Почему Варшава вспоминает в Вильнюсе о Великом Княжестве Литовском

Новый состав Сейма Литвы продолжает затягивать рассмотрение законопроекта о национальных меньшинствах. Осенью прошлого года в республике прошли выборы в парламент, на которых победила партия «Союз Крестьян и «Зеленых» (LVŽS). Под конец прошлой недели председатель Сейма Викторас Пранцкетис, представляющий LVŽS, провел первую встречу с Советом национальных общин Литвы. На ней обсуждались вопросы возврата земель, польского образования и экзамена по литовскому языку. Но основной стала тема написания нелитовских имен и фамилий, больная для национальных общин, которые давно хотят видеть имена и фамилии в личных документах написанными хотя бы латинскими буквами, но в оригинальной транскрипции. Вильнюс был первым, кто в Центральной и Восточной Европе в 1989 году принял либеральный закон «О национальных меньшинствах» и создал департамент, заботой которого было удовлетворение потребностей меньшинств и сохранение национальной идентичности каждой этнической группы в республике. Однако в 2010 году этот закон был отменен, в связи с чем в стране растет социальная напряженность, а общины поляков, русских и белорусов проводят акции протеста как в самой Литве, так и выступают со своими требованиями за ее пределами.

Главными заводилами здесь являются поляки. «Цель таких встреч — не принятие каких-то конкретных решений, а дискуссия, во время которой стороны ищут согласия, — заявил по итогам переговоров со спикером Сейма в интервью газете Kurier Wileński президент Ассоциации польских юристов Литвы Гжегож Саксон. — Каждый имел возможность высказаться о текущих проблемах. Разговор и диалог всегда нужны. Мы не ожидаем, конечно, что решения будут приняты мгновенно. Мы отметили, прежде всего, что очень не хватает закона о национальных меньшинствах. Все признали, что принятие такого закона является существенным и позволит решить многие проблемы». Издание также напомнило о позиции Варшавы, которая «регулярно подчеркивает, что в процессе улучшения отношений между Польшей и Литвой очень важное место занимает литовская политика в отношении польского национального меньшинства, о чем недавно еще раз говорил глава МИД Польши Витольд Ващиковский». Однако в действиях варшавского салона есть некоторое лукавство — слова остаются только словами, серьезного нажима на Вильнюс польская дипломатия или политики еще не предпринимали.

В последнее время Польша и Литва при имеющемся несовпадении в гуманитарных подходах начали расходиться по разным углам и в контексте геополитической ориентации. Как отмечает польский эксперт Гжегож Громадский, «литовцы подчеркивают, что две страны имеют много общих проблем, в частности вопрос «твердой безопасности», и должны, будучи членами НАТО и ЕС, в этом направлении выстраивать совместный фронт, а другие, не менее важные вопросы, отставить пока в сторону. Польское правительство не готово принять такие условия, таким образом, польско-литовские отношения находятся в патовой ситуации… Также необходимо понять, что Варшава не является самой главной столицей для Вильнюса на данный момент. Возможно, 20 лет назад так было. Но сегодня главной столицей является Берлин. Во-первых, в отношениях с Евросоюзом. Необходимо помнить, что с 2015 года Литва входит в еврозону, то есть на пути к евроинтеграции она намного дальше, чем Польша. А во-вторых, батальон натовских сил, которых должен расположиться в Литве в рамках укрепления восточного фланга альянса, будет сформирован Германией и будет находиться под командованием немцев. Поэтому именно Берлин является самой важной столицей в Европе для литовских властей».

Когда Польша сталкивается в политических вопросах с «непреодолимыми трудностями», в дело идет ее любимое оружие — историческая память. Сегодня наиболее зримо оно проявляет себя в перепалках Варшавы с Киевом, которому ставят в вину «культ Степана Бандеры», маскируя за этим некие иные проблемы в двухсторонних отношениях. Но и Литва не исключение. Закрывая (пока) правый глаз на политическую неуступчивость Вильнюса, левый глаз Варшава широко открывает в направлении национально-культурной экспансии. Этой работой занимаются представители Института национальной памяти Польши (IPN). Их деятельность направлена как на польское меньшинство в Литве, так и на граждан самой Польши. Так, осенью прошлого года Kurier Wileński уже сообщал о визите делегации польской молодежи под руководством доктора Мачея Коркуча из филиала IPN в Кракове в Вильнюс. По словам историка, «мы стараемся представить отношения польско-литовские наиболее полно, со времен Великого Княжества Литовского. Мы говорим о том, что вся огромная территория этого государства стала отчизной трех народов — поляки, белорусы и литовцы имели в нем свое место и свои права. Мы рассказываем, как вместе с независимостью появился вопрос формы нового государства, и как медленно расходились польско-литовские дороги». А наиболее сложным остается понимание польской молодежью национальной идентичности жителей Литвы, так как эти «законные наследники традиций Великого Княжества Литовского еще в XIX веке говорили о себе, как о поляках в категориях Речи Посполитой и, одновременно, как о литвинах».

Через попытку навязать доминирование польского культурного, религиозного, языкового и политического фактора в пространстве Великого Княжества Литовского, которое в 1569 году благодаря Люблинской унии стало частью созданного нового федеративного государства, Речи Посполитой Обоих Народов, Варшава хочет закрепить свою историческую монополию. Что затрагивает интересы не только Польши, Литвы, Белоруссии, но и России. Как замечает доктор исторических наук Игорь Курукин, современные литовцы и латыши, считающие себя ныне неотъемлемой частью европейской цивилизации — достаточно близкие родственники русских. Источники XV—XVI столетий свидетельствуют: восточные славяне в границах Польши и Литвы считали себя «русским» народом, «русскими» или «русинами», однако никак не отождествляя себя с «московитами». Официальным языком Великого Княжества Литовского был русский, на котором составлялись законы и акты государственной канцелярии, но опять же это был не вполне «московский язык». То есть в наличии было два ядра русской централизованной государственности, западный вариант которой в итоге поглотила Варшава. На первый взгляд, спор о тех давних временах сегодня является уделом лишь профессиональных ученых. Однако колесо истории, проворачиваясь, иногда останавливается в причудливых секторах.

В январе этого года влиятельная киевская газета «Зеркало недели» неожиданно обратилась к загадкам войны, бушевавшей на «нынешних западноукраинских землях» с 1340 по 1392 год. Издание вспомнило о ней в связи с тем, что та война погубила Галицко-Волынское княжество, «которое можно считать давним Украинским государством». Причем, название княжества автору статьи не нравится, поскольку оно «введено во второй половине ХІХ века в употребление москвофильской историографией в Галичине», а более правильно, с его точки зрения, говорить о «Русьском княжестве или королевстве». И далее: «Стереотипы российской историографии, доныне у нас господствующие, а также специфика источников отбивают охоту украинских исследователей рассматривать войну за русьское наследство и осмысливать ее. Хотя эта война стала для Центрально-Восточной Европы своего рода точкой бифуркации, определившей историю этого региона на века вперед. В результате ее Польша отказалась от славянских земель Силезии и Поморья, которые культурно и ментально были близки полякам, и начала экспансию на Восток — сначала на Галичину, Волынь, а затем на другие украинские земли. Эта война способствовала окончательному оформлению Великого княжества Литовского, которое заметно расширило свои границы за счет Руси — преимущественно нынешних украинских земель».

Так в контекст ВКЛ начинается вписываться уже и «украинский фактор». Пока никто не говорит о том, что древнее Великое Княжество Литовское в той или иной форме может возродиться на свет. Но если бы «процесс пошел», то что можно было бы видеть? Русский, как язык межнационального общения, широко и на всех уровнях используется в России и Белоруссии и пока сохраняет еще некоторые позиции на Украине. Польский и литовский языки остаются преимущественно в рамках национальных государств Польши и Литвы с небольшими вкраплениями в общинах меньшинств. Политические системы идентичны друг другу опять-таки в Белоруссии и России, как президентских республиках, ближе к ним Украина, что касается Польши, то формально оставаясь парламентской республикой, фактически ею правит лидер правящей партии «Право и Справедливость» (PiS) Ярослав Качиньский, де-юре и де-факто парламентской республикой является Литва. Таким образом, что без Украины, что с Украиной, преобладают на пространстве виртуального Великого Княжества Литовского русский язык и президентская модель устройства. Время покажет, как все это отразится на судьбе Литвы. Хотя наибольшую активность в навязывании своего гуманитарного влияния в республике до сих пор проявляет Варшава, по словам спикера Сейма Пранцкетиса, проблему написания нелитовских имен и фамилий поднимают не только поляки Литвы, но и русские. Мир меняется, надвигаются «геополитические штормы». И вновь актуальными становятся сказанные почти сто лет назад слова Александра Пушкина: «Кто устоит в неравном споре: кичливый лях иль верный росс? Славянские ль ручьи сольются в русском море? Оно ль иссякнет? вот вопрос».