О проблемах в отечественной системе защиты растений и о том, к каким потерям они уже приводят и еще могут привести, в интервью ИА REGNUM рассказал директор Всероссийского НИИ защиты растений, академик РАН, руководитель лаборатории микробиологической защиты растений Владимир Алексеевич Павлюшин.

Не уделяя внимания защите растений, Россия ежегодно теряет десятки миллиардов рублей

ИА REGNUM: Сохранение мира растений — это вопрос национальной безопасности и стратегической стабильности для нашей страны. Как Вы оцениваете положение в этом направлении в настоящий момент?

Блок защиты растений от вредителей, болезней и сорной растительности, в первую очередь, играет огромную роль в решении проблем продовольственной безопасности страны. К сожалению, сегодня в России различные сельскохозяйственные культуры поражаются слишком большим набором вредителей, болезней и сорняков. Последствия этого таковы, что недобор урожая по отдельным видам достигает 40-50%. Получается, что крестьянин, который занимается растениеводством, половину времени должен работать на вредный организм.

ИА REGNUM: Скажите, и какие наши ежегодные потери от недостаточного внимания к проблеме защиты растений?

Из-за вредоносного состава и фитосанитарной дестабилизации в ряде регионов ежегодно мы недобираем где-то 30 млн тонн урожая в зерновом эквиваленте. Что бы было понятнее, это практически половина всего урожая. Важно подчеркнуть, что собранный урожай зерновых, картофеля, плодовых и овощных культур при нарушении фитосанитарных технологий плохо хранится и, соответственно, снижается его качество.

ИА REGNUM: А если перевести эти потери в финансовые показатели?

В связи с нестабильным курсом рубля точную цифру сейчас назвать довольно сложно. Но речь идет о многих десятках миллиардов рублей. До кризиса специалисты оценивали стоимость потерь урожая более чем в 180 млрд рублей в год. Но надо учитывать, что вопросы защиты растений одновременно ставят и целый ряд других проблем, не только финансовых. Важнейшее направление нашей деятельности — это использование современных химических средств защиты растений (СЗР). В нашей стране государственный каталог в области защиты растений насчитывает более тысячи препаратов. Но если интенсивно использовать все эти препараты, конечно, могут возникать проблемы с загрязнением почвы, водных разливов, растительных остатков и самого урожая. С другой стороны, если вовремя не применить СЗР против возбудителей болезней, это может привести, например, к накоплению таких вредных соединений, как микотоксины в зерне, овощах и фруктах.

ИА REGNUM: А чем они опасны для человека?

Они опасны тем, что понижают уровень иммунитета по отношению к инфекциям. Микотоксины разрушительно действуют на гормональную систему, на почки, на печень. Это касается и человека, и животных. Например, пшеница и другие зерновые культуры поражаются таким грибными возбудителем, как фузариоз колоса. Пораженное зерно уже нельзя использовать ни для фуражных, ни для продовольственных целей.

ИА REGNUM: Есть ли данные, какой процент российского урожая зерна поражен различными заболеваниями?

Всё тем же фузариозом колоса в прошедшем году в некоторых районах Краснодарского края, основной житнице России, было поражено приблизительно 20-30% посевов. А вот на Северо-Западе страны, в Сибири и на Дальнем Востоке этот показатель в отдельные годы иногда превышает 30%. Это связанно с экологическими особенностями фузариевых грибов и уровнем осадков в этих регионах.

ИА REGNUM: На Ваш взгляд, на чем, в первую очередь, надо сосредоточиться, чтобы решить эту проблему?

В первую очередь, необходимо использовать хороший, качественный посевной материал. И неважно, идет ли речь о пшенице, ячмене, овсе или других культурах. И в этом отношении, конечно посевной материал должен соответствовать ГОСТу и кондиционным требованиям и пройти фитосанитарную подготовку.

ИА REGNUM: То есть проблемы с заражением растений начинаются еще в самом начале сельскохозяйственного цикла?

Конечно. Существует целый ряд качественных препаратов, которые надо использовать для обработки посевного материала. Среди них есть и биопрепараты, которые также могут ограничивать поражения грибными инфекциями. В тех регионах, где посевной материал обрабатывается недостаточно, там как раз и повышаются риски развития различных заболеваний. Очень важно здесь учитывать тот факт, что развитие некоторых заболеваний, например, бурой ржавчины, создает предпосылки для того, что инфекция будет хронической и будет проявляться в последующие годы, если не будут использоваться всё системы и меры защиты.

Пестициды не так страшны, как их малюют

ИА REGNUM: Скажите, сегодня в России стали ли больше уделять внимания проблеме защиты растений по сравнению с предыдущими годами, или наоборот, речь идет о некой отрицательной динамике?

В 90-е годы прошлого века ситуация была близка к катастрофической. После 1993 года начались кризисные процессы в нашем сельском хозяйстве в целом и в нашем растениеводстве в частности. Их следствием стало резкое снижение объема защитных мероприятий. Приведу простой пример. В самом начале 1990-х годов в России защитными мероприятиями были охвачены примерно 70 миллионов гектаров посевов и угодий. А к середине 1990-х годов обрабатывалось всего лишь… 10-12 миллионов гектаров. То есть произошло сокращение в разы!

ИА REGNUM: К чему привел такой резкий спад?

С точки зрения вредоносного состава он привел наши посевы и посадки к фитосанитарной дестабилизации. Сразу же повысился уровень засоренности посевов: практически 70-80% сельскохозяйственных угодий оказались засорены сорняками. Одновременно обострилась такая проблема, как повышенная численность саранчи, колорадского жука, мышевидных грызунов, лугового мотылька и других видов. В те годы мы насчитывали где-то 40 видов особо опасных вредителей, болезней и сорняков, самым серьезным образом угрожавших нашим урожаям. А ведь некоторые из них могут буквально в течение двух недель уничтожить значительную часть посевов.

ИА REGNUM: А как сейчас обстоят дела?

На сегодняшний день объем защитных мероприятий по сельхозкультурам, к счастью, восстановлен и даже увеличен. По данным Министерства сельского хозяйства РФ, в 2014 году в нашей стране средствами защиты растений обрабатывается 83 млн гектаров. То есть в этом отношении мы даже наблюдаем рост по сравнению с началом 1990-х годов. Но в сельском хозяйстве и растениеводстве произошел многообъемный, многофакторный кризис. Он был связан не только с уменьшением обрабатываемых площадей. Не хватало препаратов и техники. Но также произошло резкое изменение систем землепользования. И оно, в свою очередь, в ряде случаев привело к отмене севооборотов, которые являются очень мощным стабилизирующим фактором не только урожайности, но фитосанитарного состава. Если соблюдается севооборот, то за счет чередования возделываемых растений (так называемого плодосмена) ограничивается размножение вредителей, болезней и сорняков. А в противном случае, моментально идет накопление вредоносных видов и инфекций. Так что севооборот — рациональное чередование сельскохозяйственных культур — это тоже очень мощный фактор, который известен уже десятилетиями, если не столетиями. И его нужно соблюдать. Иначе просто наращивание объемов защитных мероприятий не даст того результата который должен быть.

ИА REGNUM: Вы упомянули, что в 90-е годы значительно снизилась химическая обработка посевных площадей. В массовом сознании слово «пестициды» — это что-то типа такого воплощения вселенского зла. Действительно, в сфере сельского хозяйства мало что так пугает обывателя. А так ли уж страшны пестициды, как их «малюет» народная молва?

Это действительно чисто обывательский подход. Пестициды (я бы все-таки лучше использовал словосочетание «средства защиты растений») на самом деле для нашей страны не представляют никакой серьезной опасности. Сегодня у нас установлен очень мощный контроль со стороны медицинских служб над препаративной формой и на стадии создания, и на стадии производства, и при использовании на полях. Если действующее вещество по каким-то параметрам не удовлетворяет требованиям безопасности населения, животных и элементов окружающей среды, то, естественно, такое соединение не будет использоваться в качестве основы нового препарата. Это я вам могу гарантировать. Отрасли химической промышленности, связанные с производством средств защиты растений, сейчас обращают очень серьезное внимание на уровень безопасности действующих веществ. Те препараты, которые производятся сейчас, никак нельзя сравнивать с теми, которые применялись, например, в 60-70-е годы прошлого столетия. Тогда действительно зачастую использовались довольно опасные соединения и для людей, и для животных, и для окружающей среды. Сейчас ситуация изменилась радикально. Современные прогрессивные препаративные формы хорошо растворяются при приготовлении рабочей суспензии. Произошел большой прогресс в области оптимизации нанесения рабочих растворов на защищаемые растения за счет современных форсунок, современной опрыскивающей техники и т.д. Мы далеко шагнули вперед. Мы также добились резкого снижения экотоксикологической нагрузки на гектар защищаемой площади. По сравнению с предыдущими десятилетиями нагрузки на защищаемые площади снижены где-то в 3-5 раз. Так что никакой угрозы для нашего сельского хозяйства и для нашего населения от передозировок и перенасыщения химическими остатками средств защиты растений не существует. Правда, при этом необходимо строго соблюдать регламенты применения зональных систем интегрированной защиты сельскохозяйственных культур.

ИА REGNUM: Вы упомянули, что сейчас удалось существенно снизить экотоксилогическую нагрузку. Сколько сегодня в среднем используется химических средств защиты на один гектар территории?

Средний показатель по стране составляет где-то полкилограмма препарата на один гектар. В некоторых регионах этот показатель, конечно, выше.

ИА REGNUM: А какой регион наиболее интенсивно использует препараты для защиты урожая?

Кубань, которая занимает и первое место по интенсивности растениеводства. Там используется где-то 5-7 килограммов на гектар. Для такого южного региона, на самом деле, это не так уж и много. Во времена СССР, кстати, самый высокий показатель использования СЗР был в Молдавской ССР — 37 (!) килограммов на гектар! Так что перемены действительно разительные.

Россия обеспечивает только половину потребностей в химических средствах защиты растений

ИА REGNUM: Скажите, пожалуйста, а как за последние 25 лет у нас в стране изменилась ситуация с производством средств защиты растений?

На сегодняшний день отечественные производители средств защиты растений удовлетворяют потребности нашей страны по ассортименту и объему примерно на 50%. Среди них, к примеру, такой известный производитель как фирма «Август», филиалы которой расположены по всей стране, а также в Белоруссии и Китае. Это предприятие очень серьезно подходит к проблеме обеспечения ассортимента химических средств защиты сельскохозяйственных культур в России. Также очень объемная, большая работа ведется такой технически развитой организацией как ЗАО «Щелково Агрохим». Они обращают внимание не только на производство химических препаратов, но и на синтез новых действующих веществ и на экологические особенности использования препаративных форм при защите, например, зерновых и овощных культур, картофеля и т.д. ЗАО «Щелково Агрохим» привязывает применение своей продукции к определенным сортам. Ведь не каждый сорт одинаково реагирует на ту или другую систему защитных мероприятий. Определенный вклад в обеспечение средствами защиты растений вносит такая организация как «Алтайхимпром». Но они, как я уже сказал, обеспечивают где-то половину имеющихся потребностей. Остальная доля, разумеется, приходится уже на импорт.

ИА REGNUM: Преимущественно из каких стран мы импортируем СЗР?

Действующие вещества в основном поставляются из Китая. Также на нашем рынке довольно интенсивно работают такие фирмы, как немецкая Bayer, американская Monsanto, швейцарская Syngenta и некоторые другие.

ИА REGNUM: Насколько продукция наших компаний конкурентна по сравнению с зарубежными препаратами?

Наши препаративные формы практически того же уровня, что и зарубежные. Компании «Август» и «Щелково Агрохим» очень успешно решают вопросы, связанные с научно-техническим прогрессом в этой сфере. На высоком уровне и разновидность препаративных форм.

ИА REGNUM: На ваш взгляд, что нашим предприятиям мешает занять большую долю отечественного рынка?

В девяностые годы, к сожалению, у нас имело место резкое разрушение химической промышленности. В том числе химических заводов, которые синтезировали действующие вещества для отечественных СЗР. И, к сожалению, восстановление этого направления происходит очень медленно.

ИА REGNUM: Но постепенно происходит?

Да, постепенно происходит.

ИА REGNUM: Насколько велика опасность, что текущая экономическая ситуация притормозит этот процесс?

Боюсь, что она довольно велика. Ситуация также осложняется тем, что Китай сейчас интенсивно наладил синтез действующих веществ по основному преобладающему набору препаративных форм. Нельзя, конечно, говорить, что Китай торгует своей продукцией по заниженным ценам, но их ценообразование, без сомнения, более выгодное. И ситуация на рынке в итоге складывается не в нашу пользу.

Клоп незидиокорис и другие в борьбе за урожай

ИА REGNUM: В России постоянно появляются какие-то новые заболевания и вредители растений. Некоторые из них «отечественного происхождения», а вот некоторые попадают к нам из-за рубежа. Притом из очень далеких от нас стран. Казалось бы, где Африка и Латинская Америка, и где Сибирь. Как так получается?

Основные факторы здесь — это урбанизация, мировая торговля, туризм. Это действительно очень важный вопрос, и число «завозных» видов растет последние десятилетия в геометрической прогрессии. Мы каждый год сталкиваемся с какими-то новыми вредителями. А это значит, мы должны подбирать средства борьбы с ними. Причем в случае, если речь идет о защите теплиц, мы просто обязаны подобрать биологическое средство защиты. И мы работаем над этим вопросом. К счастью, в наших лабораториях есть «универсальные солдаты», способные бороться с очень многими видами вредителей.

ИА REGNUM: Вы не могли бы привести пример?

Например, из африканской страны Уганда распространяется такое заболевание как стеблевая ржавчина. Она вызывается расой «Уганда 99» и поражает зерновые культуры. Это особо опасная раса, она буквально уничтожает весь урожай, будь то пшеница, рожь, или другие зерновые. Естественно в нашей стране было обращено внимание на эту проблему. И наш институт сейчас вместе с Всероссийским институтом растениеводства и другими селекционными центрами нашей страны пытается изучить весь наш набор сортов и понять, есть ли у этих сортов генная устойчивость к Угандийской расе 99. Более того, к этой работе подключены и международные центры. И в результате совместной работы с некоторыми американскими университетами нам удалось протестировать где-то около двухсот отечественных сортов пшеницы на наличии генной устойчивости к Угандийской расе 99.

В результате сегодня нами выделены доноры и источники устойчивости из нашего набора сортов пшеницы, где есть эти генетические детерминанты, защищающие растения от этой опасной расы. И мы предлагаем нашим селекционерам при создании новых сортов использовать этих доноров, чтобы избежать угрозы. А ведь все наши южные регионы, к сожалению, находятся в зоне фитосанитарного риска распространения этой Угандийской расы. Она уже обнаружена в Ираке, в Афганистане и может, конечно, переброситься и к нам. Есть еще один пример. Несколько лет назад мы столкнулись с томатной минирующей молью. Это не африканская, а южно-европейская зараза. Но, тем не менее, от этого не легче. Пришла она из Италии и выкосила тепличные комбинаты на юге нашей страны. И нужен был многоядный хищник, который смог бы ее сдерживать.

Слава богу, такой энтомофаг (организм, питающийся насекомыми) в нашем институте нашелся — это хищный клоп незидиокорис. В этот раз мы защитились. Но мы понимаем, что вслед за томатной минирующей молью будут еще, еще и еще новые вредители. И то же самое в отношении болезней. Так в Краснодарском крае на ячмене в 2011 г. было выявлено новое заболевание — рамуляриоз, завезенный из Европы с семенным материалом. То есть мы постоянно должны расширять ассортимент средств защиты, как биологических, так и химических, потому что глобальную торговлю мы отменить не можем. И это та реальность, с которой нам приходится сталкиваться.

ИА REGNUM: С каждым годом эта тенденция увеличивается?

Да, это вообще общемировая проблема. И Россия здесь не исключение.

ИА REGNUM: То есть мы тоже делимся своими «болячками»?

Нет, мы, к сожалению, в основном их принимаем, потому что завозные вредители в основном с Запада. Достаточно даже посмотреть по названиям: «колорадский жук», «калифорнийский трипс». Сейчас всем ясно и понятно, что во всем мире фитосанитарные риски возрастают. Они связаны с глобализацией сельскохозяйственного производства, интенсивными товарными обменами через границу, а также с потеплением климата. В нашей стране эта ситуация усугубляется, к сожалению, внутренними кризисными явлениями последних двадцати лет в сельскохозяйственном производстве и растениеводстве.

ИА REGNUM: Скажите, а могут заболевания и вредители растений использоваться как биологическое оружие? И используются ли? Или это скорее вопрос конспирологии?

Исходя из опубликованных материалов и наших анализов по фитосанитарному мониторингу, конечно, это очень даже реально, и это действительно не полеты в облаках. Если, к примеру, не обращать внимания на защиту картофеля от фитофтороза или от колорадского жука, то можно потерять весь урожай. А если даже и сохранится часть урожая, то его почти невозможно будет хранить, так как он сгниет на складах. И, разумеется, эти заболевания можно и искусственно занести на территорию другого государства.

Кстати, если мы затронули этот вопрос, то здесь надо поговорить об использовании трансгенных сортов. Это ведь тоже обоюдоострое оружие. С одной стороны, трансгенный сорт будет иметь генетическую защиту, например, от заболеваний или от фитофагов — такие примеры есть. Но фермер, делающий ставку на трансгенный сорт, сразу же попадает в зависимость от семенного посадочного материала. То есть он должен покупать семенной посадочный материал у фирмы-владельца этой технологии. И такой фермер уже не может рассчитывать на то, что он будет каждый год самостоятельно отбирать клубни для посадки на будущий год, потому что показатель трансгенной устойчивости ослабевает в ряду двух-трех генераций. Вот и всё. Я только что привел вам пример контроля влияния в сельском хозяйстве.

То же самое происходит с теплицами. Фермер покупает вначале голландскую технологию, теплицы, посадочный материал. А вместе с посадочным материалом — вредителя. Соответственно, он также вынужден покупать у Голландии и энтомофагов против конкретно этого вредителя. Или же мы должны иметь свое производство.

ИА REGNUM: И как у нас обстоят дела со своим производством?

Опыт производства есть, к счастью, на базе нашего института. В советское время каждый тепличный комбинат площадью более 5 гектаров обязан был иметь собственную биолабораторию (и он ее имел!). И соответственно, обеспечивал производство в необходимых для себя объемах. Сейчас ситуация принципиально изменилась. Сельхозпроизводитель отошел от собственного производства и «подсел» на импорт, в том числе и на импорт энтомофагов.

ИА REGNUM: И какие последствия могут быть у такой ситуации?

Если сельхозпроизводители использует только импортные средства защиты растений, то их урожай полностью зависит от поставок из-за рубежа, а стоимость продукции растет вместе с курсом иностранной валюты.

ИА REGNUM: Ваш институт готов обеспечить потребности отечественных сельхозпроизводителей?

Да. Как я уже отметил, мы уже поставляем наши средства биологической защиты в двадцать комбинатов. Но возможности нашего опытного производства ограничены. Необходимо создавать промышленное производство энтомофагов. Потому что это вопрос национальной безопасности. Иначе у нас встанут всё современные тепличные комбинаты, которые используют интенсивную технологию растениеводства. Это индустриальное производство овощей, как на конвейере, в режиме нон-стоп с продленным оборотом до 11 месяцев в году. И оно обязательно предполагает использование биологических средств защиты растений (энтомофагов и биопрепаратов). Там не годятся никакие другие варианты. Сейчас же это часть технологии, которую мы пока покупаем за рубежом, притом за очень большие деньги. К примеру, только фирма «Koppert» ежегодно получает 11 миллионов евро.

Россия рискует сама на себя сбросить биологическое оружие

ИА REGNUM: А как можно в принципе обеспечить фитобезопасность страны?

В первую очередь, надо создавать системы защиты. В это понятие входят и химические современные средства, и биологические препараты. В зональные системы входят обязательно также сорта с устойчивостью против тех объектов, которые имеют значение в данном регионе. Кроме того, нужно обеспечить ситуацию, когда наука работает с опережением и по ассортименту современных химических форм, и по ассортименту биологических препаратов, и по другим средствам биологической защиты. Научная работа всегда должна опережать практику лет на десять, а то и на двадцать. Когда наука будет опережать селекцию сортов с признаками устойчивости к важнейшим, особо опасным угрозам, вот тогда всё будет в порядке.

ИА REGNUM: Насколько мы сейчас далеки от этого?

Я бы не сказал, что далеки. Но у нас появилась угроза, связанная с научным обеспечением. Работа институтов по защите растений сейчас претерпевает новые этапы перестройки. К сожалению, надо сказать, что в нашей стране попытки перестроить и переделать защиту растений пока заканчиваются со знаком минус. Например, у нас произошло резкое сокращение специалистов по защите растений в структуре министерства сельского хозяйства, когда при создании филиалов Россельхозцентра «защитники растений» потеряли примерно 6000 персонала в результате сокращений. Сейчас в системе защиты растений в Россельхозцентре работает всего около 7000 человек. Более того, расформированы многие факультеты защиты растений, что в высшей степени обострило проблему нехватки кадров. Сейчас начинаются новые попытки реструктурирования научных организаций. А это будет означать сокращение количества институтов в стране, в том числе институтов по защите растений. Если это произойдет, то естественно гарантия работы науки по защите растений на опережение будет снижаться. Для нашей страны — это действительно сейчас очень опасная ситуация, потому что мы можем потерять целые научные направления, связанные с иммунитетом растений и созданием средств биологической защиты. И сейчас задача номер один — это сохранить всероссийские институты по защите растений. Кроме нашего Всероссийского института защиты растений, это ВНИИ фитопатологии, ВНИИ биологической защиты растений, Дальневосточный институт защиты растений. И надо сказать, учитывая большую численность вредоносного состава и фитосанитарную дестабилизацию, количество таких научных организаций для нашей огромной территории крайне мало. И для того, чтобы решать правильно, грамотно и с опережением всё проблемы, связанные с фитосанитарным блоком, нужно наращивать количество научных организаций, а не сокращать. Но, к сожалению, всё идет в сторону сокращения.

ИА REGNUM: Скажите, а сколько сейчас аспирантов в ВИЗРе?

Сейчас у нас шестнадцать аспирантов. Но этого недостаточно. Проблема усугубляется тем, что сейчас вступил в силу новый федеральный закон, регулирующий обучение в аспирантуре. Так вот он очень плохо решает проблему подготовки исследователей для исследовательских организаций. Созданная система решает проблему учебных вузов, и они ее и делали под себя. В законе много требований к вузам. И, к сожалению, сейчас у нас очень много препятствий для того, чтобы отстоять нашу действующую аспирантуру, которая выполняла и выполняет свою задачу: она пополняет кадровый состав исследователей. При нашем институте успешно работает специальный совет по кандидатским и докторским диссертациям. У нас идут защиты аспирантов из разных уголков страны по трем специальностям: защита растений, микология и энтомология. Через наш совет в общей сложности прошли, наверное, около 3000 человек. То есть для России мы создали целую армию высококвалифицированных кадров по защите растений. Но на это ушли десятилетия.

ИА REGNUM: Можно ли сделать вывод, что, если налаженная система в сфере защиты растений будет разрушена, мы рискуем сами на себя в итоге сбросить биологическое оружие?

В принципе, да. Это очень серьезный момент. За последние 20 лет в результате усиления фитосанитарных рисков у нас появилось где-то 30 новых фитосанитарных объектов и угроз, которые раньше не имели никакого экономического значения. Но сейчас они есть, и с ними необходимо бороться.

ИА REGNUM: С Вашей точки зрения, точка невозврата еще не пройдена?

Не пройдена. Мы сопротивляемся, мы решаем текущие проблемы. Но Вы же понимаете, если нас сократят в несколько раз, то тогда это будет уже невозможно просто физически.

Не химией единой

ИА REGNUM: Сегодня всё большую роль играют биологические средства защиты растений. Насколько у нас развито это направление?

Биологическая защита растений — это сегодня, на самом деле, приоритетное направление. К счастью, в нашем институте оно развивалось с самого начала его работы в 1929 году. И что особенно важно, мы успешно продолжаем развивать его в наши дни.

ИА REGNUM: В чем его преимущество?

Биологическая защита растений представляет собой совместное применение биопрепаратов для защиты растений от болезней, сорняков и фитофагов (организмов, питающихся растительной пищей), а также использование массово разводимых полезных насекомых-энтомофагов. Эта совокупность дает хороший производственный защитный эффект. В первую очередь, этот способ защиты подходит для закрытого грунта, например, для защиты томата, огурца, зеленных культур и т.д. Дело в том, что для теплиц характерна очень напряженная ситуация с защитой посадок из-за высокой урожайности, притом интенсивного типа. А интенсивное ведение растениеводства в закрытом грунте, в свою очередь, предполагает и интенсивную систему защиты. Если речь идет о химической защите, то в течение летнего сезона требуется около 20 обработок, чтобы действительно гарантировать защиту от инфекций и вредителей тех культур, которые выращиваются в теплицах. А в нашем институте удалось разработать целый набор средств биологической защиты, чтобы практически полностью заменить химическую защиту в условиях закрытого грунта. Нами было налажено массовое разведение в биолабораториях и на биофабриках около 20 видов энтомофагов. Для этого были проведены специальные селекционные работы для улучшения показателей этих энтомофагов, которые должны обладать высокой поисковой активностью и интенсивно размножаться.

Но для того, чтобы это направление развивалось, нужно, конечно, непрерывно заниматься генетическими и селекционными исследованиями. Только за последние годы в нашем институте было разработано 15 новых препаративных форм микробиологической защиты. Всё они успешно прошли государственные испытания и сейчас используются для защиты, прежде всего, на тепличных комбинатах. Сейчас мы сотрудничаем приблизительно с двадцатью комбинатами, которые постоянно к нам обращаются за помощью по налаживанию, эксплуатации и использованию систем биологической защиты.

ИА REGNUM: Но, тем не менее, я правильно понимаю, что, несмотря на успешные разработки в сфере биологической защиты, от химии всё равно никогда не отказаться?

Нет, это не совсем так. В теплицах мы просто обязаны в итоге обходиться без химических препаратов.

ИА REGNUM: А на открытом грунте?

Проблема открытого грунта состоит в том, что для него достаточно высока себестоимость энтомофагов при массовом биотехнологическом производстве. Применительно к сельскохозяйственным угодьям необходимы приемы, позволяющие активизировать природные популяции энтомофагов.

ИА REGNUM: То есть получается, что по цене пшеница тогда будет «золотая»?

Да. Себестоимость будет слишком высока.

ИА REGNUM: Ну а если вывести вопрос себестоимости за скобки, в теории можно ли для открытого грунта использовать преимущественно биологические, а не химические СЗР…

Да, мы можем вырастить на биометоде продукцию и для открытого грунта, но повторюсь, она будет просто очень дорогой. В принципе такие попытки и сейчас есть. В основном это направление пытаются развить в Крымском районе Краснодарского края.

ИА REGNUM: А как обстоят дела в других государствах? Кому-нибудь удалось перейти целиком и полностью на биологические средства защиты?

Перед ними также стоит вопрос себестоимости. Поэтому о больших масштабах говорить не приходится. И конечно, за рубежом стоимость овощей или фруктов, выращенных при использовании систем биологической, а не химической защиты, выше раза в полтора — два. Но в отдельных случаях биопрепараты оказываются вполне рентабельными и на открытом грунте. Например, «Алирин Б», разработанный для обработки семенного материала перед посевом, в том числе и пшеницы. Такие препараты действуют эффективно и подавляют целый ряд грибов и возбудителей, которые могут находиться на семенном материале. Всего в нашей стране около десяти подобных препаратов, которые оказываются рентабельными. Вообще, если мы будем анализировать экономику средств защиты, то для всех препаратов именно обработка семян посадочного материала приводит в итоге к наибольшей рентабельности. Во-первых, это экологически безопасная процедура, потому что она проводится в специальных складских помещениях и препараты используются очень рационально. И если процедура фитосанитарной подготовки посадочного материала выполнена правильно, то в итоге затраты на культуру в течение года будут снижены где-то на 30-40%.

ИА REGNUM: А насколько в принципе могут быть снижены затраты при использовании новых технологий в сфере средств защиты растений?

Всё зависит от возделываемой культуры. Вообще, если грамотно использовать весь блок защиты растений, включая современные разработки, рентабельность может достигать 200% и более.

ИА REGNUM: Наши производители проявляют интерес к вашим разработкам?

Проявляют. Но вопрос, заключается в том, хотят ли производители добиваться очень высокой урожайности. Если да, то тогда надо применять весь блок защиты растений. Если же вопрос высокой урожайности не стоит на первом месте, то тогда и нет смысла применять весь блок.

ИА REGNUM: А что же тогда является основной целью?

Сейчас основная цель — это все-таки получение высокого качества безопасной продукции.

ИА REGNUM: То есть, лучше меньше, но качественней?

Сейчас мы переходим скорее к европейским стандартам получения продукции. Например, при выращивании картофеля наши производители сейчас стремятся не столько к повышению урожайности, а к тому, чтобы было хорошее качество клубней, чтобы был достигнут стандартный размер клубней. У нас уже тоже никто не хочет покупать грязный картофель с явными признаками наличия болезней. Поэтому вся защита у производителей сейчас направлена на то, чтобы получить именно качественную продукцию, которую можно было бы успешно реализовать на рынке в условиях существующей конкуренцией.

Россия неконкурентоспособна без блока защиты растений

ИА REGNUM: Сохраняется ли в условиях санкций и напряженных политических отношений сотрудничество с зарубежными институтами на Западе?

Все контакты и сотрудничество сохраняются. Научная среда в этом плане более толерантна и не настолько политизирована. Никакие наши связи не порваны, мы продолжаем взаимодействовать, ездим на конференции. Не так давно мы были в дружественной Сербии, где у нас были тесные контакты с западной секцией по биологической защите в рамках Международной организации по биологической защите растений (мы представляем ее восточную секцию). Мы с президентом западноевропейской секции договорились о дальнейшем сотрудничестве. Мы продолжаем совместные исследования с институтами Финляндии, Германии, Франции и других европейских стран. У нас ведутся довольно плотные работы и с азиатскими научными организациями, например, из Китая и Монголии.

ИА REGNUM: В заключение хочу задать такой вопрос. Сегодня в России есть «Закон о карантине растений», «Закон о безопасном обращении с пестицидами и агрохимикатами», «Закон об охране окружающей среды». Но у нас нет «Закона о защите растений». Притом мы — чуть ли не единственная европейская страна, где такого закона нет. Насколько нам вредит его отсутствие?

К сожалению, очень сильно вредит. Отсутствие такого закона сильно ограничивает наши возможности не только в научной деятельности по защите растений, но и в сфере производства СЗР. Например, в министерстве сельского хозяйства иногда забывают и не включают направление по защите растений в свои основополагающие документы или постановления. Естественно это влияет, в том числе, и на выделение средств. Думаю, что отсутствие Федерального Закона о защите растений также негативно повлияло и на образовательные программы в аграрных вузах. Если бы он был, то независимо от всех пертурбаций в аграрных вузах всё равно включали бы в деятельность агрономических факультетов направления по защите растений. А сейчас такого направления нет! Есть только профиль, который в отличие от направления не финансируется. Вот в чем разница.

ИА REGNUM: В перспективе планируется принятие такого закона?

К сожалению, нам нужен заказчик на эту работу.

ИА REGNUM: А кто должен стать этим заказчиком?

Заказчиком должно быть министерство сельского хозяйства. Необходимо понять, что проблему защиты растений нельзя постоянно игнорировать, если мы хотим иметь рентабельное растениеводство. К ней нельзя относиться по остаточному принципу, но именно такой подход продолжает сохраняться. Если всё останется без изменений, то мы не сможем рассчитывать ни на качественный урожай, ни на достижение конкурентоспособности нашей продукции, а разговоры о продовольственной безопасности останутся пустыми разговорами. Пока гром не грянет.