С легкой подачи обустройщиков городских пространств урбанистика для рядового человека — это велодорожки, парки, фонтаны и прочие «мелкие вещи», который одним нужны, другим не очень, а урбанист — тот, кто занимается мелким улучшательством городской среды и рассказывает о преимуществе клумбы над парковкой. Разговоры о городской среде и городов почему-то не затрагивают одной из важнейших и фундаментальных проблем существования города — качества городской среды, городской застройки, которая, с учетом бурного развития строительного сектора и мощного строительного лобби уже сегодня становится ощутимой и актуальной проблемой.

Многоэтажный дом в «спальном районе»

Пространственное восприятие города складывается (вспомните ваш последний отпуск) как сетка улиц, помноженная на этажность застройки. Клумбы и фонтаны тоже важны, но, так или иначе, это «рюшечки», которые накладываются на складки городской ткани.

В силу специфических причин большинство россиян выросло в многоэтажных домах. Во времена СССР государство было практически единственным землевладельцем и застройщиком. Глобальное государственное планирование в сочетании с домостроительными комбинатами создали предпосылки для массового индустриального строительства. В Москве, Новосибирске или Калининграде возникали новые кварталы, где жилые дома сочетались с объектами социальной инфраструктуры и подвязывались к транспортной системе города. Хоть темпы этого строительства не всегда удовлетворяли потребности общества, а стандарты жилья уступали западным аналогам, в обществе выработались определенные представления. На уровне «коллективного бессознательного» у нас считается, что многоэтажная застройка — это прогрессивно, современно и хорошо, а малоэтажные дома — несовременные, пережиток старого времени и допустимы лишь в качестве разновидности загородного жилья-таунхаусов.

В последнее время в связи с бурным развитием стройкомплекса и неизбежно связанных с этим пучком проблем (от пробок до отсутствия социальной инфраструктуры в новых микрорайонах) эта ситуация наконец-то начала меняться, обсуждаться и проговариваться. Пока, конечно, речь, прежде всего, идет об активных группах граждан — чаще всего местных жителей, — которые протестую против точечной застройки у себя на районе или возведения новых микрорайонов жилья в рекреационных зонах.

Пришла пора поговорить о смене самого шаблона многоэтажного жилья как стандарта городской застройки как устаревшей модели, которая нигде в «первом мире» уже не используется. Кварталы многоэтажных жилых новостроек, так знакомых среднестатистическому россиянину — решение, которое применяется в Турции, Азии, Китае — но никак не к Европе, где почти не осталось такой застройки, а та, которая осталась, постепенно выводится из оборота.

Расцвет многоэтажного строительства пришелся в Европе на 60-е годы и находился в тренде тогдашних представлений о современном градостроении. Но уже к концу десятилетия представления западного общества о современном жилье стали меняться. В 1968 г. американский математик и теоретик архитектуры Кристофер Александер опубликовал свою знаменитую книгу «The pattern language», в которой математически и социологически доказал вредность многоэтажек как шаблона градостроительства.

«Высокие здания не имеют решающих достоинства, за исключением спекулятивных доходов для банков и землевладельцев» — подвел итог Александер — «Они не дешевле, они не помогают создать общественное, приятное для того, чтобы там находиться, пространство. Они разрушают лицо города, они разрушают социальную жизнь, они способствуют увеличению преступности, они делают жизнь трудной для детей, они дорогие в обслуживании, они разрушают градостроительное пространство рядом с собой, отнимая у соседей свет и воздух. Но кроме всех этих рациональных причин градостроительного и экономического характера, существуют эмпирические данные, доказывающие, что многоэтажки способны вредить здоровью и ощущениям человека. Многоэтажки сводят людей с ума».

Еще в позднесоветское время безликая, подавляющая душу застройка городских окраин стала подвергаться критике, а повальный снос исторической застройки вызывал резкие протесты. С крушением СССР рухнула и его градостроительная политика. Землевладельца, застройщика и домовладельца в лице советского государства сменили структуры, думающие в первую очередь о своей наживе и использующие для этого советское наследство — образ квартиры в многоэтажном доме.

Все аргументы любителей «атомных грибов», уродующих наши города, напоминают оправдания неопытной или ленивой хозяйки, которая встречает гостей пережаренным мясом и полусырой рыбой — «Чем я людей кормить буду? Они уже на пороге!». Все разговоры о том, что «нужно переселять людей из бараков», «а что, квартиры же хорошо продаются», «да мы же не Америка» не выдерживают ни малейшей профессиональной критики. Последствия градостроительных решений ощущаются через столетия — посмотрите на Петербург и подумайте, что случилось бы, если бы Петр Великий позволил строить город по принципу «где сел там и осел».

Комплекс из пяти 24-этажных башен, однажды возникший под скромным названием «объект точечной застройки» может стать метастазом рака, который поразит целый район. В таких домах не образуется соседского комьюнити — базовой ячейки функционирования здорового общества после семьи, а родители боятся выпускать своих детей во двор. Школа тоже, как правило, расположена не в пешей досягаемости.

Плотность населения при соблюдении естественных, веками сложившихся градостроительных принципов европейской христианской цивилизации не зависит от этажности. На одной и той же площади можно построить несколько линеек таунхаусов, построить четырех- или пятиэтажки вокруг общего зеленого двора или же возвести многоэтажную башню. Многоэтажная башня в большинстве случаев является самым плохим и неудачным решением, а 3−4 многоэтажные башни на том же самом месте — градостроительным преступлением, латиноамериканским санитарным стандартом.

Объявления «Вводится в строй третья и последняя очередь жилого комплекса Ромашка» создает впечатление, что те, кто не отхватил свои 70 квадратов на 12-м этаже 24-этажного дома с видом на 12-й этаж 1-й очереди комплекса «Незабудка» вместо неба и земли должны навсегда остаться в прошлом как пережиток эпохи действительно дикого капитализма.

Девелоперы пытаются представить такую ячейку «человейника» с соседями справа, слева, сверху и снизу как выгодную инвестицию. Это действительно хорошая инвестиция — но для спекулянтов, покупающих сразу несколько квартир и предоставляющих потом жилье «своим» на «своих» условиях. Большинство многоэтажных комплексов, построенных в Западной Европе — Франции, Германии. Голландии — превратились через 30−40 лет в гетто: пристанище социально-слабых (по-русски говоря — бедных) и мигрантов. Расселение таких «человейников» — практически нерешаемая задача для муниципалитета — если, конечно, муниципалитет будет их решать.

Безответственная застройка — проблема не только Москвы и Подмосковья, то есть нельзя ее представлять как исключительно «столичную» проблему.

Крайне характерный пример — мой родной город Обнинск, расположенный в 106 км от Москвы, который был в свое время одним из лучших городов Советского Союза, фактически, тот самый идеальный город-сад с жилыми домами малой и средней этажности; старая часть города, построенная в 50-х по проекту Ленинградского архитектурного бюро, вообще больше напоминает собой уютный европейский городок — эдакий Потсдам. Постепенно с середины 2000-х в город стали проникать столичные застройщики — сначала появились амбициозные многоэтажные проекты на пустырях и в лесных массивах, а потом дело дошло и до Старого Города — когда в малоэтажной части города начали возводить многоэтажные дома по принципу три двухэтажных дома снесли — на их месте три 12-этажных дома поставили, один в один, с нарушением всех мыслимых и немыслимых градостроительных норм — иначе, мол, застройщику невыгодно.

И впереди строительство еще целого ряда высотных домов на узенькой полоске земли и пара 8-этажек окна в окна во дворах. Посмотревший проект реконструкции немецкий архитектор сказал кратко: «Это такой конкретный посыл: вы — быдло».

Инициативная группа больше 10 лет борется против такой застройки — все закончилось письмом из областной архитектуры, когда сначала были найдены нарушения в проекте реконструкции Старого Города, а потов внезапно в течении недели инстанция изменила свое решение — «стройте дальше, все в порядке». Сейчас роют новый котлован…

По сути то, что происходит — убивает саму ткань города — зато застройщик с минимальными издержками может «навесить» на окружающую инфраструктуру выигрышный бизнес-проект.

Аналогичные ситуации происходят везде — в Екатеринбурге, Тюмени, Краснодаре; стоит в глухих пробках 100-тысячный Серпухов (на самом деле, надо очень-очень постараться, чтобы создать пробки в 100-тысячном городе) — и зачастую не всегда понятно, не хватает слов и навыков объяснить себе и другим что «не так» с городской застройкой — потому что высотные многоэтажки воспринимаются как «прогресс», «норма» и неизбежный признак городской среды. А город, в свою очередь, начинает восприниматься как место складирования населения с вечными пробками и перегруженной инфраструктурой.

Пока на власть давят только девелоперы, да и власть зачастую сама заинтересованы в плотном многоэтажном строительстве (основная доходная статья бюджета даже города Москвы — строительство) по принципу «продать побольше и побыстрее».

Российское общество должно просто кричать о проблемах безответственной жилой застройки — это должно стать предметом широчайшей общественной дискуссии, Общество должно сформировать запрос на качественную городскую среду — и не на уровне фонтанчиков с велодорожками — потому что, в противном случае, лет через 20−30 жить будет в прямом смысле негде.

Пора понять, что неубитая городская среда — самое дорогое, что у нас есть. И именно в таком разрезе начинать говорить об урбанистике.