У меня есть две любимые военные фотографии отца. Одна — лета 1941 года: он лейтенант, выпускник Ташкентского Краснознаменного пехотного училища имени В.И. Ленина. Она пронзает своей суровостью, веющим от неё предчувствием трагедии 1941-1942 годов. Отец сполна хлебнул этого особенно жестокого военного лиха и под Москвой, и следующим летом во время отступления от Лисичанска до Орджоникидзе. На второй он озарён майским светом 1945 года. Гвардии капитан, на груди ордена Красного знамени (1941 г.), Красной звезды (1942 г.), Отечественной войны II степени (1944 г.), медаль «За боевые заслуги». С Дня памяти и скорби и до февраля (в феврале 1942-го отец стал поправляться после полученного 29 декабря 1941-го тяжелого ранения в голову) на книжной полке стоит первая фотография, с февраля по июнь — вторая. С благодарной памятью о нём, о воевавших родителях жены, о её бабушке и деде, потерявших на той войне четырёх сыновей, о самих этих погибших братьях её матери, о фронтовых друзьях отца, о всех советских людях, внёсших свой вклад в то, чтобы 9 мая 1945 года наша страна ликовала под залпы праздничных салютов, а 24 июня 1945 года с гордостью смотрела на проходящие по Красной площади сводные полки воинов-победителей и с презрением — на поверженные ниц немецкие знамёна, я и положил на бумагу то, что считаю наиболее важным в моём личном и нашем общем понимании этой святой главы отеческого наследия.

1. Победа Советского народа в Великой Отечественной войне против фашистской Германии (именно так назвали свой праздник сами победители) явилась ОПРЕДЕЛЯЮЩЕЙ ОСНОВОЙ жизни Большой России в XX веке. Во всяком случае, до 1985 года.

Неспособность нашей страны сохранить себя в числе держав-победительниц в Первую мировую войну стала окончательным свидетельством исторической бесперспективности существовавшего тогда в России общественно-политического устройства. Многие думающие люди того времени не видели возможности удержания победы даже в случае, если бы Россия вместе с союзниками по Антанте подписала в 1919 году Версальский мирный договор. Они понимали, что Великобритания и США быстро помогут Германии встать на ноги, сколотят новые антироссийские альянсы и вновь организуют «дранг нах остен». Противостоять этому натиску у русского народа, как считал, например, известный русский геополитик А.Е.Вандам (Едрихин) недостанет жизненных сил — настолько пессимистичным был его взгляд на состояние страны в начале XX века.

Произошедшая в стране революция, которая закончилась взятием власти большевиками, стала не путем России в «беспросветную анархию», как предсказывал автор ещё одного примечательного документа 1914 года П.Н.Дурново, а ступенью к формированию в России нового общественно-политического строя. Этот строй в военном, экономическом, идейном, и — что особенно важно — политическом смысле сделал нашу страну способной к борьбе не просто за существование, но и за ведущее место в числе мировых держав.

2. Власть большевиков смогла быстро поставить страну на ноги после первой мировой и гражданской войн и почти сразу же начала готовиться к будущему новому нападению Запада, в котором России предстояло ЛИБО ПОБЕДИТЬ, ЛИБО БЫТЬ УНИЧТОЖЕННОЙ. Под задачу укрепления обороноспособности было подверстано всё: подъём промышленности, переустройство сельского хозяйства, широкое народное освоение культуры, создание многочисленного слоя образованных и профессионально подготовленных людей, включая кадровый костяк непосредственно в армии и в резерве. Приданный этому движению политический и волевой импульс был такой силы, что его уже не смогло остановить ничто — ни обострение внутриполитической борьбы с известными трагическими последствиями, ни мировой экономический кризис. Всеобщая жесточайшая мобилизация спасла страну и народ от тотального уничтожения, уготованного им как германскими нацистами, так и западными демократиями. Последние сначала вскормили Гитлера и направили его на восток, а потом три года наблюдали за смертельной схваткой СССР и Германии издалека в надежде, что не только немцы, но и русские после войны будут не в состоянии отстаивать своё место в мире.

3. Склоняя голову перед величием ратного и трудового подвига народов СССР в 1930-е и 1940-е годы, мы обязаны отдать должное и ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКОМУ МАСТЕРСТВУ и мужеству советского руководства тех лет во главе с И.В.Сталиным. Предприняв успешную попытку сближения с Германией (Раппальский договор), принесшую нашей стране немалые политические и экономические выгоды, оно активно работало в пользу создания коллективной системы европейской и мировой безопасности, а когда соответствующие усилия не по вине СССР не дали должного результата, вторично, уже сугубо конъюнктурно, но гениально, разыграло немецкую карту. Из силы, стоявшей за Гитлером (и без пяти минут врагов СССР), англичане, а потом и американцы были превращены во врагов Германии и наших союзников. До этого активной работой на китайском направлении Москва создала прочную основу для выведения Китая из-под влияния как англосаксов, так и японцев, а успешными военными действиями против Токио на Хасане и Халхин-Голе на нужное время осадила милитаристские поползновения Японии в западном направлении, переориентировав их на юг и восток. Политической волей, основанной на военной мощи, экономической силе и внутренней стабильности, И.В.Сталину удалось удержать так называемых «союзников» от новых сепаратных сделок с Гитлером в 1944-1945 годах, создать на равных с ними действенную систему международной безопасности в виде ООН, обеспечить безопасность западных и юго-западных рубежей нашей страны.

4. В эту же канву стремления сделать США и Великобританию нашими союзниками в будущей войне с Германией — а сделать это можно было только в том случае, если СССР окажется явной жертвой неспровоцированной агрессии, — ложится и моё понимание «ПРОБЛЕМЫ 22 ИЮНЯ». Но не только в этом заключается объяснение поведения И.В.Сталина в эти дни. Человек, который своими глазами видел эти документы, ещё в советское время рассказывал мне, что донесений разведки, сообщавших о том, что вторжения Германии в июне опасаться не следует, было в разы больше, чем тех, в которых говорилось о возможности нападения в эти дни.

5. Назначение датой начала Второй мировой войны 1 сентября 1939 года не имеет под собой исторических оснований. В Европе Вторая мировая война началась, самое позднее, 15 марта 1939 года, когда гитлеровские войска, нарушив Мюнхенский договор, оккупировали Чехословакию, позволив Польше, Венгрии и Румынии присоединиться к захвату её территории. Но если говорить о мире в целом, то ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА НАЧАЛАСЬ В 1931 ГОДУ японской интервенцией в Манчжурию. Это, кстати говоря, признал в 1946 году в своей речи на заключительной сессии Лиги Наций британский представитель, государственный министр иностранных дел Великобритании Ф. Ноэль-Бейкер. Если оставаться на навязанном нам, тем не менее, англосаксами 1 сентября 1939-го, то получится, что к началу Второй мировой войны число её жертв уже перевалило за многие миллионы человек. Не это, однако, главное. Мы знаем точно, что Великая Отечественная война началась 22 июня 1941 года и началась вероломным нападением Германии. Но ненавидим и презираем мы Гитлера и его вояк в основном не за то, что они напали первыми, а за то, КАКИМИ МЕТОДАМИ ОНИ и их приспешники из числа прибалтов, украинцев, венгров, румын и так далее ВЕЛИ ЭТУ ВОЙНУ. Вдумаемся: непосредственно от рук нацистов или в результате политики, проводившейся ими на оккупированной территории СССР, погибли около 14 миллионов мирных советских граждан. «Я имею право устранить миллионы людей низшей расы», — заявлял Гитлер. «Целью похода на Россию является истребление славянского населения», — вторил ему Гиммлер.

Преступления нацистов на нашей земле, совершавшиеся в соответствии с приказами высшего германского руководства, пытаются сегодня прикрыть дымовой завесой в виде рассказов о неких «миллионах изнасилованных немок». Авторам этих фальшивок прекрасно известно, что подобное, если и происходило, являлось исключением и жестоко каралось советскими военными властями. Общая же линия поведения Красной Армии в Германии была предельно человеколюбивой, особенно если учесть, что пришлось увидеть нашим солдатам на своей земле после её освобождения. Особенно страшны документальные свидетельства гитлеровских зверств в отношении детей. Никто никогда не сможет предъявить нам ни одного свидетельства о заживо сожженных, сваренных, проколотых штыками, в том числе в животах матерей, разрубленных, посаженных на кол, разбитых всмятку о камни немецких детях. Мы таких свидетельств о наших замученных и убитых немцами детях имеем тысячи.

6. СВЯЩЕННЫЙ ХАРАКТЕР Великой Отечественной войны запечатлён во множестве документальных, творческих, духовных свидетельств. Открытые сегодня архивы делают приобщение к документам военных лет более простым делом, чем это было в нашей юности, но зато у нас были живые рассказы фронтовиков. О единстве человеческой воли и Божьего промысла в отражении очередного нашествия Запада прекрасно было дано сказать уже в годы войны и позже Константину Симонову, Александру Твардовскому, многим другим поэтам и писателям фронтовикам. Сегодня после долгого перерыва в школе вновь стали давать этот материал, и это пространство приобщения к подвигу надо расширять. Строфы типа «Как будто за каждою русской околицей, / Крестом своих рук ограждая живых, / Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся / За в Бога не верящих внуков своих» и «Бой идёт святой и правый, / Смертный бой не ради славы, / Ради жизни на земле», песни-молитвы «Тёмная ночь» и «Жди меня» надо учить наизусть и помнить всегда.

7. У Твардовского же есть ясная отповедь тем, кто всё ещё пытается подсчитать «цену победы», заявляя, что потери были «слишком велики», что победа над Германией «того не стоила». Вот эти строки: «И у мёртвых безгласных, / Есть отрада одна: / Мы за Родину пали, / И она — спасена». Жертвы народов СССР — это не «цена победы», а цена жизни, цена спасения. Но это — и ЦЕНА ФАШИСТСКОЙ АГРЕССИИ, цена предназначенной для нас Гитлером политики геноцида. Речь тогда шла не просто о противостоянии армий или экономик (СССР, напомню, сражался не только с немецкой, но и с итальянской, испанской, румынской, венгерской, финской, словацкой армиями и противостоял экономике почти всей Европы) и даже не о противостоянии двух непримиримых идеологий. Речь шла о ЦИВИЛИЗАЦИОННОМ ПРОТИВОСТОЯНИИ, в котором западная цивилизация поставила себе задачу уничтожить культуру Востока. Так было в те годы, эта задача сохранялась в послевоенные десятилетия, а после 1985 года её осуществление вновь было переведено в активную фазу.

Когда смотришь на число погибших в годы Великой Отечественной войны под этим углом зрения, понимаешь всю ущербность рассуждений типа: имярек чего-то «не учёл», а этот — «не обеспечил», а тот — «бросил солдат в мясорубку». У каждого профессионала, особенно военного, своя мера вины за непрофессионализм. Уверен, однако, что выдвигать обвинения против того поколения может либо тот, кто стоял рядом и действовал лучше, либо тот, кто в своей жизни на другом поприще сделал что-то сопоставимое с участием в величайшей из мировых войн.

Есть в проблеме потерь Великой Отечественной войны и другой очень важный, на мой взгляд, аспект. Они даны нам, чтобы мы никогда не забыли, чего стоит нации не дать поработить себя, если ты не успел подготовиться к войне. Вместе с тем, мы не дадим дурить себе голову разговорами о «многократно больших» потерях Красной Армии. Наши безвозвратные потери соотносятся с потерями Германии и её союзников в пропорции 1,3:1 Если же добавить к последним число немецких солдат, взятых в плен после 9 мая, то эта пропорция составит 1,1:1. Близки и цифры военнослужащих, попавших в плен с обеих сторон, особенно учитывая, что значительное число гитлеровцев на завершающем этапе войны сдались в плен американцам и англичанам. И мы никогда не забудем: из СССР в Германию и союзные ей во время войны страны вернулось семеро из восьми военнопленных; гитлеровцы же уничтожили, как минимум, семерых из каждых десяти пленённых ими солдат Красной Армии.

Именно на совести агрессоров лежат и жертвы среди мирного населения СССР даже в тех случаях, когда советские воинские или гражданские начальники могли сделать что-то иначе, чтобы уменьшить их число. Сравнивать же их общее число надо не с условным нулём, характерным для некоторых европейских стран, особенно в случаях отказа от сопротивления германской агрессии, а с уничтожением до трёх четвертей населения нашей страны, как это было предусмотрено планом «Ост».

8. Начиная с перестроечного времени нам в головы стали закладывать идею разделения на части того целого, за которое воевали наши отцы. Я вырос в отцовской фуражке и с его полевой сумкой, смотрел первый фильм «Освобождения» вместе с командиром батареи полковой артиллерии, который сам на Курской дуге встречал немецкие танки на прямой наводке, слушал рассказы штурмовика, имевшего более двухсот вылетов на штурмовку. В своей первой загранкомандировке мне посчастливилось дружить с прошедшим войну бывшим старшим сержантом разведроты, в 1990-е — много общаться с ветеранами в Латвии. Никто из фронтовиков, с кем, к счастью, мне ещё посчастливилось выпить и за победу, и за светлую память погибших, никогда не делил: вот мол, я за мать и жену, за отчий дом воевал, а за советскую власть — нет. Отец был сиротой, он ушёл на фронт не от любимой девушки, а от «отца солдатам» — своего начальника училища, и с ним тем более всё было понятно: «За Родину! За Сталина! Смерть фашистским оккупантам!». Но не он один, а подавляющее большинство воевавших в Великую Отечественную защищали свой народ и СВОЁ ГОСУДАРСТВО.

Единство народа и политического руководства страны и стало решающим фактором победного завершения той наполненной величайшим героизмом и самопожертвованием наших отцов и матерей войны. Сложить голову за Родину, совершить ратный или трудовой подвиг, причем делать это не Один раз, а многие и многие дни и месяцы подряд — это был сознательный, СВОБОДНЫЙ выбор миллионов советских граждан.

Защищая всё то общее и личное, что они искренне любили, непосредственно в бою солдаты Победы (так, во всяком случае, говорил мне отец) были движимы в первую очередь другим — переполнявшей их сердца ненавистью к врагу, пришедшему топтать их землю и уничтожать их народ, стремлением наказать, ПОКАРАТЬ ПРЕСТУПНИКОВ.

Все эти важнейшие уроки Победы мы должны особенно хорошо усвоить, тем более что их подтверждение мы вновь видим сегодня под Луганском и Донецком.

9. Попыткам отделить от Победы если не всю советскую систему во главе с Коммунистической партией, то хотя бы И.В.Сталина и его власть, поставить их в один ряд с германским нацизмом не один год. Это пустое и порочное дело. Те, кто им занимается, считают, что у них хватит авторитета, чтобы изменить отношение людей и к Сталину, и к этому периоду в жизни нашей страны в целом. Нет, не хватит — будь они в правительстве, в церковной иерархии или где-то ещё. Они сами в результате дискредитируют себя и те организации, которые берутся представлять. Ибо история России XX века хорошо научила нас простой истине: ИМЕННО ПРАВИТЕЛИ «ДЕЛАЮТ» СВОЙ НАРОД, вытягивают или опускают его до уровня своего видения места и роли нашей страны в мировом развитии. Какие задачи сумел решить народ за годы его правления, какие заделы на будущее были созданы — таков и правитель.

Не удастся отстоять правду Победы, не защитив правду СССР, правду советского строя. Это наша победа только в той мере, в которой мы встаём в ряды советского народа-победителя. Отмежуйся от этой многонародной единой нации, и в предельном удалении станешь бандеровцем.

10. Предательство среди советских людей тоже имело место, но все попытки оправдать его некими политическими мотивами ничтожны; в нашей личной и народной памяти сотрудничество с гитлеровцами было, есть и всегда будет презираемо. Написанные после войны честные книги, снятые фильмы касались и этой темы. Их главный посыл: наказание для предателя неотвратимо, как неизбежно и его отторжение родными и ранее близкими людьми, всем народом. На всю жизнь в моей памяти осталась картина из кинофильма «Вечный зов»: старый крестьянин на могиле своего сына, ставшего в войну предателем, вернувшегося домой после заключения, не прощённого родителями, отвергнутого односельчанами и покончившего жизнь самоубийством.

Великая Отечественная война стала временем окончательного выбора и для наших соотечественников, оказавшихся после революции 1917 года и Гражданской войны в эмиграции: они либо открестились от Гитлера и во многих случаях встали на путь борьбы против него, либо СОЕДИНИЛИСЬ СО СМЕРТНЫМ ВРАГОМ своей Родины и своего народа.

11. Победа 1945 года придала мощнейший импульс послевоенному развитию нашей страны. Это кажется странным: ведь надо было восстанавливать многочисленные дотла разрушенные области европейской части СССР. Но несмотря на нанесённый нашей стране огромный материальный и человеческий ущерб, на тяжелейшие природные обстоятельства 1946 и 1947 годов, уже к 1950 году полностью восстановили Днепрогэс, в 1957-м вывели на околоземную орбиту спутник, а в 1961-м — отправили в космос корабль с человеком на борту. Можно было бы сказать и о многом другом, но космическая программа была квинтэссенцией стремительного промышленного и научного движения СССР вперёд. Созидательный труд был овеян великими достижениями в области культуры. Над всем этим простирался щит своего собственного сверхмощного оружия.

12. В 1960-е и 1970-е Победа 1945-го помогала нам ОСТАВАТЬСЯ СИЛОЙ, УДЕРЖИВАЮЩЕЙ МИР В СОСТОЯНИИ БАЛАНСА, препятствовавшей наступлению зла. Здесь сказывалось всё: присутствие людей, воевавших в Великую Отечественную, на руководящих постах в государственном аппарате, армии, народном хозяйстве, сфере образования, а также сам по себе политический и идеологический импульс Победы. Сохранявшееся во всём мире уважение к ней было подкреплёно достойным завершением Корейской войны, победами наших союзников во Вьетнаме, во многих других странах, добившихся освобождения от колониального ярма.

Одного идеологического импульса Победы, однако, стало не хватать. Её годовщины продолжали торжественно отмечаться, страна повышала уровень обороноспособности, но в плане восприятия окружающего нас мира и задач нашей страны в нём советское руководство стало давать слабину. И проблема тут не в начавшемся поиске путей мирного сосуществования двух систем и разрядки международной напряжённости, их надо было искать, а в том, что чем меньшей становилась вероятность новой большой войны, тем более возрастала интенсивность осуществлявшейся против нас идеологической агрессии. Устоять в этой «войне смыслов» можно было только путём поддержания и, главное, проецирования вовне внутренней собранности и даже некой своей собственной агрессивности, готовности, защищая свои позиции, бороться твёрдо, до конца. В верхах, однако, заговорили о конвергенции и заменили песню «Броня крепка и танки наши быстры» неким увещеванием в виде «Хотят ли русские войны». «Не хотите? Вот и хорошо!» — сказали американцы и стали навязывать нам новые и новые локальные конфликты с прицелом на провоцирование в СССР пацифистских настроений.

Большинство фронтовиков в высшем армейском звене выступали против ввода наших войск в Афганистан. Они понимали, что участие в чужой гражданской войне — дело предельно чреватое, победить там практически невозможно, во всяком случае, для этого надо вести другую, гораздо более жестокую и беспощадную войну, чем та, которую готово было вести политическое руководство страны. Их не послушали, и итог был трагичен: значительные потери, не принесшие победы. Предательство, совершённое государственным руководством СССР в отношении военных после Афганской войны и во внутренних конфликтах на территории Советского Союза стало серьёзнейшим фактором упадка народного духа, что в противоположность духовному подъёму 1941-1945 годов предопределило движение и самой страны не вперёд и вверх, а назад и вниз.

После 1991 года наши враги удесятерили свои усилия с целью уничтожить Победу 1945 года как ГЛАВНОЕ МЕРИЛО ПОНИМАНИЯ ВНУТРЕННИХ И ВНЕШНИХ ЗАДАЧ, которые призваны решать наша страна и наш народ. Тщетно. Самопожертвование предков в войне 1941-1945 годов, удерживая нашу благодарную память о нём, помогло нам сохраниться в период смуты, накопить силы, чтобы очнуться от морока, трезво взглянуть на себя и окружающий мир, начать восстанавливаться.

* * *

Память о Великой Отечественной войне 1941-1945 годов и победе в ней — это и общее достояние, и часть личности каждого из нас. Без личного восприятия она не была бы живой памятью. Но незыблемость наши мысли и чувства в этой связи получают только постольку, поскольку в них присутствует общее для всего народа благоговейное отношение к этому святому и вечно живому отеческому подвигу. Только на нём, на этом общем благоговении, может быть построено здоровое и сплоченное общество. Разрушение этого общего, если мы его, не дай бог, не удержим, неминуемо — пусть не сразу, а в следующем поколении или через поколение — вызовет не только распад общества, но и разрушение личности русского человека.

Да будет наша верность «отеческим гробам» постоянным источником сил для созидания и отражения новых агрессий!