В 2015 году в Мьянме состоятся парламентские выборы. На Западе они трактуются как первые свободные и честные выборы за четвертьвековую историю страны, хотя есть в этом определенная доза лукавства: выборы 2010 года, знаменовавшие собой начало перехода от власти военных к представительной демократии, тоже были свободными и конкурентными. Военным властям было выгодно провести именно честные выборы для того, чтобы понять реальный уровень симпатий и антипатий к тем или иным кандидатам, а также обеспечить в парламенте представительство для национальных партий. При этом в некоторых округах влиятельные чиновники правившего военного режима потерпели поражение в конкурентной борьбе и в парламент не попали.

На Западе выборы 2010 года заслужили имидж «несвободных» по двум причинам. Во-первых, на выборы не были допущены иностранные наблюдатели. Во-вторых, в выборах не участвовала Национальная лига за демократию, а демократический спектр представляла лишь отколовшаяся от нее малая часть — Национальная демократическая сила. Но наблюдателей из-за рубежа скорее всего не будет и на выборах 2015 года — мьянманцы не склонны пускать иностранцев смотреть на то, что касается только их. А если говорить об НЛД, то решение не принимать участие в выборах 2010 года эта партия приняла добровольно. Оно отражало позицию «старой гвардии» в партии, которую можно сформулировать так: «Сначала верните нам украденную победу 1990 года» — именно в этот год НЛД победила на всеобщих выборах, но военные власти так и не дали парламенту начать работу. Поэтому неучастие НЛД в выборах 2010 года, хотя, конечно, в корне изменило расклад голосов избирателей, но никак не сделало эти выборы менее свободными.

Избирательная кампания 2015 года важна именно тем, что на сей раз НЛД в них будет принимать участие (хотя формально решение об этом партия еще не приняла). А значит — выборная гонка станет более конкурентной, а результаты — менее предсказуемыми. Замечу, что выборы в Мьянме традиционно проводятся по мажоритарным округам, и победителем на них считается кандидат, набравший относительное большинство голосов (даже если это гораздо меньше пятидесяти процентов). В английском языке такая система называется «first-past-the-post». А это позволяет партии, не имеющей поддержки большинства населения, но опережающей другие политические силы всего на несколько процентов и имеющей примерно одинаковый уровень рейтингов по регионам страны, получить больше половины мест в парламенте. Перед избирательной кампанией были попытки ввести пропорциональную систему выборов (и верхняя палата, представляющая в равной пропорции все национальные штаты и провинции, даже за такую систему проголосовала). Тем не менее, в итоге выборы 2015 года все-таки, похоже, будут проводиться по прежней системе.

Выборы должны состояться в ноябре-декабре 2015 года (точная дата еще не назначена), но, естественно, уже сегодня интересен политический расклад. Ясно, что в целом по стране основная борьба развернется между двумя политическими силами — правящей Партией сплоченности и развития Союза (напомню, что официальное название страны — Республика Союз Мьянма) и главной оппозиционной Национальной лигой за демократию.

Говорить о партийных программах в условиях нынешней Мьянмы довольно затруднительно. Тем не менее, ПСРС (основной костяк в которой составляют бывшие военные и гражданские управленцы) в качестве своей главной идеи выдвигает сохранение единства страны и обеспечение постепенного бесконфликтного развития. НЛД акцентирует внимание на защите прав человека, гарантиях свободы слова и печати, обеспечении межнациональной консолидации. Обе партии заявляют о приверженности духу реформ, но каждая из них понимает процесс реформ по-разному.

Опросы по политическим предпочтениям в Мьянме не проводятся. Социологи могут лишь делать исследования по отношению к выборам как к таковым и по намерениям принять в них участие. До сих пор в стране было проведено только два относительно масштабных опроса общественного мнения — оба сделаны американцами.

Наибольший интерес в этом отношении представляет исследование Международного республиканского института (неправительственной организации, тесно связанной с Республиканской партией США), проведенное год назад, в январе 2014 года. Авторы постарались обеспечить репрезентативность не только привлечением значительного числа респондентов (было опрошено 3000 человек), но и по возможности соблюсти региональные, национальные и конфессиональные пропорции современного мьянманского общества.

Помимо прочего, там поднималась тема выборов.

Согласно исследованию, если бы выборы состоялись в день опроса — на них пошли бы 89 процентов респондентов, еще 9 процентов «скорее всего пошли бы». При этом 53 процента считают, что результаты выборов 2010 года «достоверны», а 77 процентов считают, что в большой степени будут заслуживать доверия и результаты выборов 2015 года.

Электоральную поддержку двух крупнейших партий авторы вычислили следующим образом. Они сформулировали несколько ключевых утверждений (перед этим вычленив наиболее значимые для Мьянмы проблемы и попросив их оценить по степени важности) и предложили по каждому пункту отдать предпочтение одной из двух партий. Например, предлагалось оценить такие «имиджевые» утверждения, как: «Они поддерживают женщин», «Они борются с коррупцией», «Они заслуживают доверия». Кроме этого респонденты должны были выбрать, какая из двух партий может эффективнее решить некоторые стоящие перед страной проблемы, например — улучшить систему образования и здравоохранения, закончить межэтнические конфликты, обеспечить развитие экономики.

В целом итоги показали, что по большинству позиций «имиджевой» составляющей НЛД опережает провластную ПСРС — правда, совсем ненамного. По мнению некоторых экспертов, одними из ключевых являются оценки утверждений «Они заботятся о людях вроде меня» (ПСРС — 35 процентов, НЛД — 44) и «Их политика помогает бедным» (ПСПР — 35 процентов, НЛД — 42 процента). А вот по своей способности решить стоящие перед страной важнейшие проблемы (например, такие как развитие экономики, сплочение нации и обеспечение безопасности) лидером в целом является ПСРС — хотя и здесь по большинству позиций разрыв между двумя политическими силами невелик. При этом обращает на себя внимание тот факт, что почти четверть опрошенных либо затруднилась с оценкой, либо отказались отвечать.

Нужно сказать, что этот опрос, результаты которого были обнародованы в середине декабря 2014 года, вызвал волну критики у мьянманской либеральной общественности. Оппозиционеры из числа ее представителей упрекали Республиканский институт в том, что он пошел на поводу у правящего режима (такое предположение, кстати, выглядит довольно фантастическим, поскольку эту американскую организацию сложно обвинить в симпатиях к нынешним властям Мьянмы — скорее, наоборот), и объясняли со страниц газет, что из-за незнания страны институт не сумел разработать «правильную» методику, а люди, якобы, боялись отвечать на вопросы, и поэтому отвечали так, как нужно властям.

Например, в исследовании указано, что Вооруженные силы страны в той или иной степени заслуживают доверия у 64 процентов населения — а по мнению мьянманской либеральной общественности (которую, собственно, только и слышно на Западе — даже в России чаще всего воспроизводят именно ее оценки ситуации в Мьянме) военных в стране все боятся и презирают. Те же 64 процента поддержки имеет и нынешнее правительство, при этом 88 процентов опрошенных уверены, что страна движется в «правильном направлении» — а либералы считают, что демократические реформы в Мьянме буксуют, и именно правительство несет за это полную ответственность. 91 процент опрошенных в основном положительно оценивает деятельность президента, отставного генерала Тейн Сейна — и либералы снова возмущены: получается, что у президента уровень поддержки выше, чем у лидера оппозиции Аун Сан Су Чжи.

По сути, в своей критике результатов исследования члены мьянманской либеральной тусовки воспроизводили примерно такие же фразы, что и их российские коллеги: «Где эти социологи нашли 84 процента поддержки Путина, если у меня все друзья против него?!»

Таким образом, анализ политических предпочтений мьянманцев заставляет говорить о примерном равенстве позиций правящей Партии сплоченности и развития Союза и оппозиционной Национальной лиги за демократию, хотя, возможно, уровень поддержки оппозиции в целом несколько выше. Тем не менее, при мажоритарной системе выборов и равномерном распределении симпатий по стране даже небольшое преимущество может привести к получению той или иной политической силой абсолютного большинства мест в парламенте. Показательный пример этого — выборы 1990 года, когда Национальная лига за демократию, получив всего 52,5 процентов голосов избирателей, обеспечила себе 392 из 492 (т. е. 80 процентов) мест в парламенте.

Следует отметить и то, что за год, прошедший со времени проведения опросов, политические предпочтения избирателей могли несколько измениться. Летом 2014 года НЛД провела довольно шумную кампанию по сбору подписей за изменение статьи 436 Конституции страны (согласно которой поправки к Конституции должны быть утверждены 75 процентами депутатов, что при наличии закрепленной за армией квоты в 25 процентов мест в парламенте делает их принятие без поддержки со стороны военных фактически невозможным). Эта кампания стала не только очередной масштабной пиар-акцией НЛД, но и позволила партийным функционерам на основе подписных листов составить базу данных активных сторонников партии в каждом населенном пункте — со всей контактной информацией.

Обращает на себя внимание и разница тактик ПСРС и НЛД перед выборами. НЛД строит кампанию по канонам политтехнологий, предпочитая массовые кампании и отработку информационных поводов с расчетом на эмоции избирателя, а не на рациональные аргументы. ПСРС наоборот делает ставку на работу посредством административного ресурса с авторитетными представителями местных сообществ и на периодические отчеты о проделанной работе — например, о количестве отремонтированных дорог и построенных больниц. Нужно сказать, что в последнее время ПСРС со скрипом, но перенимает некоторые наиболее простые «политтехнологические» моменты из тактики НЛД, но пока что действует в этом отношении менее эффективно.

При этом в 2015 году намечается мощнейший информационный повод для дальнейшей раскрутки НЛД — 100-летие со дня рождения генерала Аун Сана, отца лидера партии Аун Сан Су Чжи (фактически мероприятия в рамках этой пиар-кампании в Янгоне уже начались). Интересно, что провластная ПСПР, в которой очень высок процент отставных военных, не делает ничего, чтобы «приватизировать» генерала Аун Сана (который, если разобраться, имеет к ее членам гораздо больше отношения, чем к партийцам из НЛД) и фактически уступает оппозиции право пиариться вокруг его имени. Если учесть, что генерал для абсолютного большинства мьянманцев является культовой личностью и национальным героем, это может привести к укреплению электоральных позиций НЛД.

Но наибольшие риски, связанные с выборами, неизбежно возникнут уже после подсчета голосов. Нужно отметить, что, в отличие от аморфной и рыхлой электоральной базы ПСРС, сторонники НЛД — гораздо более активны, агрессивны и готовы к решительным действиям.

Во-первых, может получиться так, что оппозиция проведет своих кандидатов в большинстве избирательных округов страны. Но даже в этом случае она не получит большинства в парламенте — 25 процентов депутатских мест закреплены за военными, а для них более логично поддержать ПСРС. Если такая ситуация возникнет — то она с неизбежностью приведет к мьянманскому аналогу Майдана и крикам об «украденной победе».

Во-вторых, даже при абсолютно честных выборах мьянманские либералы вряд ли примут их результаты в силу того, что они варятся исключительно в собственном соку и, как показали их комментарии соцопроса, не вполне адекватно воспринимают ситуацию в стране. А среди этих либералов достаточно много «пишущих» и «говорящих» людей, которые не упустят момент для самопиара. Поэтому следует ожидать серьезных попыток дестабилизировать обстановку.

В-третьих, в случае победы оппозиции на выборах неизбежно вновь встанет вопрос о президентстве Аун Сан Су Чжи (в Мьянме президента избирает парламент страны). Ее желание стать президентом пока перечеркивает статья 59(f) Конституции страны, запрещающая президенту иметь ближайших родственников с иностранными паспортами. В мае 2015 года в стране запланирован референдум по изменениям в Конституцию, но пока неясно, будет ли на него вынесена отдельно тема статьи 59(f), или вопрос будет лишь об изменении упоминавшейся уже «базовой» статьи 436. Тем не менее, в случае завоевания оппозицией значительного большинства в парламенте, тема «Мама Су — наш президент!» возникнет, причем именно в режиме «митинговой демократии». А дальше, как показывает практика, подобный процесс может перейти в неуправляемую фазу.

И, наконец, в-четвертых, ситуация «подвешенного» парламента может сыграть на руку более мелким партиям из национальных штатов, депутаты от которых в этом случае станут своеобразным «балансиром» между ПСРС и НЛД — естественно, не бескорыстно. Какие при этом будут выторговываться уступки, насколько они будут адекватны роли отдельных депутатов и как изменится в итоге конфигурация «центр-регионы», сказать трудно. А поскольку некоторые этнические политические силы имеют за спиной собственные квази-армии, то неизбежно возникает риск нестабильности на национальных территориях.

По какому сценарию пойдут события — покажет время. Тем не менее, глава Центризбиркома Мьянмы отставной генерал Тин Эй уже предупредил в середине декабря, что при возникновении межнациональных или политических беспорядков армия готова снова взять власть в стране. Хотя он и отметил, что такой вариант является для военных нежелательным.