В преддверии визита в Польшу на Всемирный День Молодежи папы римского Франциска Radio Vaticana обратилось к истории пребывания в этой стране монсеньора Акилле Ратти, будущего папы Пия XI, представлявшего Святой престол с весны 1918 и до июня 1921 года сначала в качестве апостольского визитатора, а затем, после образования Республики Польша или II Республики, апостольского нунция. Джанпаоло Романато, профессор современной истории в Университете Падуи и член Папского комитета по историческим наукам, указывает, что для Ратти это был «трудный и беспокойный период, который помог ему принять некоторые убеждения, ставшие частью направляющей линии его понтификата. Не только антикоммунизм, но и недоверие к патриотическому католичеству, то есть к национализму, опирающемуся на конфессиональные ценности».

cath.ch
Именно в Польше у монсеньора Ратти, будущего папы Пия XI, выросло недоверие к патриотическому католичеству, то есть к национализму, опирающемуся на конфессиональные ценности

Профессор напоминает, что в 1919 году Польша ввязалась в войны на трех границах: на севере с литовцами, на востоке с большевиками и украинцами, на западе с немцами. Она не воевала только на юге, но отношения с чехами из-за вопроса границ были весьма напряженными. Кроме того, в 1920 году возник также взрывоопасный вопрос о референдуме в Верхней Силезии, на котором решалась принадлежность региона к Германии или к Польше (польский епископат подозревал Ратти в пронемецких симпатиях). О том, какие настроения царили в местной католической среде, нунций докладывал государственному секретарю Святого престола кардиналу Пьетро Гаспарри в меморандуме от 25 ноября 1919 года, где говорил, что необходимо «изменить общепринятый здесь способ видеть и слышать», то есть денационализировать местное католичество с помощью «хорошего римского образования польских священников и студентов». Иными словами, поляки должны были поехать в Рим, чтобы узнать о католическом универсализме и излечиться от избытка своего патриотизма. Именно в Польше будущий папа Пий XI, похоже, и пришел к убеждению, что Рим должен держать под контролем местный епископат, доверив нунциям (в дополнение к традиционной дипломатической миссии представительства Ватикана) также церковную функцию связующего звена между Римом и тем, что мы теперь называем Поместными церквами.

Межнациональные конфликты, которые вызывали головную боль у ватиканской дипломатии, наиболее ярко проявлялись на двух направлениях. Во-первых, на польско-литовском, особенно осложнившимся после того, как в ходе гибридной войны 9 октября 1920 года с негласной санкции маршала Пилсудского формально вышедшие из повиновения польскому командованию войска 1-й Литовско-белорусской дивизии генерала Люциана Желиговского заняли Вильну и часть Юго-восточной Литвы, следствием чего стало образование самостоятельного государства, формально независимого от Польши, Срединной Литвы. Польские католики жаловались на литовских и наоборот. И во всем этом предстояло разбираться нунцию. Во-вторых, еще большей проблемой оказывался «украинский вопрос». Украинцы хотели независимости, в то время как поляки получили контроль над Галицией. Дело осложнялось еще и тем, что в регионе присутствовали обе версии католичества, отмечает Романато, латинское (которое защищало интересы Польши) и греко-католическое (поддерживавшее идею независимости украинской). Ратти постоянно выслушивал жалобы и получал письма, в которых поляки и украинцы обвиняли друг друга во всяких злодеяниях. Также и в этом случае он опять вывел заключение, переданное Гаспарри, что переплетение религии и нации дает плохие результаты.

Одновременно с Ватиканом похожие трудности испытывала и Московская патриархия со своей православной паствой. При этом Православной российской церкви приходилось гораздо сложнее, так как помимо религиозных националистов вовне у нее было сложное положение в своей стране, не говоря уже об атакующих действиях светской Варшавы и Константинопольского патриархата. Еще определением Поместного собора Православной российской церкви 1917−1918 годов епархии на землях, вошедших впоследствии в состав II Республики, были полностью подчинены российской церковной власти, а письмом от 14/27 сентября 1921 года патриарх Тихон предоставил им права широкой автономии. Однако польские власти хотели полностью контролировать конфессии, находившиеся на территории страны. В этом их желания совпали с политикой Фанара времен патриарха Григория VII, когда тот перевел ряд канонических территорий Православной российской церкви в категорию православной диаспоры Константинополя, что вызвало, в частности, появление на свет патриаршего томоса от 13 ноября 1924 года о признании Польской православной церкви. Не бесплатно, замечает профессор ПСТГУ Александр Мазырин, за это деяние польским правительством было уплачено 12 тыс. фунтов стерлингов (3 млн польских злотых). На меньшее посол II Республики с Константинопольской патриархией сторговаться не смог, но министр иностранных дел Польши «оправдался» перед своим премьер-министром тем, что «в подобных случаях Фанар обычно берет больше».

По итогам советско-польской войны 1920 года и подписанному в 1921 года Рижскому мирному договору в состав Польши были инкорпорированы земли с преобладанием белорусского и украинского этноса, в том числе православного вероисповедания. Если первые только начинали обретать национальную самоидентификацию, то вторые значительно дальше продвинулись в этом вопросе. Москва не испытывала иллюзий в отношении украинского национализма в церковной сфере. В январе 1918 года в Киеве начал работу Всеукраинский православный церковный собор. «В пятницу 2(15) марта в актовом зале Московской духовной семинарии участники Киевского Собора протоиерей К.М. Агеев и архимандрит Вениамин (Федченков) сделали доклад о Киевском Соборе, — писали «Церковные ведомости» (№ 11−12, 1(14) апреля 1918 года). — Архим. Вениамин высказал гораздо более пессимистичный взгляд на церковную судьбу Украины, чем прот. Агеев. Влиянию политического момента подчинилась и масса. На Соборе было много солдат и крестьян, и те, и другие в значительном числе стояли за автокефалию. Часто при окончании заседания вместо «Достойно есть» Собор начинал петь «Заповедь» Шевченко или «Ще не вмерла Украина»… На Соборе проявлялась у многих ужасная ненависть к Великороссии. Так и сыпались ненавистные слова: «кацап», «москаль», «Московия». А один священник — о. Кошульский — изрек: «Всех москалей нужно перерезать, и я, хотя и священник, сам принял бы в этом участие». В авангарде «революционных изменений» стояла Волынь, где 1917 году на епархиальном съезде был принят призыв к службе богослужений с «местным народным произношением» и «оглашения проповедей на украинском языке».

Осенью 1921 года в Почаевской Лавре Волынский епархиальный съезд, созванный уже в условиях Польского государства, признает необходимость отказа от использования церковно-славянского богослужебного языка и замену его на разговорный украинский. В 1932 году правящим епископом всей Волынской епархии становится архиепископ Алексей Громадский, который активизирует «национализацию» местных православных приходов. Пиком этой кампании стали действия националистов во время празднования в Почаевской лавре юбилея главы Польской православной церкви митрополита Дионисия. 10 сентября 1933 года во время выхода процессии во главе с владыкой из главного лаврского собора на колокольне появился желто-голубой флаг. Манифестанты развернули транспаранты с лозунгами: «За украинский богослужебный язык», «За украинского Главу Церкви», «Довольно Московской политики на Волыни», «Украинскому народу — украинский епископат», «Для Волыни — правящий епископ-украинец», «Долой московщину в Церкви», «Домогайтесь в полной мере украинизации Церкви», «Долой русификаторов в Церкви», «Требуем украинских епископов и священников». Однако уже в 1937 года все это стало вызывать обратную реакцию Варшавы, которая начала широкую кампанию по насильственному обращению в католичество православных украинцев на Волыни в районах вдоль польско-советской границы.

Опора польского клира и епископата, католического и православного, на этнический национализм и патриотизм в собственных целях, равно как использование религиозного фактора светскими властями II Республике, в конечном итоге заложило «мины», с которыми сегодня приходится сталкиваться Ватикану и Московской патриархии. В расколотом украинском православии после очередного майдана активизировалась та его часть, непризнанная православным миром Украинская православная церковь Киевского патриархата, открыто и агрессивно выступающая против России и, как следствие, против Украинской православной церкви Московского патриархата. И эта часть ждет от Фанара, что он вмешается в ситуацию и пришлет уже в Киев аналог патриаршего томоса 1924 года. А польская версия католицизма вызывает смущение у ряда европейских католических Церквей и куриальных отделов, особенно в нынешней сложной ситуации с беженцами, когда Святой престол ищет союзников, выступая за прием вынужденных переселенцев в страны Европейского союза. Польский епископат призывают определиться также по вопросу реформ, проводимых сейчас правящей партией «Право и Справедливость» (PiS). Так что распространение «этнофилетического вируса» не в интересах Ватикана и Московской патриархии. Возможно, именно об этом и хотел предупредить, в частности, поляков профессор современной истории в Университете Падуи и член Папского комитета по историческим наукам Джанпаоло Романато.