Как из Прокофьева получается Гергиев

Режиссер Анна Матисон давно и плотно дружит с Мариинским театром и его худруком.

Ее первый докфильм на тему «Мариинский театр и Валерий Гергиев» был снят в 2012 году и показан на Первом канале. В Мариинке состоялся ее первый опыт в амплуа оперного режиссера на материале «Золотого петушка» Римского-Корсакова. Нынешнее кинополотно следовало бы назвать прямо: «Россия и Гергиев», или, на худой конец, «Гергиев и его Прокофьев». Материал полуторачасовой ленты снимался в поездках вместе с маэстро и коллективом Мариинки по городам и весям всей страны в рамках Московского Пасхального фестиваля. По случаю 125-летия со дня рождения Прокофьева грандиозные гастроли были насыщены именно его музыкой. Однако включение в фильм отрывков из семи симфоний и семи фортепианных концертов классика XX века еще не делает ленту ни энциклопедией прокофьевского наследия, ни полноформатным байопиком.

Из хороших новостей: на роль Сергея Прокофьева взят не тот, о ком все обреченно подумали. Нет-нет, не сиятельный Сергей Безруков (что даже странно, поскольку он муж режиссера), а актер схожего ампула, до сих пор вызывающий доверие одним своим взглядом — Константин Хабенский.

Помимо композитора во фраке и бабочке, актеру выдана роль современного юноши Марка, который хочет купить дачу Прокофьева. Дом в подмосковном поселке Николина Гора, где композитор провел последние восемь лет жизни, был выставлен на продажу и много лет простоял нетронутым (в настоящее время участок вместе с домом принадлежит Фонду Валерия Гергиева). По сюжету юноша Марк приезжает на дачу и, в ожидании владелицы, начинает читать дневники композитора (и продолжает делать это за кадром на протяжении всего фильма — некоторые фрагменты по несколько раз, видно, чтобы слова лучше отливались в граните). Прокофьев вел искрометные и искренние записи с 1907 года до возвращения в СССР в 36-м. Потом перестал.

Читайте также: Правда о Прокофьеве из уст Константина Хабенского

Кстати о датах. Прокофьев умер в один день со Сталиным и всем интересно именно это. Но, кажется, не менее любопытно: в этом же 1953 году, буквально через два месяца после смерти композитора родился Гергиев. Случайность или историческая логика передачи невидимой (дирижерской) эстафеты? В фильме о подобных метафизических знаках не размышляют. Да и фактических подробностей биографии Прокофьева немного. Зато в изобилии страницы видеодневника Пасхального фестиваля. Все пространство картины занято бесконечными репетициями, концертными выступлениями оркестра в разных городах России, дорогами, поездами, самолетами, крупными планами дирижера, его интервью в формате телевизионных «синхронов» или вовсе выдержками из пресс-конференций. Вперемешку с игровыми фрагментами, конечно. В кадре появляется даже сама Анна Матисон: играет владелицу дачи, которая раскладывает дневники композитора на столе и красуется в монтажной перебивке с Хабенским. Марк пишет ей письма и оставляет бутерброды с заочной симпатией. Зачем эта сюжетная линия? Наверное, чтобы разбавить однообразный массив концертных съемок.

На афише фильма помимо Гергиева и Хабенского фигурирует еще одно манящее имя — Денис Мацуев.

Он тоже играет — и в основном не на рояле. Денис Мацуев хулигански изображает на камеру «крутого чувака», далекого от академической строгости. Анна Матисон дает слово и другим известным пианистам: Александру Торадзе, Сергею Бабаяну или Алексею Володину — видимо, ради равновесия сил. Режиссерское обращение к музыке других композиторов — от Шуберта до Шостаковича — поисками равновесия уже не объяснить. К примеру, в связи с Великой отечественной войной звучит хрестоматийная Седьмая симфония Шостаковича, хотя у Прокофьева есть и свои оркестровые высказывания на военную тему. Странно.

При всем обилии музыки, самое увлекательное прошито пунктиром в закадровом повествовании: голос Хабенского с чувством пересказывает нам переживания Прокофьева (выдержки из писем и дневника). Вот Стравинский: старше всего на 9 лет, а уже считает себя мэтром. Вот Шостакович: всего лишь подающий большие надежды ученик. Вот однажды от лучшего друга по Петербургской консерватории Максимилиана Шмидтгофа Прокофьев получает письмо: «Сообщаю тебе последнюю новость — я застрелился». Позже Прокофьев посвятит другу несколько шедевров. Подобные глубокие борозды судьбы хочется рассмотреть подробней. А исходя из темы, заявленной с самого начала — «принципы духовного состояния во время пути», ожидаешь попытки погружения в духовное стояние Прокофьева во время жизненного пути. Но некогда: Анна Матисон строит фильм по иному, типовому архитектурному проекту.

Юбилейный пафос, дежурные речи на камеру, изобилие съемок в предлагаемых (в данном случае, гастрольно-концертных) обстоятельствах, игровые «реконструкции» плюс произвольно, по вкусу добавленные факты и хроника — вот и получился бойко смонтированный телефильм. Стоит ли называть его документальным? Даже жанр роуд-муви о турне модной группы, к которому картина Анны Матисон ближе всего, требует больше закулисных съемок, исторического и/или бытового контекста и прочей «правды жизни». А тут режиссеру не то, чтобы не до Прокофьева,

даже не до оркестра. В фильме чудится, что весь гигантский коллектив Мариинского театра — это и есть один Валерий Гергиев. Впрочем, эка невидаль: у нас и страну олицетворяет один-единственный человек. Трафарет известный, снимай не хочу.