Мьянма: почему правящая партия может проиграть выборы?

8 ноября в Республике Союз Мьянма должны состояться всеобщие выборы. Предыдущие выборы были в 2010 году, но назвать их по-настоящему конкурентными нельзя: ведущая оппозиционная сила — Национальная лига за демократию (НЛД) — их бойкотировала, поэтому конкуренция, в основном, происходила между проправительственными партиями, а также партийными структурами, созданными по этническому принципу. До этого выборы были в 1990 году — тогда 58,7 процентов избирателей проголосовали за оппозиционную НЛД.

Таким образом, нынешние выборы по сути должны стать первыми по-настоящему конкурентными выборами в Мьянме за последние четверть века. Всего в них участвует 92 партии. Тем не менее, с самого начала было ясно, что основная борьба развернется между правящей Партией сплоченности и развития Союза (ПСРС) и оппозиционной Национальной лигой за демократию. На национальных территориях, естественно, могут успешно выступить этнические партии, но ясно, что этот их успех будет локальным и будет влиять на расклад сил в Союзном парламенте лишь в том случае, если ни одна из двух основных партий не сумеет получить большинства.

При этом две основные партии изначально были поставлены в неравное положение: в парламенте четверть мест зарезервирована за представителями мьянмскиских вооруженных сил (Тамадо), назначаемых главнокомандующим (сегодня эту должность занимает 59-летний старший генерал Мин Аун Хлайн). Ясно, что военные — потенциальные союзники ПСРС, поэтому этой партии достаточно выиграть выборы в трети избирательных округов. Треть округов — это четверть мест в парламенте, и у ПСРС вместе с голосами военных в этом случае будет 50 процентов депутатских мандатов. А оппозиционной НЛД для получения большинства в парламенте нужна победа не менее чем в 2/3 избирательных округов.

Выборы в Мьянме проводятся по системе, которая по-английски называется first-past-the-post — то есть, для того, чтобы стать депутатом, кандидат должен набрать больше голосов, чем любой из его соперников. Это значит, что партия, которая имеет равномерно распределенный уровень поддержки по всей стране, выше, чем у других партий, может завоевать большинство мест в парламенте, даже не получив поддержки половины избирателей, пришедших голосовать.

В Мьянме не разрешается проводить опросы общественного мнения по политическим предпочтениям избирателей, поэтому оценивать расклад политических предпочтений мьянманцев довольно сложно. Тем не менее, информация для размышления на эту тему все-таки имеется. В январе этого года были обнародованы результаты исследования американского International Republican Institute (близкого к Республиканской партии США), который сложно подозревать в симпатии к мьянманским генералам. Авторы опроса, проведенного за полтора года до выборов, попытались подойти к проблеме политических предпочтений с другой стороны — не ставя вопрос о них в лоб. Получился очень интересный вывод: если бы избиратели «голосовали сердцем» — они отдали бы предпочтение оппозиционной НЛД, поскольку именно она, по их мнению, поддерживает женщин, заботится о бедных, имеет молодых лидеров, выступает за демократические реформы. А вот если бы они «голосовали разумом» — большинство получила бы правящая ПСРС, потому что она лучше, чем НЛД обеспечивает безопасность, укрепляет государство, реформирует экономику, останавливает этнические конфликты, борется с коррупцией. Ключевым, по мнению экспертов, в этом исследования было распределение голосов по поводу утверждения (тоже из цикла «голосования сердцем») «Они больше заботятся о простых людях больше меня» — в пользу правящей партии высказались 35 процентов опрошенных, в пользу оппозиции — 44 процента. При этом, Вооруженные силы страны (с ними обычно связывают ПСРС, в рядах которой много отставных военных) пользовались доверием у 64 процентов опрошенных (столько же опрошенных поддерживали и действующее правительство ПСРС), а 91 процент положительно оценивал деятельность президента страны, отставного генерала Тейн Сейна.

Надо сказать, что результаты этого опроса наделали немало шума в кругах мьянманской либеральной общественности, поскольку противоречили картине мира, сложившейся в головах ее представителей, которые привычно рисовали в своих публикациях картины тотальной ненависти народа к генералам и поголовной поддержки НЛД. По сути, в своей критике результатов исследования члены мьянманской либеральной тусовки воспроизводили примерно такие же фразы, что и их российские единомышленники: «Где эти социологи нашли 84 процента поддержки Путина, если у меня все друзья против него?!» При этом сегодня у мьянманской творческой интеллигенции, как и в позднем СССР, считается правилом хорошего тона публично мешать с дерьмом собственную страну и ее правительство. Кстати, многие западные и российские «эксперты по Бирме», пообщавшись с подобного рода публикой (а именно она, как правило, более-менее владеет иностранными языками и охотно идет на контакты с иностранцами), потом публикуют тексты о том, что народ поголовно ненавидит и боится армию, а Аун Сан Су Чжи «народ обожает».

Фактор лидера НЛД Аун Сан Су Чжи следует отметить особо. Она действительно выгодно выделяется в мьянманской политической элите, большинство членов которой имеют внешность провинциальных бухгалтеров. На нее ложится харизма ее отца, национального героя Бирмы генерала Аун Сана, плюс в свое время были приложены максимальные пропагандистские усилия для «раскрутки» ее фигуры как за рубежом, так и в Мьянме. Плюс к этому, она — на самом деле дама с характером, и обладатель несомненной харизмы. Но, как и любая подобная фигура, она обладает и довольно высоким антирейтингом в мьянманском обществе.

Основные претензии к ней сводятся к тому, что она десятилетиями не жила в стране (а когда жила — то по улицам не ходила), жизнь простых людей не знает, и поэтому не может представлять их интересы и понимать Мьянму. Продолжением этого тезиса о ее «отрыве» от мьянманских корней можно считать рассуждения о ее зависимости от зарубежных покровителей. Некоторые вообще отказываются называть ее бирманским именем и именуют ее Миссис Эйрис — по фамилии ее покойного мужа-британца. Сложно сказать о величине этого антирейтинга, но люди, которые говорят о своем недоверии к ней, в Мьянме встречаются довольно часто, и далеко не всегда это чиновники или военные, как любят писать на Западе. При этом, как показывал опрос, у ПСРС уже полтора года назад был свой лидер — президент Тейн Сейн, который хоть и сильно уступал Аун Сан Су Чжи в харизме, но обладал высокой узнаваемостью и пользовался доверием за свои менеджерские качества.

То есть, на том этапе, за полтора года до выборов, любой политтехнолог сказал бы, что с такими исходными данными вполне «можно работать», чтобы сделать партию лидером. Но вся беда в том, что руководство правящей ПСРС, видимо, так и не поняло, что избирательная кампания — тоже наука, которой сегодня должны заниматься профессионалы. Их расхолаживал опыт выборов 2010 года, когда достаточно было появиться на телеэкране и прочитать текст по бумажке, чтобы одержать победу. Они не учли одного — на оппозиционную НЛД как раз работали именно специалисты по избирательным технологиям, причем, как показал ход кампании, их работа была вполне профессиональной.

Даже на стадии формирования партийных списков для выборов по округам обе конкурирующие партии пошли абсолютно разным путем. Правящая ПСРС исходила из принципа, который можно сформулировать как «Парень из нашего двора». То есть, кандидаты от партии были, как правило, связаны со своими округами тем, что провели здесь детские годы, или долгое время в них работали, а значит либо имеют здесь много родственников, либо хорошие дружеские связи. В Мьянме любому человеку, который достиг чего-то в этой жизни, принято уделать внимание своей «малой родине» — строить тут пагоды, кормить монахов, давать деньги на строительство школ или на закупку оборудования для больниц. Как правило, после таких событий на соответствующих объектах появляются памятные таблички с указанием имени жертвователя. Больше того, для многих из таких кандидатов это были уже вторые выборы — то есть, они уже получили известность в избирательном округе своей депутатской деятельностью, и плюс обладали опытом проведения избирательной кампании.

Тем не менее, эту достаточно грамотную систему отбора кандидатов нарушил системный сбой — «ночной переворот» в партии власти 12 августа этого года. Его результатом явилось не только отстранение от руководства партией нескольких высших руководителей во главе со спикером нижней палаты Турой Шве Маном, но и переформатирование партийного списка для выборов. В него, вместо людей Шве Мана, были внесены несколько десятков высших чиновников и высокопоставленных военнослужащих — людей президента Тейн Сейна и старшего генерала Мин Аун Хлайна — которые специально ушли в отставку, чтобы принимать участие в выборах. Вряд ли нужно объяснять, что появление в числе кандидатов людей, плохо представляющих, что такое выборы, и занимавшихся до этого совсем другими проблемами, ослабило электоральный потенциал ПСРС.

В свою очередь, список НЛД формировался на основе совсем других принципов. Сначала, естественно, были предложения с мест — из низовых партийных организаций. Затем решение по ним принимало партийное руководство. Как сообщали представители этого руководства, критериев отбора было два — избираемость кандидата и его преданность партии. Итог отбора многих обескуражил: во-первых, в число кандидатов не вошли «знаковые» фигуры мьянманского демократического движения — например, представители авторитетного и широко известного «Поколения студентов 1988 года». При этом выяснилось, что члены высшего руководства НЛД до последних дней обещали им включение в партийный список, и отказали им тогда, когда они уже не успевали выдвинуться по округам, например, в качестве независимых кандидатов. Создавалось такое впечатление, что Аун Сан Су Чжи тщательно проштудировала историю российской либеральной оппозиции, где существует достаточно много фигур, каждая из которых считает себя великой, и сделала все, чтобы эту ошибку не повторить. При этом расчет делался на то, что знаковые деятели демократического движения все равно не будут выступать на выборах против НЛД, даже не будучи включенными в ее список. В случае с одним из лидеров «Поколения-88» Ко Ко Джи, например, выбор был очень простым: действовать против НЛД — означало работать в пользу генералов, которые упрятали его в тюрьму на 17 лет. На фоне потерянных по вине генералов многих лет лучшего периода жизни прегрешение НЛД, всего лишь не включившей его в список, объективно выглядит для Ко Ко Джи как невинная шалость.

Таким образом, в списке НЛД появилось много никому не известных людей, которых отличало только одно — они знали, что они до сегодняшнего дня мало что из себя представляли, а значит должны быть благодарны Аун Сан Су Чжи за то, что она сделала их кем-то. А Аун Сан Су Чжи, видимо, была уверена, что ее раскрученный личный бренд способен вытащить в парламент кого угодно без посторонней помощи. По сути, она уже с самого начала формировала под себя абсолютно послушную и управляемую фракцию парламента. Правда, злые языки поговаривали, что в списках хватает людей, делегированных от мьянманских олигархов в обмен на щедрое финансирование избирательной кампании (сами олигархи на всякий случай решили «не светиться» в списке НЛД, да и их присутствие в списке во многом компрометировало бы имидж партии), но, зная характер Аун Сан Су Чжи, можно предположить, что она вряд ли будет на кого-то оглядываться, если получит власть.

Это ее нежелание договариваться и стремление идти напролом (что вполне понятно, учитывая тот факт, что ей уже 70 лет, и нынешние выборы, видимо, для нее последний шанс подобного активного участия в политике) проявилось и в том, что НЛД выдвинула свои кандидатуры по «национальным» округам, где правящая партия предпочитала дать шанс этническим партиям при условии их дальнейшей договороспособности. Тем самым, кстати, НЛД нажила себе врагов в национальных партийных структурах — но, видимо, Аун Сан Су Чжи считает, что игра того стоит.

Фигуры, в конечном итоге появившиеся в списке НЛД, вызвали резкое неприятие на местах — очень часто это были совсем не те кандидаты, кого низовые организации партии предлагали своему руководству. По всей стране прокатилась волна протестов партийных организаций НЛД. В ответ Аун Сан Су Чжи призвала голосовать за партию — и неважно, как зовут кандидата. Больше того, эту мантру («голосуйте за нашу партию, а не за конкретных кандидатов») она повторила с тех пор много раз во время публичных выступлений. Интересно и то, что билборды с портретами кандидатов от НЛД разительно отличаются от предвыборных плакатов других партий, на которых и люди одеты разнокалиберно, и портретов лидеров нет. На билбордах НЛД, помимо партийной символики — большой портрет Аун Сан Су Чжи, а кандидаты на более мелких фотографиях все как один одеты в розовые курточки — даже женщины. Призывы не задумываться о кандидатах и голосовать за эту однородную розовую массу для многих противников НЛД сродни знаменитому российскому мему: «Вы не рефлексируйте, вы распространяйте».

Эта разница в подходах к формированию списка избирателей привела и к разной предвыборной тактике. «Парни из нашего двора» правящей ПСРС в основном отчитывались о проделанной работе, упирая на преемственность и постепенность. То есть, они, по сути, предлагали оценить достижения правящей партии и сделать рациональный выбор в ее пользу. Конечно, кандидаты на местах иногда, например, проводили футбольные матчи с призами, открывали новые школы и раздавали подарки. Но Аун Сан Су Чжи сумела влить свою ложку дегтя и здесь, ехидно посоветовав подарки брать, но голосовать так, как велит сердце.

Кандидаты взаимодействовали с местными администрациями, демонстрировали уважение буддийскому духовенству, раздавали свои печатные материалы, проводили встречи. По улицам ездили машины с флагами партии, привлекающие прохожих громкой музыкой. Выступления кандидатов сводились к отчетам о проделанной партией работе и о продолжении уже начатого. В качестве пиар-события, которое на самом деле должно было стать довольно значимым в истории Мьянмы, стало планируемое на середину октября подписание соглашения с этническими сепаратистскими формированиями о национальном прекращении огня.

А в это самое время НЛД формировала совсем другую повестку дня — эмоциональный запрос на перемены. Кампания НЛД как раз строилась на призывах «голосовать сердцем». С одной стороны, понятно — достижений у партии нет, поскольку она у власти не была, и хвастать ей нечем. С другой стороны, как показывали опросы, именно игра с эмоциями избирателей как раз и гарантировала ей победу. А не включив в список других известных людей из «демократического» лагеря, Аун Сан Су Чжи фактически обрекла себя на то, что именно она одна должна была вытягивать всю кампанию.

Ее тактика может быть названа «Я дам вам праздник». Она ездила по стране, и из ее визитов устраивались грандиозные шоу, которые получали затем мощное освещение в негосударственных СМИ. Людям на местах в самом деле было интересно живьем посмотреть на «маму Су», тем более, что во время этого действа в неограниченном количестве раздавались флажки, футболки, кепки и наклейки с логотипом партии — атакующий павлин и пятиконечная звезда на красном фоне. Здесь тоже звучала музыка, и людям раздавали материалы про партию.

«Мама Су» появлялась обычно в открытой машине и медленно объезжала толпу. А потом — выступала с трибуны. Выступления ее обычно были недолгими (минут 20), и столько же времени занимали ответы на вопросы собравшихся. Иностранные журналисты, только что приехавшие в Мьянму, умилялись: «икона демократии» общается с народом. На самом деле эта форма общения уже давно отработана, и Аун Сан Су Чжи к ней прибегает довольно часто. Люди, которые готовы задать «нужные» вопросы, усаживаются в первый ряд, и каждый знает, о чем будет спрашивать: один про коррупцию, другой про генералов, третий — про будущее детей. А специально обученный человек, протягивающий спрашивающему микрофон, всегда готов этот микрофон отдернуть, если что-то вдруг пойдет не так. В принципе, грех осуждать политика за подобные постановочные элементы «общения с народом», но и умиляться по этому поводу вряд ли нужно. Тем не менее, со стороны казалось, что к людям приехала фея, которая собирает пожелания народа, а в случае если этот народ за нее проголосует, начнет махать волшебной палочкой.

Речи и ответы на вопросы Аун Сан Су Чжи обычно были выдержаны в популистском духе. Она активно била на эмоции, часто обращаясь к теме «будущего ваших детей» и фактически готова была пообещать каждому то, о чем он мечтает. Например, она неоднократно обещала после своего избрания каждому мьянманцу достойную работу, соответствующую его квалификации, с достойной зарплатой — не поясняя, откуда она эту работу для него возьмет. Тем не менее, сегодня в агентствах, которые отправляют мьянманцев для работы за рубеж, сильный спад клиентов: мьянманцы остаются в стране и намерены ждать, когда «мама Су» начнет раздавать им работу.

Напомним: предыдущие по-настоящему конкурентные выборы состоялись в стране 25 лет назад, и о том, что политики склонны в ходе предвыборной кампании обещать все, что от них желают услышать, абсолютное большинство мьянманцев просто не в курсе. Кроме того, они просто не могут поверить, что «мама Су» способна им врать. А с другой стороны, понимание мьянманцами «демократии», о которой постоянно упоминает Аун Сан Су Чжи, сводится к простой картине: демократия — это когда у людей будут работа, деньги, и все они будут счастливы. То есть, «маме Су» даже не нужно кого-то обманывать — мьянманцы сегодня с готовностью обманывают себя сами, по-своему додумывая, что им говорит «икона демократии».

После подобных постановочных явлений Аун Сан Су Чжи народу кандидаты от правящей партии, с их перечнем достижений и обещаниями стабильности и дальнейших постепенных реформ, мьянманцами просто не воспринимались: что он вообще говорит? какие реформы? к нам тут фея приезжала, в сказку звала! а он-то что может?

При этом, как оказалось, НЛД была готова к кампании лучше, чем правящая партия. Летом 2014 года оппозиция провела что-то вроде «народного референдума» по сбору подписей за изменение статьи 436 конституции страны (которая фактически дает военным право вето на изменение текста основного закона). Во многих регионах страны были организованы пункты сбора подписей, украшенные флагами и символикой партии. О масштабах этого мероприятия говорит тот факт, что НЛД в итоге собрала в поддержку изменения конституции 3 миллиона подписей. Но мало кто знал, что эта кампания имела и другое назначение: те, кто рискнул подписаться за инициативу НЛД (указав в подписном листе свои контактные данные) — это готовые активисты для работы «от двери к двери» в своем районе во время избирательной кампании. То есть, в результате этой кампании НЛД не только напомнила людям о своем существовании, но и сформировала детальную базу данных своих сторонников и активистов.

Правящая ПСРС при этом предпочитала работать с местными властями. Но когда глава местной администрации видит, что у оппозиционной НЛД есть все шансы прийти к власти, он неизбежно будет работать по принципу «и нашим, и вашим». Так во многих случаях и происходило во время нынешней избирательной кампании.

Плюс с самого начала своей кампании НЛД стремилась подчеркнуть собственный эксклюзив на фоне остальных партий. Даже ударное начало предвыборной кампании было необычайно ранним по сравнению с конкурентами — сразу после ее официального старта (на кампанию в Мьянме отводилось два месяца перед выборами — она стартовала 8 сентября). Причем, было сделано все, чтобы подавить колеблющегося избирателя масштабом НЛД. На габаритные «сосульки» машин предлагалось вешать флажки партии (фактически каждая третья машина в Янгоне ездила с флажком НЛД), эти же флажки почти поголовно были и у велосипедов с колясками. На специальных пунктах массово раздавались предметы одежды с логотипом партии, наклейки, флажки, печатные материалы. То есть, с самого начала кампании НЛД подавляла своим масштабом, порождая у колеблющихся избирателей желание примкнуть этой мощной силе и не противиться ее воле.

Больше того, предвыборную кампанию НЛД фактически начала еще до начала официальных сроков ее старта. Во время проверки списков партии Союзным избиркомом НЛД запретила своим кандидатам проявлять какую бы то ни было общественную активность, чтобы не нарваться на дисквалификацию. Зато в это время очень кстати кто-то испортил билборды партии в штате Шан, и эта тема подробно обсасывалась в негосударственных СМИ и в социальных сетях, причем чаще всего вывод делался примерно такой: «Нам пакостят — значит нас боятся, потому что мы — сила!»

Активно использовался механизм запуска слухов. Например, перед выступлением Аун Сан Су Чжи по телевидению в рамках отведенного для НЛД времени, по Янгону пошли слухи о том, что власти в этот день обязательно выключат в городе электричество — якобы, из-за аварии. Именно поэтому многие люди пошли слушать выступление лидера оппозиции в чайные и пивные — там, где есть генераторы. А значит — они заставили смотреть это выступление даже тех, кому оно было безразлично, а потом закрепили изложенный материал в ходе неизбежной в таких случаях общественной дискуссии.

На этом фоне символика правящей ПСРС не встречалась в Янгоне почти нигде — разве что на билбордах и на разъезжающих по городу агитационных машинах. Причина того, почему не удалось мобилизовать сторонников партии так, как это сделала НЛД, довольно прозаичны: люди на самом деле устали от правящей партии, и большая часть поддерживающих ее избирателей, голосует именно «разумом», выбирая ПСРС как «наименьшее зло» по сравнению с НЛД. А такой избиратель, как правило, будет сидеть тихо, и махать флажком партии на улицу не пойдет. Сторонники правящей ПСРС грустно шутили, что на них работает пиво: логотип самого популярного мьянманского бренда Myanmar Beer имеет ту же самую цветовую гамму, что и символика ПСРС: темно-красное изображение на темно-зеленом фоне.

Не все сложилось у правящей партии и с перечнем достигнутых успехов. В середине октября фактически сорвалось заключение соглашения о национальном прекращении огня — его подписали всего восемь из пятнадцати этнических сепаратистских группировок, участвующих в переговорном процессе. И хотя этот результат приветствовал Генеральный секретарь ООН и многие зарубежные политики, либеральная пресса Мьянмы демонстративно писала о «так называемом» национальном прекращении огня, а Аун Сан Су Чжи отказалась появиться на церемонии подписания.

Больше того, негосударственная пресса, которая в большинстве своем сочувствовала НЛД (я уже сказал, что сегодня, как и в позднем СССР, в кругах либеральной общественности хвалить правящую ПСРС считается дурным тоном), всячески муссировала ошибки правящей партии во время предвыборной кампании. Например, она растиражировала фотографии с митинга в поддержку ПСРС в штате Ракхайн, где какие-то девки в коротких юбочках сексуально изгибались на сцене, украшенной партийной символикой и портретом президента Тейн Сейна (для консервативной Мьянмы подобного рода одежда на женщинах и подобное их поведение смотрятся вызывающе). Государственные СМИ, в свою очередь, либо скучно перечисляли достижения правительства президента Тейн Сейна, либо давали сообщения о мероприятиях ПСРС, часто написанные таким кондовым и скучным языком, который журналисты обычно используют только в том случае, если хотят дискредитировать описываемое событие.

Подводя итоги предвыборной кампании, нужно признать, что НЛД провела ее действительно на высоком для Мьянмы уровне, с привлечением современных политических технологий. И хотя эти политические технологии были довольно простыми, именно в таком виде они как раз максимально эффективно сработали в «электорально-девственной» Мьянме. На фоне популистской кампании НЛД, имеющей сильную эмоциональную окраску, бухгалтерский подход ПСРС со скучным перечнем достижений смотрелся очень невыигрышно. Если бы правящая партия сумела найти «сверхидею», способную конкурировать с «путешествием в сказку», которое предлагала НЛД, то она, возможно, сумела бы отыграть многие позиции на «эмоциональном» поле.

Впрочем, именно здесь у правящей партии оказался тактический союзник в лице буддийской националистической организации Ма Ба Та, которая поддержала ПСРС за то, что та приняла четыре закона о «защите нации и религии». НЛД рисовалась лидерами Ма Ба Та как партия, которая готова пойти на поводу у западных стран и создать режим благоприятствования для мусульманского населения страны, который, в свою очередь, будет нести угрозу для нации и религии. Этот фактор, несомненно, прибавит голосов ПСРС, но ресурс Ма Ба Та все-таки ограничен — риторика этой организации, в основном, способна влиять лишь на старшее поколение избирателей, к тому же менее образованное и более религиозное. При этом, например, с молодежью ПСРС общего языка так и не нашла.

Не в пользу правящей партии сыграл и фактор ее близости к военным. Оппозиция при любом удобном случае упоминала тот факт, что у ПСРС уже есть гарантированные 25 процентов голосов армейских депутатов. Больше того, этот фактор расхолаживал и сторонников ПСПР, которые считали, что партия все равно в итоге будет иметь хорошее представительство в парламенте.

Одной из самых серьезных ошибок партии стали персональные нападки ее лидеров на Аун Сан Су Чжи. Это нельзя было делать даже не потому, что мужики нападали на пожилую женщину, а прежде всего из-за того, что пока что Аун Сан Су Чжи — «тефлоновый» политик с огромным кредитом доверия. Границы ее рейтинга и антирейтинга просматриваются очень четко, поэтому персональные нападки на нее не увеличат число сторонников ПСРС, но лишь приведут к более громким крикам ее фанатичных сторонников. Тем более, что НЛД было за что критиковать и без Аун Сан Су Чжи. Самые простые вопросы, которые в абсолютном большинстве случаев заставляли сторонников НЛД как минимум задуматься: «Кого, кроме Аун Сан Су Чжи, вы знаете в НЛД? Вы можете хотя бы назвать имена тех людей, кому вы хотите дать право распоряжаться вашим будущим? Вы думаете, одна пожилая женщина после выборов сможет все держать под контролем?»

И, наконец, одним из главных недостатков предвыборной кампании ПСРС явился тот факт, что партия недостаточно использовала образ президента Тейн Сейна как партийного лидера (например, только в последние дни перед выборами его портрет появился на некоторых билбордах с фотографиями кандидатов). Понятно, что запрет президенту заниматься партийной деятельностью прямо прописан в статье 64 конституции, но в данном случае речь идет о том, что президент партийными делами как раз не занимается — просто партия использует его образ.

Если делать самый общий вывод — в этой избирательной кампании НЛД сумела оседлать запрос на перемены, эмоционально его обработать и выставить правящую ПСРС основным тормозом на пути этих перемен. В кампании НЛД ощущался драйв, а ПСРС постоянно была в роли «догоняющего», не навязывая свою повестку дня, а лишь реагируя на действия оппонентов.

Именно это неизбежно приведет к тому, что на выборах 8 ноября оппозиционная Национальная лига за демократию одержит победу. Вопрос лишь в том, станет ли НЛД просто крупнейшей фракцией парламента, но уступит по численности взятым вместе депутатам от ПСРС, представителям других партий (прежде всего, сформированных по этническому принципу) и военной фракции, или сумеет завоевать арифметическое большинство — по крайней мере, в нижней палате.

Ответ на это вопрос осталось ждать недолго. 8 ноября в Мьянме — день выборов.