция и управление процессами развития с помощью био-активных веществ и листовых подкормок
Точные воздействия мизерными дозами — сильный эффект. Жонглирование прибавками. Эта тема требует отдельной главы — она впереди.
Как именно всё это делается? Переходим к практике.
Прежде всего, полю нужен возврат органики. Возвращать навозы мы ещё не умеем, и даже не понимаем их ценности. Сидераты сеять — ими пока некого кормить, а иначе как бы дорого. Остаётся солома. Её проклинают — она «съедает» азот и накапливает инфекции. Но альтернативы ей нет.
А решение проблемы уже есть!
Разложение пожнивных остатков: ситуация изменилась
Всё хорошее кончается — если за него не платят.
Оказавшись в системе постоянных механических обработок почвы, с системой паров, где их бывает по шесть в сезон, первыми страдают и исчезают микробы, разлагающие целлюлозу — клетчатку соломы. С 1950-х годов целлюлозолитическая активность почв в Ставрополье, например, упала в 6−8 раз на чернозёмах и в 3−4 раза на каштановых почвах. Практически на любом поле можно увидеть солому прошлого года, мало того — позапрошлого и даже третьего года. На фото — «мёртвый чернозём» в Ростовской области. Аммиачная селитра, рекомендованная для ускорения разложения соломы, уже почти не работает — это ведь просто азот для микробов, когда они есть. А если их почти уже нет? Тогда селитра будет помогать плесени и патогенам… А цена на селитру растет.
Нет худа без добра: как мы ни слепы, природа заставляет раскрывать глаза. «Биологическая активность почв» для нас — абстракция. Урожаи падают — пёс с ними, спишем на погоду… Но когда перестаёт разлагаться солома, она тут же начинает мешать агрегатам. Вот это мы сразу замечаем! Что делать? Стали её сжигать, а сверху говорят — нельзя, мол, почве нужно возвращать органический углерод, без него почва, мол, деградирует. И ведь это правильно. Но стали оставлять — а на ней процветает масса новых инфекций. Урожаи в первые 2−3 года проваливаются! Раньше микрофлора была нормальная — съедала солому, подавляла патогены. Сейчас наоборот, три четверти патогенов в соломе «изрядно прозябают» и накапливаются.
В основном это потенциальные возбудители корневых гнилей — грибы рода фузариум, токсикогенные плесневые грибы — пенициллы и аспергиллы, а в последние годы к ним примкнули и бактерии, и страшнее всех базальный бактериоз. О нём — ниже.
Думаете, патогены от хорошей жизни в соломе прижились? Отнюдь. Им просто деваться некуда. Полезные микроценозы уничтожены, ниша освободилась — изволь занять. Закон природы: в экосистемах не бывает пустоты. Понять бы это нашим агрономам! Им всё грезятся поля из одной стерильной пшеницы…
Единственный правильный выход — вернуть почве и солому, и «правильных» микробов. Это — не способ уборки растительных остатков. Сегодня — это единственный реальный способ быстро восстановить плодородие почвы и вылезти из кредитного рабства.
Новые препараты против новых проблем
Очень важная «старая новость», большинству агрономов пока неизвестная.
Буквально в последние 8−10 лет нашими полями стали править принципиально новые инфекции: смешанные, бактериально-грибные. Внешне почти не диагностируются — выглядят как фузариозные, но фунгициды против них бессильны. Забирают в среднем треть урожаев. Вызывают два основных эффекта: абсолютную неустойчивость зерновых к засухе, и абсолютную неустойчивость к морозам и к возвратным заморозкам (подробности на эту тему читайте, например, здесь, здесь и здесь). Если стерня долго не разлагается, инфекция накапливается из года в год. Накопилась — дождалась нужных условий — и забрала сразу половину урожая.
В основе инфекции — генетический мутант льдообразующей бактерии Pseudomonassyringae, иначе — сиреневая псевдомонада, она же — возбудитель базального бактериоза. Выделяет особый белок АКВ+, который повышает температуру замерзания воды в растении с — 9 °C до — 2−4°С, и юные растения зерновых страдают даже от небольшого заморозка.
Другой белок той же бактерии токсичен — тормозит обменные процессы, замедляет кущение и развитие вторичных корней, вызывает быстрое старение. Такие растения не сопротивляются засухе.
Видя такую халяву, к бактерии присоединяются новые штаммы грибов, в основном из рода фузариум. Их свойства также изменились в сторону коварства и разнообразия. Появился на зерновых колосовых новый вредоносный вид Fusariummoniliforme, закупоривающий сосуды за три недели до полного налива зерна. Внешне наливалось 55 ц на гектаре, а к уборке оставалось процентов на 30 меньше, а иногда всего половина. Характерный признак закупорки сосудов — появление игольчато скрученных листьев. Зерно выходит щупловатое, с невысокой клейковиной. В основном это — 4 и 5 класс, да ещё заражённый микотоксинами.
Вот почему качество нашего зерна падает из года в год. В 2016-м в нашем рекордном урожае пшеницы оказалось всего 15% зерна 3 класса — всё остальное фуражное. Второго класса — ноль, впервые. Пищевики снизили стандарт для выпечки. А это уже не проблема — катастрофа!
Современный биопрепарат обязан всё это учитывать
Во-первых, его микробы должны подавлять как грибной, так и бактериальный компонент смешанной инфекции. Во-вторых, он обязан охватывать весь видовой состав патогенов. Определить его очень сложно, но «Биоцентр» сотрудничает с ВНИИ фитопатологии — там это умеют.
Несмотря на заверения поставщиков, среди известных микробных препаратов сегодня нет ни одного, способного бороться и с корневыми гнилями в виде новых фузариев, и с новой бактериальной инфекцией. Быстро дорабатывать препараты под вновь возникающие проблемы — задача слишком трудная и медленная для принятых в сельскохозяйственной микробиологии методов.
В ГК «Биоцентр», благодаря новым методикам, она решается. В содружестве с украинскими и белорусскими учеными, к осени 2010 года было создано три препарата, эффективных по всем направлениям. Они быстро «съедают» солому даже при недостатке влаги; в них есть как прямые антагонисты патогенных бактерий, так и микробы-заместители — их конкуренты в экологической нише. Есть и микробные консорциумы, разуплотняющие почву, мобилизующие калий и фосфор, помогающие корням. Серия выпускается под торговым знаком СТИМИКС®.
Стимиксы — прорыв в «ЭМ-культуре»
Покажи мне твоих микробов, и я скажу, кто ты.
Каким бы чудесным не был биопрепарат, продвигать его сейчас — каторжный труд. Во-первых, за последние 20 лет в отечественной сельхозмикробиологии для наших аграриев так и не удалось создать ни одного более чем двухвидового промышленного биопрепарата. Во-вторых, наши производители «ЭМ-культур» шарахаются от серьёзных микробиологов: те начинают проверять препарат, купленный в магазинах для дачников, — а в нём зачастую только дрожжи и молочнокислые бактерии. В результате такой коммерческой чехарды с «ЭМ-препаратами» в сложные микробные препараты уже не верят ни учёные, ни агрономы.
Но время находит новые технологии и новые подходы. На самом деле, научные прорывы разбросаны в нашей науке, как яшма в морской гальке Тарханкута — надо только суметь найти.
Директор «Биоцентра» А.Г.Харченко поставил именно эту цель: создать и внедрить сложный препарат, дающий сразу все нужные эффекты, и способный устойчиво существовать как система. И при этом дешёвый. Никто не верил, что такое возможно. Пришлось соединить несоединимое — практическую агрономию с классической микробиологией. Понадобились более эффективные среды, лучшие способы стабилизации, более глубокое понимание биохимии и микробного сожительства. Такие учёные нашлись. Они и создали первые устойчивые многовидовые препараты: сумели объединить до 15−20 разных видов микроорганизмов в одном пузырьке.
Вначале была просто попытка воссоздания из отечественных микробных штаммов «классического» японского препарата профессора Теруо Хига, в котором было заявлено восемь микроорганизмов во главе с упомянутой «троицей». Но учёные пошли дальше. За несколько лет создали синтрофные ассоциации и нашли для них уникальную среду. Препарат был усилен несколькими видами целлюлозолитических и лигнолитических бактерий, грибами и актиномицетами — антагонистами патогенной микрофлоры, азотофиксаторами, фосфомобилизующими бактериями, бактерией против заморозков, стимулирующими видами, санирующими бактериями.
Многие сельхозмикробиологи не поверят, что такой препарат возможен. Консорциум остаётся стабильным и хранится в жидкой среде по гарантии год, а на практике — два года. Он многофункционален. И теперь его можно усиливать разными активными штаммами, как конструктор — что, собственно, в «Биоцентре» и делают. Харченко подбирает микробов под конкретную задачу. Сейчас ситуация в почвах меняется чуть не каждые три-пять лет, и возможность «уточнять» свойства препаратов — настоящий практический прорыв. Так образуется линейка стимиксов.
Синтрофные микробные ассоциации и гидролизные препараты, созданные «Биоцентром, широко используются с 2009 года в хозяйствах Ставрополья, Кубани, Ростовской, Воронежской и Саратовской областей, на Урале.
Недавно я видел это сам, побывав в хозяйстве Сергея Мернова под Ессентуками. Поле картошки, от которой просто прёт здоровьем и энергией. Вкус — будто со сливочным маслом сварена. Урожай с гектара — 50 тонн, а старт — всего с 50−80 кг/га нитроаммофоски, и больше никакой минералки. За картошкой стоят в очереди, увозят прямо с поля. И так уже несколько лет.
После картофеля на поле сеется пшеница. Картина маслом: стоят себе здоровые 70 ц/га — вообще без минералки (именно они показаны на Рис. 9). И там и там рентабельность выше 200%, и далеко не первый год.
Соседи не верят. Они сыплют больше тонны минералки, а получают 20−30 тонн нитратной и жутко дорогой картошки. Под пшеницу у них идёт по 200−300 кг NPK и куча пестицидов, урожай — 30−45ц/га, и рентабельность в 30−40% считается очень хорошей.
Сергей работает без всяких ухищрений, по обычной агротехнике, просто не пашет — работает дисками. Но он восстанавливает правильную микробную активность почвы.
Правильную — это три в одном:
а) быстрое, за 40−50 дней, разложение органики, оставленной на поле;
б) подавление грибных корневых гнилей и бактериозов, включая самые новые виды;
в) разрыхление и оживление почвы.
Всё это в комплексе умеют стимиксы.
Также перед картофелем он сеет горчицу в качестве сидерата, которая к поздней осени стоит по грудь. Сейчас у него в почве — 400 дождевых червей на каждый квадратный метр.
Стимиксами работать несложно. Для обработки стерни баки ставятся прямо на дискатор или дисковую борону. Убрал урожай — сразу дискуешь и вносишь синтрофную ассоциацию стимикс-нива.
Вспашка не нужна. По вегетации, вместе с инсектицидами и листовыми подкормками, пару раз (а если есть возможность — 3−4 раза) вносишь универсальный стимикс-стандарт или стимулирующий и «заселяющий» стимикс-фитостим. Все препараты создают три эффекта: разложение соломы, нейтрализация патогенов и разуплотнение почвы. Для обработки семян есть препарат из семейства стимиксов — стимикс-семена, он заражает семя комплексом ризосферных симбионтов. Затраты на стимикс-семена — 60 рублей на гектар.
Эффект, как правило, виден уже в первый сезон: при правильной обработке семян (правильная химия + правильная биология) посевы выглядят лучше, дольше вегетируют в засуху, зерно более выполненное, и прибавка 5−8 ц/га. Если со стимиксами давать карбамид по листу — плюс 12−15 ц/га. Дальше прибавка растёт ежегодно по мере восстановления биологической активности почвы. В некоторых хозяйствах Воронежской и Ростовской областей в хорошие годы собрали до 85 ц/га, а количество удобрений упало в минимум. Растёт и устойчивость к засухам и заморозкам. В ультразасушливом Зеленокумске (Ставропольский край) я видел поля, где стояло 50−55 ц/га озимой пшеницы, хотя с начала вегетации выпало всего 30−40 мм осадков. Фото дисковой бороны с баком с микробами для обработки соломы сразу после уборки я сделал как раз там.
Плавный переход к биоземледелию
Чем упрямее фермер игнорирует опыт успешных соседей, тем жёстче его переходный период.
Известная беда перехода на минимальную и нулевую обработку — провал урожаев на четверть, а то и больше, в первые три-пять лет из-за накопления инфекций, усиления корневых гнилей и уплотнения почвы, полученного по наследству. Решение — восстановительная обработка и сложные биопрепараты.
Перестал пахать — дай «био-вспашку», оставил солому — обеспечь её био-разложение и подави инфекцию.
И тогда не надо ждать пять лет, пока микрофлора сама восстановится. С помощью многовидовых биопрепаратов это происходит за два-три года без провала урожаев. Уверен: власти должны требовать от агрономов именно этого, и направленно дотировать именно обработку стерни эффективными биопрепаратами.
Стимиксы — разные по составу, и вносятся тремя способами: на семена — сразу дать сильную ризосферу; на вегетирующие растения — стимулировать и защитить; на пожнивные остатки в момент их лущения — быстро разложить солому и подавить инфекции. Важно: их применение не требует отдельного выхода опрыскивателя на поля — они совместимы со всеми обработками, кроме медьсодержащих препаратов и антибиотиков. Да и сами стимиксы не дороги. Технологию с их применением можно вписать в бюджет гектара как Краснодарского края, так и Зауралья и Казахстана.
Важный момент: включив биологическое разрыхление почвы, препараты экономят ещё до 15% горючего, чем уже окупают себя.
Можно пытаться работать стимиксами для разложения пожнивных остаткови на пахоте, где убирается или сжигается на поле вся солома. Но придётся ждать те же пять-шестьлет: микрофлора, голодающая на одних остатках корней, восстанавливается очень медленно и с трудом. Можно работать двух-трёхвидовыми препаратами, но они уже не решают новых проблем.
В такой ситуации оказался сам Теруо Хига, взявшись за программу ликвидации голода в Северной Корее в середине 90-х. Первые два года результатов не было, и проект хотели закрывать. Хига с трудом убедил власть его продолжить, и на четвёртый год эффект пошёл. Проблема голода разрешилась — слава терпеливости Ким Чен Ира, сына хабаровского красноармейца Ким Ир Сена!
Нам сейчас на порядок легче: у нас есть препараты, не требующие много времени. Но они — лишь микробная основа. Сами микробы не добавят органики и не прекратят эрозию, не разрушат плужную подошву, не создадут растениям оптимальную густоту и площадь питания, не дадут стимулирующих подкормок по листу. А.Г. Харченко предлагает цельную восстановительную агротехнологию. Она учитывает опыт успешных биоземледельцев, очень экономна, проверена во многих хозяйствах, адаптирована к различным агроклиматическим условиям. Она улучшает ситуацию, даже если применяется частично.
Вот её главные моменты:
1. Восстановление почвы
Тут каждый идёт своим путём и по своим возможностям. Главное — возвращать почве растительные остатки, разрушить плужную подошву, создать мульчу и не оборачивать пласт. Почва надёжно восстанавливается в режиме нулевых обработок (No-Till), благодаря подсеву покровных культур, при минимальной обработке. Но это тема отдельной книги.
2. Глубокое щелевание (чизелевание) почвы
Производится на глубину 45−50 см с расстановкой лап через 80−90 см. Из опыта АФ «Топаз», в первый год щелевали в два следа: вдоль поля и ещё под 30−45°. Ещё пару лет — в один след, под разными углами. Потом пенетрометр начал уходить по рукоятку — больше щелевать не надо.
Разрушение плужной подошвы без оборота пласта — мощный оздоравливающий приём. По данным советского НИИ охраны плодородия (Луганск) подошва усиливает накопление всех корневых инфекций. Плужную подошву имеют 70% полей. О том, как она нарушает водно-физические свойства почвы, можно не говорить.
3. Профилактика инфекций при разложении органики
Это под силу только биопрепаратам. Микробный комплекс стимикс-нива — ускоритель разложения соломы. Подавляет фузариозы. Содержит штамм актиномицета, убивающий сиреневую псевдомонаду.
Стимикс-стандарт истимикс-семена содержат вещества, нейтрализующие действие её токсина в клетках растений.
4. Биоактивные компосты
Применяются как «лекарство» — закваска нормальной почвенной микрофлоры. Применимы и окупаемы в теплицах, на овощных и ягодных плантациях. Одни из лучших биоактивных компостовразработаны С. Мерновым в содружестве с ГК «Биоцентр». Делаются при помощи сложных микробных препаратов на основе активных штаммов, добавляемых в компост, приготовленный из смеси навоза КРС, птичьего помета и отходов производства вешенки. Доза такого компоста в 3 т на гектар по биологической активности равна 15−18 тнавоза.
5. Стимулирующие индукторы иммунитета
Это также специальные препараты серии стимикс. Начиная с семян и всходов, усиливают сопротивление инфекциям, подавляют патогены, стимулируют рост и развитие.
6. Применение антибиотиков
В овощеводстве, при заражении базальным бактериозом, как средство «тушения пожара» экономически оправданы антибиотики (фитолавин, стрептомицины, тетрациклины и пр.). Цена обработок — до 2000 руб. на гектар, но иного быстрого «лекарства» пока нет.
7. Управляющие некорневые подкормки
Осуществляются специальными смесями питания, микроэлементов, стимуляторов и иммуномодуляторов. Даваемые в нужный момент, питают растение, включают и активируют процессы развития корней, закладки и налива зёрен, усиливают устойчивость к стрессам. Таким образом, обходят критические факторы и исключают провал урожая. Составы смесей разработаны и испытаны.
В целом, листовые подкормки почти на порядок эффективнее почвенных. Грубо говоря, 7−10 кг/га азотного удобрения (карбамид или КАС) через лист усваивается на 90% и даёт такой же эффект, как 50−70 кг/га селитры, внесенной в почву, но усвоенные на 20−30%.
Лучше использовать всё в системе. Однако каждый этап дает и самостоятельную интересную прибавку.
***
Главное о No-Till
Чтобы получать высокие урожаи пшеницы, землю не надо ни пахать, ни дисковать, ни культивировать, ни бороновать, ни лущить, ни прикатывать. Надо только сеять и убирать урожай.
П. Золотарёв, 1969
Теперь поговорим о прямом посеве, он же — Нулевая обработка или No-Till (дословно: никакой обработки).
В Северной и Южной Америке, в Австралии в азиатских странах он стал активно внедряться с начала 90-х. Суть «нуля»: почву держат в абсолютно природном состоянии. Урожай собирают очёсывающими жатками, срезающими только колосья. Высокая стерня остаётся стоять, почва всё время покрыта слоем растительных остатков, любая перемешивающая механическая обработка отсутствует, посев — специальными стерневыми сеялками, делающими лишь тонкие прорезы, не нарушая структуру. То, что такая почва может родить, да к тому же дёшево и хорошо, англичанедоказали ещё в середине 60-х. В 1969-м донской агроном Прокопий Золотарёв сказал свою знаменитую фразу, вынесенную в эпиграф, за что был осмеян и снят с работы. Но время всё расставляет на свои места.
Поначалу в No-Till использовали много гербицидов — в основном стараниями химических корпораций. Теперь всем ясно: через несколько лет, при грамотной работе, сорняки почти исчезают. Многие «нулевики» сейчас почти не применяют гербицидов. Самые талантливые, как Рик Бибер из Дакоты, сразу за комбайнами пускают сеялки со смесью покровных культур — и наращивают плодородие, очищая почву от сорняков и заодно развивая животноводство.
Пожалуй, главная трудность при переходе на «нуль» — шаблонность нашего мышления. Всё заманчивое мы пытаемся копировать, не вдумываясь. На самом деле, в разном климате и No-Till разный. К примеру, недавно многие кинулись покупать аргентинские стерневые сеялки, а они дисковые — рассчитаны на сырую почву, на 1000 мм осадков! Оказалось, нам больше подходят австралийские машины. С их помощью австралийцы научились выращивать по 50 ц/га пшеницы на юге, рядом с пустыней, где осадков — ниже 300 мм, как и в наших южных степях. А в Сакском районе Крыма, где весь плодородный слой — до 20 см, а ниже чистый ракушечник, ребята вообще свои сеялки сами делают.
Прямой посев — отказ не просто от пахоты, но от любой обработки почвы, кроме посева. Мир дружно переходит на эту агротехнику, по горло наевшись пахотных проблем. Какие тут сложности? Как их преодолеть? Пожалуй, лучше многих это знают в Казахстане: они первыми внедрили у себя опыт австралийцев. В сети немало статей об этом.
No-Tillв зоне сухих степей
Что калмыку хорошая погода, то бразильцу — смерть.
Главный миф агрохимизма — «восполнение выноса питательных элементов» — доживает последние годы. Сегодня все, кто хотел, убедились: высокий урожай может не истощать почву, а наоборот, восстанавливать. Это и происходит при минимальных и нулевых обработках.
Именно благодаря грамотному No-Till страны Южной Америки за последнее десятилетие из бедных потребителей превратились в зерновых экспортёров. И продавцы машин усиленно рекламируют бразильские комбинированные сеялки — они ведь «проверены в деле»!
На самом деле, «дело» Бразилии и Мексики — влажные тропики и субтропики. Поэтому их прекрасная техника может быть бесполезна в России: наши поля — в основном в зоне сухих степей. Здесь нужен совершенно иной подход, особенно к конструированию техники.
Разработка этого вопроса дала несколько интересных открытий. Одно из главных проросло в Зауралье. Тамошние фермеры давно приспосабливаются к засухам. Обкатав бразильскую технику, они быстро поняли: не то. Ездили в Канаду, в Аргентину — везде брали самое полезное, но условия слишком отличались от уральских степей. Поехали в Австралию — и вот тут нашли то, что искали! Именно австралийцы создали и технику, и агротехнологию для условий крайнего и длительного дефицита влаги.
Один из ведущих экспертов австралийского «сухого земледелия» Ян Кин долго работал в Африке как эксперт ООН. Его технологии помогли улучшить земледелие во многих засушливых странах. С 2008-го он не раз приезжал в Костанай по приглашению директора Казахского НИИСХа В.И. Двуреченского. Сделав экспертизу полей области, Кин увидел сильнейшую деградацию почв, и предложил единственный выход — переходить на нулевую обработку (ноу-тилл).
Закупили австралийскую технику. В 2011-м провели опытные посевы в трёх хозяйствах с разными нормами высева. Впервые в этих хозяйствах собрали больше 20 ц/га, посеяв всего 32 и 60 кг/га. По мере восстановления почв урожайность растёт и зерно, выращенное по этой технологии — дешевеет. Процесс пошёл! Ряд хозяйств Казахстана, Курганской области, Башкортостана, применяя его технологию и австралийские сеялки, вышли в 2016 году на урожайность пшеницы более 40 ц/га при их средних региональных урожаях в 12−14 ц/га.
Вот что рассказал Ян (подробности читайте в статье Яна Кина «На пути к «сухому земледелию»»).
Нулевая обработка или Сберегающее земледелие по-австралийски
Группа израильских альпинистов успешно обошла гору Эверест!
Австралийцы достигли «дна» земледелия намного раньше нас — в начале 60-х. Ещё тогда они упёрлись в неизбежный тупик: почвы дошли до полной деградации — производство резко вздорожало. Возможно, эта беда и спасла их от «зелёной революции» Нормана Борлауга: мозги уже работали иначе. Они сразу усекли: нахрапом на рентабельный урожай не выйти — тут надо учиться у природы.
В итоге Австралия перешла на «нулёвку» по-своему. Первый результат — рост производства и нормальные урожаи даже там, где вообще не сеяли из-за сухости. Затем австралийцы изобрели под себя уникальную посевную технику, и стали мировыми лидерами сухого земледелия. С тех пор эта техника — принципиальная основа их полеводства. Её используют более 70% фермеров. Их почвы улучшаются, урожаи растут и себестоимость уменьшается.
Сеялка сеет в пожнивные остатки и стерню строго в тот момент, пока почва имеет достаточно влаги. Острый и тонкий анкерный сошник глубоко врезается в почву, не разрушая её. Семена ложатся на ровное плотное ложе, в канавку, на глубине влаги. Обычно это 7−10 см, а если очень сухо — 15, и даже ещё глубже. Прикатывающее колесо (узкий каток-диск) вдавливает их в почву. Благодаря такому идеальному контакту с капиллярной влагой всходы появляются дружно.
Высокая стерня остаётся в поле целиком. Эта мульча поставляет почве органику и создаёт защиту от всех возможных видов эрозии. Но главное, она нейтрализует суховей, отражает солнце и бережёт влагу. Удерживать больше влаги — главная цель нулевой технологии. Есть влага — есть все активные процессы плодородия.
«Нулевое» поле впитывает в 20 раз больше снеговой и дождевой воды, потому что пожнивная солома а) защищает почву от уплотнения осадками, б) замедляет стекание воды, в) усиливает влагоёмкость прибавкой органики и гумуса, г) структурирует почву корнями и ходами почвенных животных, и д) разрушает плужную подошву, делая почву гомогенной и проницаемой.
Более того, перевод на «ноль» огромных площадей реально меняет климат — усиливает выпадение осадков. Это доказано работами профессора А.А. Конева в Новосибирской области. Именно тёмный цвет пахоты заставляет горячий воздух подниматься на высоту до 2 км и отсекать влажные воздушные массы, не давая им пролиться дождём. Переведя на стерневое укрытие целый район, Конев наблюдал увеличение годовых осадков на 20−40 мм.
«Ноль» устраняет главный вред пахоты: уплотнение и перегрев почвы. Эрозия сменяется восстановлением почвы и гумификацией. В почве начинает удерживаться огромная масса углерода. Расходы на технику, топливо, амортизацию и зарплату снижаются в разы. Сроки посевных растягиваются — почву не надо специально готовить. Тяжёлая техника исчезает — почва разуплотняется ещё быстрее.
Нужда в пестицидах, удобрениях и технике уменьшается, в некоторых случаях — почти в ноль. За пять лет грамотные фермеры смогли удвоить урожаи, выйдя на высокую прибыль.
Напомню: комплексные микробные препараты вдвое ускоряют этот переход. Ян Кин рекомендует использовать препараты для разуплотнения почвы. В Австралии это биодинамический «500-й», производимый Алексом Подолински под брэндом «Деметра». У нас же есть свои, более эффективные. Кроме того, что разуплотняют почву, они и разлагают солому, и подавляют инфекции.
Сеялки для суперзасухи
— Что посеешь, то и пожнёшь.— Щщазз! КАК посеешь, так и пожнёшь!
Мы привыкли, что точнее всего копируют поле и высевают дисковые сошники. Но опыт показал: они хорошо работают только на достаточно влажных и рыхлых почвах. На сухих комковатых суглинках их эффективность практически теряется: семена падают на разную глубину. Меж тем именно точность укладки семян по глубине отвечает за дружность и равномерность всходов. Именно здесь скрыта изрядная доля урожая. Глубина должна быть а) правильной и б) одинаковой. Лучше всего её обеспечивает конструктивный параллелограмм. И самый точный способ контролировать глубину высева — свой параллелограмм для каждого высевающего блока. Такая сеялка копирует все неровности поля. Увы, вблизи я этих сеялок не видел, передаю лишь самое главное.
Перед сошником идёт нож (культер), легко прорезающий стерню. Он жёстко связан с колесом, регулирующим глубину высева.
Сошник — узкий, анкерный, идёт глубоко — по влажному слою. Глубина регулируется от 7 до 15 и даже 20 см — в зависимости от того, как глубоко влага. Сошник прорезает крутостенную канавку, образуя по краям два гребня из сухой почвы. Семена кладутся на дно канавки и прикрываются тонким (2−3 см) слоем почвы.
Сразу за сошником прикатывающее колесо вдавливает семена, приминая укрывшую их почву. Контакт достигается идеальный, прорастают семена одновременно, всходы выровненные. Подобное технологическое решение используется в настоящее время и в Канаде.
Гребни по краям рядков — полезнейшая в сухом климате штука. Во-первых, они притеняют канавку и не дают ей быстро сохнуть. Во-вторых, они сохраняют ростки от тепла, чем помогают кущению (если в узле кущения теплее +15°С, яровые не кустятся). Кроме того, канавка и гребни создают перепад температур. В канавке сохраняется точка росы, и там выпадает от 1 до 5 мм влаги в день. Растения вегетируют в самую лютую засуху. Узел кущения, спрятанный в почву, отлично зимует.
В.И. Двуреченский создал упрощённый сошник по типу австралийского, фиксированный на глубине 8 см. Казахстанцы и южноуральцы давно переделывают свои «Оби» и «Омички», заменяя этим сошником стрельчатые лапы сеялок. Приделывают прикатывающие колёса. Получается «дёшево и сердито»: в 2014-м трёхметровая новая секция с завода стоила 250 тысяч рублей. Сцепка из четырёх секций за миллион — очень бюджетно! Сейчас такие сеялки и сошники производит машиностроительный завод в селе Варна Челябинской области. Там же осваивают производство подобного австралийскому «параллелограмма».
Второе отличие австралийской «нулёвки» — постоянная, многолетняя технологическая колея. Если сеялка шириной 12 м, то опрыскиватель — 24; если сеялка 18 м, опрыскиватель — 36. Так почва оберегается от уплотнения и разрушения. Так ли нужна эта колея? Австралийцы даже не обсуждают эту тему. Колея — не для обсуждения, а для строгого исполнения, как «Отче наш».
Третье отличие — низкие нормы высева и широкие междурядья. Кин считает за оптимум для Урала 70 кг/га при междурядьях 30−35 см. Австралийцы сеют 30−60 кг/га, оставляя 40−50 см между рядами. Они получают урожаи за счёт мощных кустов в 6−8 стеблей с глубоко идущей корневой системой.
Логика тут простая: если в засуху пустить на один гектар 10 баранов, а на другой 20 — кому больше достанется? Чем меньше растений, тем больше влаги достанется каждому, и тем мощнее оно будет, и тем крупнее зерно. А увеличенная площадь питания позволяет ему хорошо раскуститься. Насколько? Это оно само решает. По факту урожайности — решает верно.
Кстати говоря, полосной посев — приём Овсинского. И наш высевающий комплекс Р-4,2 «Гуамка», созданный А.К. Еруслановым, сеет как раз полосами, и также 50−70 кг/га. Только семена падают не в узкий рядок, а распределяются по полосе шириной 10 см. И кустятся растения ещё сильнее. Об этой машине я упомяну позже.
Междурядья в 35 см — шок для нас, привыкших копировать немцев с их узкорядным посевом. Но у немцев главный дефицит — питание, а у нас и австралийцев — влага. Лучше грамотно уложить на гектар миллион семян, обработанных по полной технологии, и получить достаточно продуктивных стеблей за счет сильного кущения, чем высыпать в почву пять миллионов — и стеблей получить столько же.
Обратите внимание: листовой индекс при таком кущении — 4−5, то есть на 1 м2 поля — 4−5 м2 листьев. Иначе — почва полностью притенена. Нет перегрева почвы — нет пятикратного (!) непродуктивного испарения влаги и жарового стресса у растений.
Это тоже новость для наших агрономов, причём очень грустная: урожай зависит не столько от осадков, сколько от листового индекса! Это исследовал с помощью тепловизоров и наглядно доказал украинский учёный О.А. Войнов.
Снимется вопрос и с анкерным сошником — он, дескать, сильнее разрушает почву. При «узкорядке» — да. Но при междурядье в 30 см — уже нет. Дисковые сошники в «узкорядке» разрушают намного сильнее.
Наконец, для анкера и широкого ряда нужен трактор ниже классом — сопротивление почвы меньше чуть не вдвое. Экономия топлива, запчастей, денег — и польза почве!
* * *
Грамотно перейди на «ноль», живи по «нулёвке» — и «будэшь маты мирку грошей», не тратя лишних денег и нервов. Но мы всё равно будем искать способ вытянуть из гектаров лишние центнеры — да побольше, побольше! Ведь чем выше плодородие, тем эффективнее минералка, так ведь?
Так. Но давайте применять её не тупо, а по-умному — вовремя и через листья.