"Я понимаю, что в каждом латыше сидит маленький националист": Интервью министра внутренних дел Латвии Мариса Гулбиса ИА REGNUM
Министр внутренних дел Латвии Марис Гулбис, еще не присев, спросил: "До Грызлова так же легко "добраться"?. "Конечно, нет, - ответил ему корреспондент ИА REGNUM. - И знаете, почему? Потому же, почему в России политический анализ является любимым развлечением журналистов, а в Латвии от практически невозможен. Или, точнее, не нужен. Проще позвонить тому министру или политику, действия или слова которого требуют истолкования. Все очень близко. А в России есть кремлевская стена и о том, что за ней происходит, по телефону не узнаешь. В любом случае число опосредующих звеньев гораздо выше, чем в Латвии". "Да, - задумчиво сказал на это Марис Гулбис. Россия - большая страна... А у нас тут как в Дании или в Скандинавии - с министром можно встретиться в магазине или даже на рынке". После этих слов министр посетовал на то, что Россия и Латвия недостаточно сотрудничают друг с другом в борьбе с преступностью.
Марис Гулбис: Во-первых, мы меняем философию нашей работы в МВД. Потому что раньше, при советском режиме, МВД было как государство в государстве, как столица в столице. А сейчас мы все открываем, потому что кому нужно МВД, если оно не думает о самой стране, о людях. И наши приоритеты сейчас - борьба с наркотиками, с организованной преступностью и защита индивидуума, каждого отдельного жителя. Это очень важно. Поэтому МВД сейчас становится очень прозрачным. Конечно, у нас есть секреты, как и в других странах, но публичную информацию мы даем сразу. Раньше журналисты постоянно звонили, гонялись за информацией, добывали ее, а сейчас мы сами первыми даем информацию. Поэтому у нас сейчас такой положительный рейтинг.
Вы вообще отличаетесь большой открытостью для прессы.
И народу это нравится, все эти изменения. Как, впрочем, и то, что в Риге преступность уменьшается. Но все-таки и в России и в Латвии у народа есть еще недоверие к полиции, пограничникам и другим службам. И вот это недоверие нужно уменьшить, потому что тогда народ поможет нам. Скажем, к примеру, в той же Дании каждый датчанин - полицейский. Если он что-то увидит, то сразу берет трубку и звонит по номеру 112 и передает всю информацию. А у нас недавно произошло два убийства - вчера и позавчера. Одного убийцу застрелили сегодня утром, он оказал сопротивление полиции. Свидетели-то есть, но свидетели не доверяют полиции. Вот поэтому моя основная задача в том, чтобы барьера между населением и полицией не было или он был бы очень маленьким. Я так понимаю, что на это же направлена и чистка рядов, так как коррупция в полиции лишь усугубляет недоверие к ней народа?
Да, сейчас мы из-за коррупции 150 человек освободили от работы в полиции, у пограничников и в других службах. Даже одного работника Полиции безопасности взяли за грабеж. Это тоже народу нравится, потому что до сих пор, все эти 12 лет, это была негативная часть нашей работы. Полиции платили. Конечно, я всегда считал, что основная мотивация - это хорошая зарплата. Но в этом году мы получили 11 миллионов латов, и у каждого работника полиции примерно на 80 латов увеличилась зарплата, не знаю, сколько это рублей (80 латов равняются примерно 145 долларам - ИА REGNUM). Это означает, что государство тоже нас поддерживает. Но мы должны добиться того, чтобы коррупция снизилась до самого низкого уровня. Вот сейчас я был в Испании - там тоже маленькая коррупция, но очень трудно с ней бороться. А в маленьком государстве можно навести порядок быстрее. Сейчас у нас есть еще несколько дел, и в ближайшие недели мы возьмем еще нескольких очень коррумпированных полицейских.
Успехов вам в этом деле. Давайте теперь вернемся к тому, с чего вы начали разговор. В отношениях между Латвией и Россией есть очень много областей, и милицейско-полицейская так же, как экономическая, где политическое отчуждение между двумя странами, основанное, по существу, на гуманитарных вопросах - таких, как трактовка истории XX века, например, - реально мешает взаимодействию. А все это отражается на конкретных людях по обе стороны границы. Но при этом вы как политик, а не только как министр внутренних дел, должны понимать, что все-таки сфера политического выше в общественном сознании и приоритетнее в развитии государств, чем та или иная профессиональная сфера. Наверное, все равно сначала нужно заниматься политическими вопросами в урегулировании взаимоотношений. Я понял из ваших слов, что вам это мешает.
Не только мне это мешает, потому что преступность и в России и в Латвии не имеет границ. Мы видим, что передвижения из Латвии в Россию и из России в Латвию преступность совершает каждый день. И думаю, что для России очень выгодно было бы, если бы мы очень тесно сотрудничали. Скажу честно, у нас политического контакта нет, хотя я специально в течение года направил два мессиджа о том, что я могу приехать в Москву и встретиться. Все-таки есть ряд вопросов, которые нам нужно обсудить. И договор нужно заключить по реадмиссии и по границам. Если бы мы хотя бы заключили договор по границам, то случись, скажем, в Псковской области пожар, тогда мы смогли бы со своей техникой помочь. А сейчас нет такого договора, нет сотрудничества - а иначе мы бы просто реально людям помогли. Скажем, в Эстонию господин Грызлов просто сел в самолет и прилетел на один день, там все-таки заключены некоторые соглашения с министром внутренних дел и они сейчас работают. Конечно, отсутствие этого политического контакта нам мешает работать. Но я - человек компромиссов и я уже инициировал эту встречу. Но все-таки нужна общая ответственность по этому поводу. И конечно, нашей Криминальной полиции, Полиции безопасности нужны эти контакты. Но там, где эти контакты переходят на какой-то политический уровень, тогда они прекращаются. И из-за этого теряют и российский народ, и латвийский народ. Потому что организованная преступность - это угроза не только для Латвии, но и для России тоже. Это отмывание денег - сколько российских компаний отмывает деньги через латвийские банки? Очень много. И выгодно, чтобы эти деньги из России не ушли, чтобы этих людей там взяли. Но именно потому, что на политическом уровне нет сотрудничества, наши эксперты видят, что нет оснований для этого.
В таком случае я вас спрашиваю уже не как министра, а как политика, избранного от конкретной партии. Вот вы сейчас, как часто это случается у латвийских политиков, как бы походя помянули договор о границе. А ведь с Литвой у России договор о границе подписан...
Да, он подписан, но пока не ратифицирован...
Он ратифицирован этой осенью. И вы не можете не догадываться почему. Потому что именно политические отношения между Россией и Литвой перешли на следующую, более высокую ступень. Обе страны пошли на некоторые уступки. И даже такие очень неприятные для России факты, как чеченский информационный центр в Вильнюсе, не помешали подписать договор о границе. Но что касается Латвии и России, то здесь есть принципиальные проблемы. Это, прежде всего, проблема полумиллиона неграждан. И это остается неизменным - это есть и сейчас, и я знаю, что это не изменится завтра. Россия всегда в отношениях с Латвией исходила из "пакетного принципа", и в соответствии с этим "пакетным походом" вопросы полицейского взаимодействия, как и экономического сотрудничества, должны регаться одновременно с вопросом о соотечественниках в Латвии, с вопросом о предоставлении им равных прав и недискриминации. Без одного вопроса не решается другой.
Что касается того, сколько людей получили гражданство, натурализовавшись, у меня нет точных цифр...
Около 66 тысяч...
Это, конечно, мало. Но они уже будут первыми русскими Евросоюза! Думаю, этим людям очень повезло, потому что они получат те гарантии, которые дает Евросоюз, - и в учебе, и в страховке, и в других вещах, которые мы должны выполнять перед Европейским союзом. И каждый год их количество увеличивается. В этом году около 50 тысяч получат гражданство. Конечно, если учитывать, что неграждан 500 тысяч, то этот переход очень медленный. Но думаю, что через 5-6 лет те, кто хочет путем натурализации получить гражданство, они его получат. Но, конечно, это длинный период. Однако через 5 лет они уже смогут участвовать в выборах. А вы посмотрите на наш парламент - там уже на 25 процентов тех, за кого голосует русскоязычная публика. И мы очень заинтересованы в процессе натурализации, в том, чтобы русская публика получила гражданство.
Я сошлюсь на статью в "Диене" Илмара Латковского. Он пишет, что латыши с одной стороны говорят, что они хотят натурализации полумиллиона неграждан, а с другой - не хотят.
И с какой же стороны не хотят?
А как по-вашему отнесутся к этому крайне правые партии? К такому количеству избирателей, которые не будут голосовать за них? Сейчас 25 процентов - это электорат меньшинственных партий, а если их будет 40 с лишним процентов?
Вы знаете, мы посчитали, что за партию "Новое время" в Риге проголосовала и русскоязычная публика тоже. Если честно, в Риге у меня в структурах МВД работает очень много русских, еще со времен Советского Союза. И они имеют нормальные зарплаты, повышения, звездочки и так далее. Они знают латышский язык и мы ничего против не имеем. И начальник полиции Янис Защиринскис - он по национальности русский. Вы же понимаете, что это такое: шеф полиции Риги - русский. В структурах МВД мы работаем вместе. Что касается радикальных партий и организаций... Ну будет такая ситуация. Но в той же Швейцарии, Дании и еще в каком-то государстве радикалы сейчас поэтому и выигрывают на выборах. Но там не наша проблема русских, а проблема иммигрантов...
Новых иммигрантов.
Да, конечно, новых иммигрантов. Вот я был в Испании - там иммигрантов 4-5 миллионов. А в Германии - аж 8 миллионов, из них только турок 6 миллионов. И конечно, люди очень отрицательно к этому относятся. Думаю, что при демократических режимах всегда будут какие-то радикальные партии - левые или правые. И здесь это только вопрос времени. Но я сам лично хотел бы, чтобы процесс натурализации шел быстрее. По-моему, в этом году, особенно после вступления Латвии в Евросоюз, этот процесс увеличился вдвое. Понимаете, русские, которые живут здесь, если они получат гражданство, они получат и все те льготы, которые предоставляет Евросоюз. Я думаю, что благосостояние здешних русских и тех, которые живут в России, будет резко отличаться. Потому что мы в течение 7 лет достигнем европейского уровня. Думаю, что Россия, за исключением Москвы и Санкт-Петербурга, в течение 7 лет такого уровня не достигнет. Я был в нескольких школах в Латвии и мне расказывали о том, какие школы за пределами Москвы. Это день и ночь. У нас здесь условия очень хорошие. Мои друзья, которые побывали в Израиле, в Ираке и в других странах, они рассказывали, что после того, что они увидели там, у них нет никаких претензий к Латвии. Потому что государство борется за то, чтобы условия были для всех одинаковые. Недавно я побывал в роддоме - и там тоже все получают этот сервис, государство за это платит. Одна русская девушка родила недавно тройню - и государство за это платит. Всего этого мы не замечаем, кажется, что все происходит само по себе. Мы обращаем больше внимания на политические проблемы. А если бы эти 500 тысяч натурализовались? Что Россия тогда бы предприняла? Я думаю, что нашлись бы какие-то другие пункты - НАТО или еще что-то. Но России не нужно опасаться того, что Латвия будет в ЕС и НАТО. Об этом уже говорят политики в самой России. Потому что им-то экономику нужно переориентировать. Я думаю, что Латвия никогда не нападет на Россию и у нас никогда не будет баз НАТО. Об этом, по-моему, уже Буш с Путиным договорились.
Есть еще одна составляющая в этом вопросе. Она кажется незначительной и я не знаю, готовы ли вы об этом говорить. То есть, кроме того, о чем вы говорите - условия жизни, быт, даже государственная опека, которая распространяется на всех, в том числе объективно и на неграждан - есть еще и разная психологическая среда в латышской и в русской обшинах. С одной стороны, подавляющее большинство политиков призывает неграждан натурализоваться, а с другой стороны те же самые политики говорят время от времени этим же самым негражданам такие слова, которые явно демонстрируют, мягко говоря, нелюбовь к ним.
Вы имеете в виду и меня тоже?
Да, и вас тоже. И вплоть до президента. Особенно фраза, которую я при желании за последний год после выборов могу найти у каждого министра и у каждого лидера фракций Сейма. Их фраза любимая: "Не нравится - уезжайте".
Ну вот таких именно слов у меня не было.
Правда, у вас этих слов не было. У ваc были другие, не хуже. И при таком двойственном отношении, соответственно, и отношение потенциальных натурализантов такое же. Они видят, что это государство их не любит и не хочет, учитывая еще и латышскую медийную среду, в которой буквально терроризируются неграждане и русскоязычная община. Терроризируются и демонизируются. Слава Богу, что еще латышские газеты не переводят на русский язык и большинство русских не знают, что о них там пишут.
Майя Целминя (пресс-секретарь министра): Газета Diena выходит на русском языке.
Что вы, этот эксперимент прекращен много лет назад. И, может быть, к счастью. Но эта двойственность людей смущает. Есть такие неполитические категории, но принципиально важные для каждого человека, как обида. Ведь законы о гражданстве, о языке и, наконец, об образовании демонстрируют совсем иное отношение государства к русскоязычной общине.
Марис Гулбис: Я не могу говорить за всех политиков, но вот в Финляндии говорят так: в каждом мужчине сидит свой маленький Хаккинен. Вы понимаете, тот самый Хаккинен, который в Формуле-1. Я в политике может быть только один год и понимаю, что в каждом латыше сидит такой маленький националист. И поэтому мы тоже смотрим, что происходит в России и как политика России относится к нам. Конечно, мы немножко маленькие такие бурундуки и хотим иногда показать зубы, потому что бороться с медведем очень-очень нелегко. Но зубчики мы показать можем. И я думаю, что все это немножко похоже на это. Что мы такие смелые и мы хотим показать себя. Мы такие маленькие, но зубчики показать можем.
Проблема в том, что вы показываете их не России, а здесь, своим же русскоязычным жителям.
Ну да, вот это является немножко проблемой, что мы хотим эти зубчики показать против кого-то там, но показываем их здесь. Это проблема, о которой нам нужно самим подумать. Но ведь и то, что говорят иногда российские политики - Жириновский, Рогозин - это тоже иногда очень обидно. А если говорят об экономических санкциях, то я вам как министр внутренних дел могу сказать точно, что больше всех потеряет русскоязычная публика. Потому что сейчас у нас экономика на 80 процентов ориентирована на Европейский союз и 20 процентов - на Россию. А те, кто имеет контакты в России, - это русскоязычные бизнесмены. Так что сами оцените. Конечно, Жириновский и другие нас тоже очень обижают. Так строго и так радикально мы сами никогда не говорим. Но я согласен с тем, что нашим политикам нужно иногда больше думать, потому что эти зубчики мы показываем здесь, на своей земле. Конечно, наша цель - это не наши, скажем, соотечественники и не русскоязычный народ, живущий здесь.
Тогда получается замкнутый круг и в результате вы используете русскоязычных жителей Латвии как заложников ваших отношений с Россией. А ведь их, русскоязычных жителей Латвии, много.
Вы знаете, кому-то нужно сделать уступку.
Совсем недавно Биркавс на конференции в Москве сказал, что Россия требует уступок от Латвии. И вот после 1 мая 2004 года - то есть после вступления в Евросоюз - Латвия готова будет сделать даже две, но маленькие уступки. Уже как бы с позиции сильного государства по отношению к большой, но слабой России. Но дело в том, что в этой ситуации невозможны односторонние уступки - они должны быть одновременными и обоюдными. Просто цена этого вопроса слишком велика - это 900 тысяч человек.
Разве у нас 900 тысяч неграждан?
Нет. 900 тысяч - это вся русскоязычная община. А сейчас, учитывая школьную реформу, это касается всей русскоязычной общины. Кстати, по поводу этой реформы у меня к вам вопрос. Не удивляйтесь, что я спрашиваю об этом вас, министра внутренних дел. Просто, по мнению многих экспертов, сегодня это - проблема министерства господина Шадурскиса (Минобразования), а завтра она станет проблемой вашего министерства. Существуют такие оценки специалистов, что перевод русских школ на латышский язык обучения приведет к резкому снижению посещаемости школ, а в итоге к маргинализации русскоязычной молодежи, особенно в таких районах, как Пурвциемс, Кенгарагс, Иманта. И это в будущем будут уже ваши клиенты. Такие оценки существуют. Но министерство Шадурскиса отвечает, что это ничем не подтверждено. Ваша оценка как министра внутренних дел?
Я могу сказать, что уже в этом году преступность несовершеннолетних уже увеличилась где-то на 50 процентов по сравнению с прошлым годом.
И это при общем снижении уровня преступности?
Это снижение не касается преступности среди несовершеннолетних. И нашему Министерству образования нужно сделать все для того, чтобы молодежь пошла в школы. Конечно, те дети, которые находятся на улице, это потенциально наша клиентура. Но это везде - и у нас, и в России, и в Германии. И государство здесь должно сделать все, чтобы дети пошли в школу. Сейчас у нас в тюрьмах сидят 10 тысяч человек за разные преступления. И в среднем еще 50 тысяч таких, которые вышли из тюрем. Конечно, тюрьма не идет на пользу никому - ни у нас, ни в России. И те, кто выходит, они, во-первых, забирают молодежь, которая не учится. Это уже их контингент. Но если дети пойдут на улицу, будут шляться по ночам, конечно, это будут наркодилеры, маленькие преступники, грабители и так далее. В Даугавпилсе все это уже происходит, хотя там молодежь имеет возможность учиться и учится на русском языке. А вот в Курземе преступность намного ниже.
А каков процент русскоязычного населения в этих регионах Латвии, которые вы сравниваете, то есть в Латгалии и Курземе?
Ну да, в Даугавпилсе русскоязычных больше.
Это как-то соотносится с вашими словами об уровне преступности?
Это я о ваших словах, что уровень преступности повысится, если перевести русские школы на латышский язык. Но сейчас то они учатся на русском языке, а ситуация такая же. Но в Даугавпилсе еще и нет работы. И я думаю, что главная ошибка государства в том, что мы в Латгалию очень мало инвестировали. Но со следующего года, насколько я знаю, в Латгалию пойдут сотни миллионов от Евросоюза. И на развитие инфраструктуры - дорог, школ, театров и других культурных объектов - из 400 миллионов европейских денег 150 миллионов пойдут только в Латгалию. Это для Латгалии огромные суммы.
Вы всерьез думаете, что миллионы, направленные на театры, уведут молодежь с улицы?
Знаете, это по-моему немножко спекуляция. Очень многое зависит от семьи, где этот молодой человек или девушка выросли и жили. Потому что семья первична, и нам нужно в первую очередь укрепить семью. Если отец и мать нормальные, они никогда не допустят, чтобы их ребенок не ходил в школу. И я не думаю, что здесь будет страшная проблема. Конечно, если они не пойдут, если получится такая ситуация, что государство не справится, тогда, я думаю, формально это может стать нашей проблемой, проблемой полиции.
У вас как у министра есть одна черта, которая нравится народу - вы регулярно выходите из своего кабинета на ту самую улицу. И я бы все-таки рекомендовал господину Шадурскису делать то же самое - регулярно ходить в русские школы и самому убедиться, насколько отчеты школ, которые ему присылают, соответствуют действительности. Я ходил в школы и в Риге, и в Вентспилсе, и в Даугавпилсе. И я знаю, что 80-90 процентов учеников категорически не принимают эту реформу. И мы с вами сами учились в школах и знаем, что ученики делятся на три категории. Первая - это те, кто не хочет ходить в школу и не ходит. Это маленькая категория в обычной ситуации. Другая, тоже маленькая, категория - это те, которые хотят ходить в школу и ходят, это отличники. А основная масса не хочет, но ходит. Вот здесь большую роль играет семья, когда родители должны убедить или на крайний случай заставить ребенка ходить в школу. Так вот именно эта категория будет уменьшаться в русских школах с латышским языком обучения, причем в пользу той категории учеников, которые не хотят и не будут (!) ходить в школу. И в любом случае это будет, скорее всего, ваша проблема. Может быть, вам стоит, как министру внутренних дел, поговорить с вашим коллегой из министерства образования?
А знаете, вы подсказали очень хорошую идею. На следующей неделе я обязательно встречусь с Шадурскисом и уточню, что он думает о том, сколько детей перестанет ходить в школу в результате реформы.
Недавно министерство получило отчеты от всех рижских русских школ. Все школы рапортуют, что они готовы, пишут, сколько предметов они переводят на латышский - от 5 до 12. Но на самом деле очень мало таких школ.
Мы с мая гуляем по школам. Были в Вентспилсском районе, в Лиепайском. Мы не были пока еще в русских школах, но обязательно заедем туда. Это по линии полиции с семинарами о борьбе с наркотиками, по безопасности на дорогах и так далее. У нас есть специальная программа, такие специальные куклы. И мы беседуем с детьми. Сейчас мы можем поехать в какую-нибудь русскую школу, например, в Даугавпилсе или в Вентспилсе. Обязательно поедем и все уточним. Вы знаете, у меня дочка тоже пошла в первый класс в 49-ю школу на улице Валдемара. Она считается очень хорошей школой. И что удивительно - очень много русскоязычных детей в первом классе. Мама русская и отец русский, а ребенок идет в латышскую школу. И они добровольно это делают, и малыш уже язык знает, хотя в семье все говорят по-русски. Мне кажется, это надуманная проблема. У нас в парламенте 25 русскозычных, и все говорят по-латышски свободно. Потому что здесь без языка трудно будет.
Это старая ловушка господина Шадурскиса, к сожалению, повторяемая большинством политиков, - когда ставится знак равенства между образованием на русском языке и незнанием латышского языка, и наоборот. Я знаю, что сегодняшняя русская молодежь в подавляющем большинстве свободно говорит по-латышски. Это уже не проблема.
Может быть, нужно провести опрос? Мне трудно об этом судить, потому что я могу больше говорить в рамках той политики, которой я занимаюсь, а это политика МВД.
Может быть, надо, пока не поздно, провести не один, а несколько опросов, причем комплексных?
Я переговорю насчет этого, потому что мне самому не нравится, что эта молодежь становится потенциальной группой риска для нас. И я бы этого не хотел еще и потому, что сейчас уже довольно высока преступность среди несовершеннолетних. Так что я обязательно переговорю с Шадурскисом.
И здесь вашим союзником будет вся русскоязычная община. Вы думаете, она хочет, чтобы это произошло?
А вы знаете, русскоязычная публика, как ни странно, меня поддерживает. Потому что преступность может коснуться каждого. Уровень преступлений, связанных с наркотиками, мы снизили где-то на 50 процентов в этом году. Мы уже 200 килограммов наркотиков конфисковали в нашей маленькой стране. И взяли больше 100 наркодилеров. И сейчас мы будем все это давать в прессу. Мы добились этого во многом благодаря объединению двух отделов - по борьбе с наркотиками и по борьбе с организованной преступностью. Почему объединили? Потому что именно организованная преступность занимается наркотиками. А цыгане и прочие - это уже мизерная часть. И русскоязычная публика тоже видит, что в Риге жизнь становится лучше. Вы можете без опаски ходить по Старому городу. Нам еще нужно камеры поставить, и тогда ситуация с безопасностью станет нормальной. Конечно, в Московском форштадте и Кенгарагсе еще есть проблемы.
После вступления в Евросоюз все - без различия национальности - ожидают одного очень страшного, того, с чем уже столкнулись Англия, Франция, Германия. Это появление новых иммигрантов, по сравнению с которым русские покажутся старыми знакомыми, белыми и пушистыми, поскольку латыши и русские давно живут вместе. Каков ваш прогноз относительно размеров этой новой иммиграции после вступления Латвии в Евросоюз? Я имею в виду турок, курдов, афганцев и других.
Если честно, я думаю, что это число значительно увеличится. Но нам нужно сейчас работать над тем, чтобы этому было побольше преград. Вы знаете, что некоторые страны Евросоюза относятся к этому вопросу весьма прагматично и даже либерально. Например, Скандинавские страны. А вот во Франции, Испании, Италии, где это стало уже очень серьезной проблемой, подходят к ней более строго. И мы придерживаемся того, чтобы очень строго относиться к этому вопросу. У нас сейчас в Олайне 300 мест для иммигрантов, но на самом деле их там только 30 процентов - где-то 100 человек. Может быть, потому, что мы там до сих пор ремонт не сделали и уже слухи пошли, что там не очень подходящие условия. Там нужно сделать ремонт, и мы обязательно займемся этим. Но все-таки я считаю, что иммигранты едут туда, где развита экономика, где можно быстро получить хорошую зарплату и так далее. А Латвии все-таки 5-7 лет нужно будет подождать этого европейского уровня. И за эти 5-7 лет ситуация не будет столь тяжелой. Сегодня в Белоруссии уже 140 тысяч иммигрантов. По-видимому, у них граница с Россией вообще не охраняется, и это огромная цифра. Конечно, они все ждут возможности уехать на Запад. Но я думаю, что у нас за эти 5-7 лет ситуация не ухудшится. Однако потом уже нужно будет смотреть, потому что мы должны будем принять все директивы Евросоюза и Еврокомиссии.
То есть речь может зайти о квотах на новых иммигрантов?
Я думаю, что да. Об этом будет речь обязательно. Но, конечно, нам выгоднее, чтобы эти квоты были очень-очень маленькими.
Население, которое не обладает всей полнотой информации, считает, что Латвии как новому члену будет навязано больше, чем другим, и больше, чем она может принять. Потому что большие европейские страны будут спихивать своих иммигрантов в новые страны-члены из Восточной Европы. И здесь будут сотни тысяч...
Вы знаете, некоторые страны хотели дать очень большие деньги, чтобы устроить здесь своего рода резервации для иммигрантов. Но тут нас поддержала Финляндия. Мы категорически против - нам не нужны никакие 220 миллионов евро для того, чтобы мы здесь создавали лагеря для иммигрантов. Но некоторые большие страны хотели, чтобы это было так.
А как вы думаете, Латвия сможет отстоять свою позицию?
Нам нужно быть в Евросоюзе и нам нужно играть с некоторыми большими странами. Маленькие страны в одиночку ничего не смогут сделать. И нам нужно играть в Европейском союзе между большими. Вот это мы делаем с Германией, вот по этому вопросу мы с Великобританией, а по этому - со Скандинавскими странами. А играть - это уже дело дипломатии.
Новые иммигранты особенно пугают русскоязычное население. Потому что, как правильно говорит господин Добелис, "в Латвии нет безработицы среди русских, вы пойдите на рынок и посмотрите - там одни русские работают". Но ведь именно эти места будут занимать новые иммигранты: места на рынках, общепит, мелкие торговые точки, кафе...
Вы знаете, когда я был на футбольном матче Латвия-Турция, сзади сидели мои русскоязычные коллеги из парламента. И мы все обнимались и целовались - вот это была интеграция в действии. Во время этой игры с турками мы как-то объединились. Ну ладно, турки - они, может быть, лет через 10 тоже станут членами Евросоюза. Но я думаю, что в другой подобной ситуации мы только сильнее сплотимся с русскоязычной публикой. Потому что я однажды слышал разговор двух латышских девушек на улице. Одна говорит другой: "Ты слышала, скоро к нам эти "черные" приедут". А другая ей отвечает: "Ну тогда лучше с русскими жить". Вот это мелочь, но она лишний раз подтверждает, что мы станем сплоченнее.
Недавно два перспективных русскоязычных депутата - Николай Кабанов и Юрий Соколовский - дали интервью нашему агентству. И они как раз говорили о том, что перед лицом новых угроз, исходящих из Евросоюза (в том числе и новых иммигрантов), латышская и русская общины здесь сплотятся.
Я абсолютно согласен, так и будет. Потому что в той же Франции, Испании - это ужасная проблема. Мы были на побережье Атлантического океана - сколько иммигрантов к ним приезжает! Это миллионы каждый год - из Марокко, из Колумбии, Венесуэлы и так далее. И как они с ними борются! И какие деньги на это уходят! Потому что все хотят попасть в Европу, настолько у них там, в Марокко или в Латинской Америке, бедный народ. И в этой ситуация уже страх появляется у самих немцев, испанцев или французов. И я думаю, что у нас будет очень сплоченная ситуация с нашими друзьями - с русскими.
То есть мы справимся с новыми угрозами?
Я думаю, справимся. Я опять вспоминаю нашу солидарность на футбольном матче Латвия-Турция. Мы вместе радовались и вместе болели "за наших". Хотя все-таки разногласия у нас есть, даже в МВД, по некоторым вопросам.
Главное, чтобы теперь Латвия и Россия не попали в одну группу, чтобы можно было каждый раз болеть "за наших".
Я извиняюсь за мой не очень хороший русский язык.
Мы же в Латвии, так что спасибо за ваш русский.