Гламурная готика для безголовых — со скрытой рекламой насилия и фашизма
Режиссер этого фильма входит в десятку самых востребованных режиссеров мира, если судить по денежным сборам. Это не так уж мало. Не только миллиарды долларов дохода. Популярность. Высшие награды кинематографического бомонда. Это говорит и о том, что есть какое-то стопроцентное попадание в формат, ожидания аудитории и ее тайные, почти мистические запросы… Интересно, что режиссер начинал с клипов и рекламы. И, в сущности, и продолжил это снимать позже под видом полнометражных художественных фильмов. Есть здесь и «модные звезды», и «потрясающие спецэффекты», и вообще «изобразительное решение», и даже «претензия на большой смысл». Разве этого мало? Что еще нужно для зрелища?
Ближе к фильму. Длинному. Обладающему своей логикой, магией, шармом, отвращением до рвоты. Прекрасной музыкой (не случаен был опыт участия в музыкальных видео). Множество великолепных (простите банальный эпитет) кадров… По сюжету перед нами мистический триллер. Всё как нужно. Даже больше. Есть здесь и инцест (нужно же чем-то шокировать и эпатировать), и поиски бессмертия, и олень, и омерзительно склизкие угри, и вода, и огонь, и медные трубы лабораторий, и провода в стиле условного «стимпанка» или «ретроужастиков» 70-х, где кривые ножи и гной, и эмбрионы в рассоле в мутных банках, и подвалы, и пыточные, и друиды… Я бы назвал фильм «гламурной готикой для идиотиков». Для одних — взрослая сказка с элементами инцеста и садизма, для других — артхаусное кино, где любой мало-мальски синефил найдет парочку отсылок к Кубрику в каждой рубрике…
Интересно общее устройства фильма. Он начинается с «нашего времени» и «реализма», но постепенно скатывается во всё большую условность. Причем герой в какой-то момент начинает сомневаться, что он в своем уме. От этого и наш мир как зрителя чуть-чуть качается, мы уже не понимаем, кому сопереживать, и какое-то время балансируем на качелях. Но в итоге всё нормально и понятно. Есть тут и «злой доктор», и «герой», и «объект любви». Интересно, что ассоциативно реальный «Третий рейх» с неминуемостью присутствует в картине. Съемки фильма проходили и правда в тех местах примерно. Краях «волчьего логова», бункеров и так далее.
К чести режиссера спекуляция на истории (и реальной, а не кинематографической крови) остается на уровне намеков: где-то готический шрифт, где-то намек на «докторов фюрера» из «лагерей смерти». На пресс-конференции один из актеров говорит про то, как страшновато ему было играть в зданиях, где когда-то лежали трупы «Второй мировой»… События развиваются в замке-пансионате. «Отель», «пансионат», «санаторий» — места особые, транзитные. Можно вспомнить, например, «Волшебную гору» Томаса Манна, где действие разворачивается в туберкулезном санатории, между жизнью и смертью, небом и землей. Кажется, что роман даже фигурирует в фильме в одной из сцен…
Многие образы фильма типичны. Балерина — ушедшего детства, да и пресловутые угри, которые отсылают нас к смерти, тлению, слизи, паразитам, змеям и даже сатане. В кино зло должно быть особым. В жизни — заурядным и банальным. Это всё излюбленные образы студенческих арт-фильмов, разве что накопить денег на целую ванну угрей не каждому под силу. Рога на стенах, старые фотографии — что-то подобное мы находим в столь популярных ныне мистических квестах и иммерсивных спектаклях, компьютерных играх; некоторый усредненный «полуготический» мир, где всё чуть-чуть старое, но вневременное. Мучительно прекрасная вещь. Талант режиссера в выстраивании «клипа», ритмики, энергетики, атмосферы, ловкости ведения истории, её биений и поворотов. Можно (ну или модно) вспоминать Кафку, разумеется, где человек мучительно существует в чужом и не очень понятном мире — особенно. Замок-санаторий, который «больным не покидает никто». Стертая почти матовая гамма, в основном спокойные и прохладные цвета. Кошмары живут под тонкой плёнкой «нормальности», «понятности» мира с его незамысловатыми правилами общежитий и вечной борьбой вокруг кормушек. За право затоптать слабого. Вгрызаться во внутренности. Жрать с потрохами. У каждого офиса свой подвал…
В некотором смысле это честное кино, оно допускает большее, чем оно является, но не претендует как-то на это особо. Хочешь — увидь в этом чуть ли не философские притчи, а хочешь — смотри просто как «страшную сказку».
Но чем дальше, тем больше условность и тем наивней расхождение между реальным объемом фильма, в сущности, бульварного и незамысловатого, и многозначительными и несоразмерными попытками «сказать что-то большее». Об обществе. Власти. Жизни и смерти. Бегстве из плена «капитализма».
Сюжет становится довольно условным для того, чтобы просто поддерживать тщательно выстроенные и выразительные (до известной степени) визуальные образы, в каком-то смысле перед нами выставка достижений операторской работы и работы художника. Насилие и жестокость эстетизируются. Разумеется, классическая музыка — на самых «ужасных» сценах, можно вспомнить не только многочисленные примеры контрапункта в кино, но и апокрифические фашистские пыточные, где звучала классическая музыка… Готический шрифт… Граммофоны. Оркестры на перронах. Дым в небе. Такая вот фуга смерти.
Стратегия фильма довольно условна во многом. Спрятать «секс и насилие» под красивой картинкой. Провести контрабандой. Страшный вопрос в том, а не является ли культура вообще всего лишь лицемерно прикрытым сексом и насилием, будем считать слишком философским для еженедельного кинообозрения.