Марионетки в лучах: «В лучах солнца»

Облако скандалов и полемики вокруг документальной ленты «В лучах солнца» давно опередили релиз картины в отечественном прокате. Во всем мире фильм шагает триумфальной поступью по крупнейшим фестивалям и кинорынкам, однако у нас в стране, прежде чем засиять пятиконечной звездой в немногочисленных кинотеатрах, фильм преодолевал открытое давление со стороны корейских властей, которое подхватили и российские чиновники. Обвинение режиссера в тюремном заточении главных героев (так никем и не доказанном), а более фигурально — в слезинке ребенка, уроненной во имя искусства, — повлияло и на многих прокатчиков. Список кинотеатров, уже снявших фильм с афиши, все длиннее, так что возможность самостоятельно оценить ленту, о которой столько говорят, все драгоценнее.

Итак, Виталий Манский поехал снимать кино в самое закрытое государство в мире — Северную Корею. Задумывался фильм по одному сценарию, а действительность тоталитарного общества диктовала свой. Местные цензоры в Пхеньяне не просто контролировали съемочный процесс, носами писали картину. Ультрапатриотическим маслом. Манский не был бы Манским, если бы не воспользовался данной ситуацией и не снял в предлагаемых условиях свое, абсолютно потрясающее кино. Природа его таланта — документалиста и человека — такова, что, чем больше сила сопротивления реальности, тем сильнее натиск его собственной протестной (и провокативной) энергии. Без драматургии проблем и борьбы ему, пожалуй, даже скучно.

Особый художественный дар, помноженный на здравое инакомыслие, делает Манского редким персонажем в нашем киносообществе. Касается ли это его работы в кино или известной «сепаратистской» истории Киносоюза, альтернативного михалковскому; публичного конфликта с министром Мединским вокруг картины «Родные» или же возглавляемого Манским фестиваля документального кино Артдокфест. Три года назад режиссер вынужден был уехать из страны и теперь уже без участия госкино снимает фильмы и продолжает делать, наверное, лучший в стране неподцензурный документальный кинофестиваль (кстати в ближайшем декабре Артдокфест будет проходить сразу в трех городах России: Москве, Петербурге, Екатеринбурге).

Вот и в работе над лентой «В лучах Солнца» герметичная реальность чучхе (разновидность северокорейского марксизма) под натиском режиссерского таланта дала трещину. Манский, по сути, не снял ничего шокирующего, но при этом филигранно обнажил очевидный «акт убийства», уничтожающее индивидуума существование под гранитной маской государственной идеологии. Конструкция склепа при этом близка к совершенству.

Герои картины: отец-инженер, мать работница молокозавода и их восьмилетняя дочь Зин Ми, которая вот-вот станет пионеркой. Сюжет и персонажи заранее утверждены корейскими товарищами из спецслужб. В тоталитарном театре марионеток знают, как правильно снимать документальное кино (тем более, режиссеру-иностранцу): тщательные репетиции каждой сцены, подбор слов и планов под неусыпным надзором идеологических супервайзеров. Вся история строится вокруг девочки — символического будущего страны. Портрет маленькой Зин Ми получился почти идеальным: Обед в семейном кругу, репетиции национальных танцев, подготовка к торжественному повязыванию галстука, участие в концерте в честь «Дня солнца» (государственный праздник — день рождения Ким Ир Сена). Однако накопительный эффект повторений безукоризненно штампованного абсурда начинает лить воду на совсем другую мельницу.

Подобно смешно клюющей носом корейской девочке на скучнейшей встрече ветеранов, суть происходящего обретает комичный эффект. Вдруг в кадр попадают управители марионеток — корейские гэбисты, расставляющие героев в мизансценах, диктующие им по-суфлерски текст «прямой речи». Зритель начинает смотреть совсем другое кино, уже кино Манского. Кстати в русской версии картина смотрится с особым смаком: режиссер сам озвучивает перевод всех диалогов. Узнаваемые ироничные интонации добавляют картине авторского изыска.

О том, как съемочной группе удавалось уворачиваться от бдительной слежки спецслужб можно было бы снять отдельное кино. Оператор фильма Александра Иванова (сотрудничает с Манским уже третью картину) вспоминает, как спала в отеле в обнимку с компьютерами (боялась, что придут и заберут), или, как режиссер ходил везде, не снимая пиджак, напичканный винчестерами с отснятым материалом. Перемещались строго на спецавтобусе, никуда ни на шаг, каждая съемочная смена заканчивалась сдачей флеш-карт корейским товарищам. Но поскольку съемки велись в две камеры, то хитрецы-документалисты успевали заморочить головы надзирателям и совершать подмену. В какой-то момент корейские власти почуяли неладное и в третью экспедицию в Пхеньян документалистов не пустили.

Скудость внутреннего мира героев с лихвой заместилась внешней фактурой: изобразительный язык фильма получился выразительнее любых слов. Блеклый выгоревший цвет города. Мутный утренний туман, в котором пассажиры молча толкают троллейбус к остановке. Лаконичные и монотонные массовые сцены возложения цветов и сбрасывания их тоннами в мусор. Художественные ракурсы в духе великих фотографов агентства «Magnum»: соринки-человечки у ног скульптурных исполинов вождей и хмурое серое небо над ними.

Поражает не просто тотальная неулыбчивость, но, в целом, отсутствие какой-либо индивидуальной мимики у главных героев фильма и уж тем более «массовки». Давящая невыразительность лиц усиливается мучительной бесчеловечностью архитектуры северокорейской столицы, где солнце заменено культом личности династии Кимов. В финале вместе с плачущей Зин Ми проступает горечь трагедии людей, даже не подозревающих (на наш отстраненный взгляд) в какую чудовищную ловушку они загнаны государством, выжимающего из них и мозг, и душу, и непосредственные эмоции.

Бытует мнение, что проблематика цензуры — это удел инакомыслящей интеллигенции в ее вечном противоборстве с властью. Так во всяком случае утверждают дилеры правящих идеологий, успешно сбывающие легкие пропагандистские наркотики. В «Лучах солнца» очевидно, что проблематика эта касается каждого: цензура «потяжелей» запросто стирает не только право на самовыражение, но и само выражение лица.