В преддверии вступления в силу скандального закона «Об основах социального обслуживания населения в Российской Федерации», российские органы опеки все чаще используют в своей практике «скандинавские» технологии по отбору детей из семей. Дети исчезают «без суда и следствия» и часто по надуманным поводам: отсутствие детских уголков, ремонта, развивающих игрушек или и вовсе отдельных комнат на каждого ребенка в многодетной семье. Одновременно с этим набирает обороты институт профессиональных семей, которым в ряде регионов уже отдают предпочтение перед ближайшими родственниками или усыновителями. По данным движения «Родительское Всероссийское Сопротивление» (РВС), наибольшей «ювенальной активностью» отличаются Санкт-Петербург, Москва, Пермский край и Якутия, сообщает корреспондент ИА REGNUM.

Новый закон вступает в силу 1 января 2015 года. Документ касается всех социально незащищенных групп граждан, нуждающихся в помощи, а две статьи закона — третья и восьмая — посвящены детям. Согласно им, практически любую семью, попавшую в поле зрения органов опеки, могут признать «находящейся в трудной жизненной ситуации» с установлением социального патроната и надзора. Закон декларирует добровольность предоставления социальных услуг, но в случае с «неблагонадежными семьями», критерии определения которых крайне размыты, первоначального согласия на патронат не требуется, и в случае отказа от сопровождения семьям «разъясняются возможные последствия принятого ими решения». По мнению правозащитников и представителей родительских движений, документ, в силу неясности формулировок, отсутствия четко прописанных особенностей социальной помощи семьям и запрета на преследование граждан, отказавшихся от этой помощи, открывает широкие возможности для давления на родителей. В том числе позволит моментально изымать детей из семей под предлогом спасения. Что, собственно, уже и происходит в стране, заявили 1 декабря активисты РВС в ходе рабочей встрече с уполномоченным при президенте РФ по правам ребенка Павлом Астаховым.

«Эта тенденция на привнесение в нашу жизнь ювенальных технологий, с которой мы давно боролись, после нескольких лет публичной и всем понятной войны вступает в свою почти победоносную стадию», — заявила председатель РВС Мария Мамиконян. В течение года активисты движения предлагали внести в закон ряд поправок, уточняющих положения документа и «позволяющих вылезти из ювенальной ловушки», но услышаны не были. «Лоббизм данного направления у нас очень силен, очень укреплен в околовластных и властных верхних эшелонах», — считает Мамиконян. По ее словам, в России постепенно реализуются скандинавские методики надзора за семьями: «Когда до народа дойдет, наконец, что же все-таки у нас происходит… а происходит фактически приход к нам тех самых „Барневарн“ (норвежская служба опеки, прим. ИА REGNUM), то народ вынужденно скажет свое народное слово. Но хотелось бы, чтобы они все-таки не пришли».

О лоббировании ювенальных технологий в России заявил и Павел Астахов. По словам уполномоченного, «консультанты 90-х», о которых часто упоминается в СМИ, не только не исчезли, но проникли практически во все образовательные и социальные организации страны, включая законодательные органы власти. «Они сидят в комиссиях, экспертных группах, рабочих группах. И когда у нас начался проект партии „Единая Россия“ по семейному устройству детей, то в списке рабочей группы они были в первых рядах… Это люди со своими установками, бюджетами, зарплатами. И они отрабатывают это», — рассказал он. Средняя сумма индивидуальных грантов некоторых активистов внедрения ювенальных технологий — 2 млн долларов в год. А общая величина гранта на поддержку социальных проектов в России от Совета Европы — 11 млн евро. И в данный момент эта сумма уже распределятся по профильным комиссиям. Также Астахов отметил обсуждаемый сейчас проект Стратегии Совета Европы по защите прав ребенка на 2016 — 2019 годы, одним из пунктов которой значилась защита прав детей из однополых семей. Большинством голосов акценты стратегии удалось сместить в область социальной работы, а не защиты прав. Но поскольку Россия давно согласовала ряд международных конвенций, то ситуацию надо постоянно держать на контроле. «Самое страшное и самое главное сегодня — это концепция Совета Европы… И если ее не отслеживать, то нам выдадут очередной бюджет в 11 млн, сюда приедут новые консультанты и купят тех, которые всегда продавались. И мы будем с огромными напряжением, трудом и усилиями противостоять этой мясорубке», — отметил Астахов.

Что касается работы с «неблагонадежными» семьями внутри страны, то необходимо внедрение новых форм поддержки, а не новых законов, заявил он. Для того, чтобы сохранить традиционный семейный институт и защитить детей без изъятий из семьи органами опеки, в аппарате уполномоченного еще 3 года назад разработали поправки в Семейный кодекс РФ. Речь идет об уточнении статьи 77 в части ограничения родителей в правах, как превентивной мере перед окончательным лишением прав. А также предоставление бесплатных адвокатов семьям, где ребенок уже передан органам опеки. Тем не менее, поправки до сих пор не рассматривались профильным комитетом Госдумы.

В то же время мера по ограничению родительских прав, хотя и прописана в кодексе, на практике не работает. По словам члена Общественной палаты РФ от РВС Людмилы Виноградовой, за ограничением прав все равно следует моментальный перевод детей в бюджетные учреждения, вместо того чтобы передать их близким родственникам. «Сейчас нет такой практики и нет такого закона, который бы прописывал, что при ограничении родительских прав ребенка необходимо оставлять в семье. Это очень травмирующий фактор для ребенка. Потому что наказывают не только родителей, в первую очередь наказывают детей. Мы этим не добиваемся положительного эффекта, а наоборот, разрушаем детскую психику», — заявила она. За последние несколько лет в Москве зафиксировано большое количество подобных случаев. В частности совсем недавно 4-летнюю девочку изъяли из семьи только на основании того, что в квартире не убрано. Поссорившаяся с дочерью бабушка вызвала полицию с жалобой на то, что ее старые вещи хотят выкинуть из-за предстоящего ремонта. В полиции, руководствуясь новыми предписаниями, вызвали опеку, которая тут же увезла ребенка во временный центр. Никакого судебного решения об изъятии не было, лишь предположение об ограничении в правах. Через две недели девочку вернули матери, но с последствиями психологической травмы в семье не могут справиться до сих пор. «Есть проект закона о внесении изменений в Семейный кодекс — отобрание детей проводить только по решению суда. Этот законопроект был передан, но уже на протяжении 8 месяцев хода ему нет… Было предложение и о том, чтобы на первый раз не лишать родителей прав, а проводить их через ограничения. То есть первой стадией сделать ограничение прав. И в этом случае поступать выборочно — не во всех случаях отбирать детей. Это предложение тоже лежит. В тоже время срочно разрабатывается проект о фостерных семьях» («профессиональные» приемные семьи, прим. ИА REGNUM), — заявила Виноградова.

Поводы для изъятия детей из семей последнее время все более надуманны, в свою очередь подчеркнул помощник члена Общественной палаты Александр Коваленин. «Например, у детей нет детского уголка или в квартире не убрано. Но в этом году появилась новая причина: у ребенка нет развивающих игрушек, что теперь также является отрицательной характеристикой. Уже есть и случай изъятия детей из многодетной семьи, которая стоит на очереди получения жилья, так как у них нет отдельных комнат. Это Кунцевская опека города Москвы», — рассказал он. Параллельно с увеличением таких случаев в стране активно пропагандируется и внедряется институт замещающих семей. По словам Коваленина, органы опеки сейчас часто даже более заинтересованы в передаче детей «профессиональным» семьям, чем усыновителям. «У нас включился механизм заинтересованности отдачи детей в замещающие семьи. Этот механизм изначально создан для того, чтобы разгрузить детские дома, но работает не над тем, чтобы забрать ребенка из детского дома, а из семьи. Это давит на семьи и родных». Система такой передачи осуществляется по следующему сценарию. В рамках текущей кампании по созданию фостерства, уже создана очередь из обученных приемных родителей. И органы опеки, подгоняемые государственным запросом, передают им детей не из детских домов, а из семей, где родители еще не лишены родительских прав. «Происходит внесудебное решение родительских прав в виде признания ребенка оставшимся без попечения родителей, повод находится любой. То есть мама еще не лишена родительских прав, а ребенком уже распоряжается опека. Это сейчас происходит в Якутии и уже стало явлением», — заявил Коваленин.

Почему так происходит, объясняется просто: детские дома по-прежнему получают «подушевое» финансирование на каждого ребенка, то есть не заинтересованы в передаче детей в приемные семьи или на усыновление, а удовлетворять запрос государства на данную форму попечительства нужно. Учитывая, что данная тенденция характерна для всей страны, местной инициативой отдельных чиновников в регионах ее не объяснить, жалуются активисты РВС. По мнению защитников, ситуацию можно переломить только поправками в законодательство, указав, что передача детей в приемные семьи не является семейным устройством. Иначе указанной лазейкой по-прежнему будут пользоваться в опеке.

Помимо уже описанных проблем, в России готовят к рассмотрению целый пул «конкретно ювенальных» законопроектов. В частности, на рассмотрении органами власти сейчас находится разработанная Минобрнауки РФ «Стратегия развития воспитания в РФ». По словам Павла Астахова, это «уже конкретно ювенальный проект, где все технологии расцветают пышным цветом». «Я уже это говорил, и свою позицию не меняю. Законы, которые планировалось создать с благой целью, часто превращаются в антиподы. Дополнительного контроля за родителями не нужно, им нужна дополнительная помощь», — резюмировал он.