Владимир Ястребчак. Россия и ПМР: межведомственный щит или пропагандистские клише
Последние месяцы 2014 года оказались богатыми на события, которые в итоге прошли мимо внимания наблюдателей, интересующихся молдавско-приднестровской проблематикой. В ситуации, когда основное внимание заинтересованных наблюдателей сосредоточено на предстоящих выборах в Молдавии, иные явления, как правило, игнорировались или же рассматривались как производные от внутримолдавских политических процессов.
Между тем, некоторые из произошедших событий ориентированы как раз на достаточно пристальное внимание со стороны заинтересованных наблюдателей, хотя и не получают его в должном объеме. Речь идет, прежде всего, о факте обнародования межведомственных документов, подписанных между профильными органами государственной власти России и Приднестровья в июне — ноябре 2014 года.
Автор этих строк по-прежнему склонен полагать, что главной задачей этих документов, подписанных в вышеуказанный период, равно как и Протокола по итогам рабочей встречи специального представителя президента России по Приднестровью Дмитрия Рогозина и президента Приднестровья Евгения Шевчука от 25 октября 2013 года, была «перезагрузка» механизма, созданного в рамках аналогичного протокола между тогдашним президентом Приднестровья Игорем Смирновым и российским вице-премьером Александром Жуковым, в развитие которого в 2006-2007 был подписан ряд межведомственных договоренностей.
Однако было бы несправедливым и неправильным игнорировать тот факт, что документы 2014 года содержат ряд норм, которые облегчают их прямое применение в двусторонних контактах между Россией и Приднестровьем и устанавливают более четкие институциональные рамки для межведомственного сотрудничества. Как следствие, многие документы 2014 года создают новую правовую реальность в сравнении с тем, что и как делалось ранее. Не может не обнадеживать и то, что охваченные сотрудничеством и подписанными документами отрасли носят достаточно конкретный характер. Более того, конкретика подписанных документов между РФ и ПМР не позволяет их считать исключительно пропагандистским механизмом, направленным на изменение позиции молдавской политической элиты относительно будущего Молдавии (хотя, безусловно, информационный эффект от времени подписания некоторых из цитируемых документов не стоит игнорировать).
В то же время было бы неверным игнорировать и те проблемы, которые были порождены некоторыми из подписанных документов. По нашему мнению, созданные противоречия связаны с недостаточной координацией деятельности профильных госорганов с российской стороны, которая, в свою очередь, породила возможность различных подходов к выполнению схожих договоренностей в дальнейшем, равно как и дала основания для неоднозначного толкования подписанных документов. Остановимся лишь на нескольких смежных областях, которые, по нашему мнению, могут считаться иллюстрацией как позитивных, так и негативных явлений.
Безусловным успехом является подписание таких документов, как Меморандум о сотрудничестве в области сельского хозяйства между МСХ РФ и МСХ и природных ресурсов Приднестровья от 02.07.2014; между Россельхознадзором России и МСХ и природных ресурсов Приднестровья от 28.08.2014; между Россельхознадзором России и Службой государственного надзора Приднестровья от 28.08.2014.
Данный блок подписанных документов является наглядным свидетельством того, что подписываемые межведомственные соглашения могут напрямую порождать права и обязанности сторон, выступать полноценным основанием для возникновения юридических обязательств сторон.
Достаточно напомнить, что, к примеру, согласно Меморандуму между Россельхознадзором РФ и Службой госнадзора ПМР «поставки животных, растений, продукции животного и растительного происхождения между РФ и ПМР могут осуществляться под гарантии ветеринарной и фитосанитарной службы страны — поставщика при условии соблюдения международных и российских ветеринарных и карантинных фитосанитарных требований, а также требований Таможенного Союза». Документом предусмотрено, что допускается введение «предотгрузочного инспектирования продукции, поставляемой в РФ, с целью определения ее безопасности, а также соответствия российским требованиям».
В документе между Россельхознадзором РФ и МСХ и природных ресурсов ПМР полномочия и обязанности сторон еще более конкретизированы. Так, приднестровские власти берут на себя ответственность обеспечить сертификацию всей растительной продукции, которая будет подвергаться карантинному контролю в РФ.
Приднестровская сторона обязалась также в 10-дневный срок представить в Россельхознадзор образцы фитосанитарных документов, разработанных в соответствии с положениями Международной конвенции по защите растений (ФАО, Рим, 1951), список и образцы подписей инспекторов МСХ ПМР, допущенных к оформлению фитосанитарных сертификатов и оттиск печати Главного государственного фитосанитарного инспектора МСХ ПМР.
Одним из наиболее принципиальных положений стало то, что до момента согласования формы двусторонних ветеринарных сертификатов пропуск продукции, имеющей происхождение с территории Приднестровья, осуществляется на основании действующего ветеринарного сертификата, выдаваемого в ПМР.
Эти, а также иные положения, включенные в приведенные межведомственные документы России и Приднестровья, сделали их предельно конкретными, позволяющими приступить к их немедленной реализации. Иными словами, подписаны не декларации о намерениях, а документы прямого действия, способствующие снятию нетарифных барьеров в торговле между Россией и Приднестровьем.
Вместе с тем, нельзя не обратить внимание на некоторые моменты, связанные с межведомственными договоренностями в смежных областях.
В частности, некоторые федеральные службы явно стремились быть «святее Папы Римского» в своих международных контактах с Приднестровьем, иначе ничем нельзя объяснить пассажи, включенные в текст соответствующих меморандумов. К примеру, в текст меморандума между Роспотребнадзором и Министерством здравоохранения Приднестровья от 11 ноября 2014 года дважды включена норма о том, что документ «не является международным договором и не создает прав и обязательств, регулируемых международным правом» (пункты 5, 6 Меморандума). Такое удвоенное повторение данной нормы заставляет задуматься о том, кто именно и как читал текст Меморандума перед его подписанием, а также о том, как заведомо некорректный с политической и правовой точки зрения пункт появился в его тексте. «Политкорректность» Роспотребнадзора потребовала, по-видимому, внести аналогичный пункт и в Меморандум между Роспотребнадзором и Службой госнадзора ПМР, согласно которому и этот Меморандум от 11 ноября 2014 года «не является международным договором», хотя его внутренняя правовая сущность очевидно противоречит такому утверждению.
По-видимому, приднестровским представителям предстоит пройти еще один серьезный этап в диалоге с Москвой — этап отстаивания собственных интересов, а также разъяснения своей позиции. В противном случае документы, «не являющиеся международными договорами», будут лишь множиться, а в итоге это будет приводить к снижению резистентности Приднестровья перед нарастающими вызовами и угрозами. Не лишним было бы провести и мастер-класс для особо «правильных» российских чиновников, которые более озабочены нахождением правильных словесных формул, нежели реальными российскими интересами. Ну и, наконец, остается выразить надежду, что и российские, и приднестровские чиновники будут гораздо более внимательны не только перед подписанием важных документов, но и перед началом их имплементации.