Экс-глава МИД Приднестровья, советник 1 класса дипломатической службы Приднестровской Молдавской Республики (в отставке) Владимир Ястребчак прокомментировал для ИА REGNUM итоги состоявшейся 2 октября в Киеве первой трехсторонней встречи премьер-министров Румынии Виктора Понты, Украины Арсения Яценюка и Молдавии Юрия Лянкэ и заявленные ими перспективы создания трехстороннего формата взаимодействия в сферах безопасности и «евроинтеграции».

Новость о появлении некоего нового трехстороннего формата взаимодействия между Молдавией, Румынией и Украиной, заслуживает, безусловно, внимания и анализа. Три государства заявили о намерении предпринимать совместные усилия в различных сферах, от экономики до борьбы с региональными вызовами. Отдельно было заявлено о намерении этих стран координировать свои усилия в сфере европейской интеграции.

Таким образом, формально встреча касалась региональной проблематики и не была привязана к внутриполитическим процессам в указанных государствах. Однако игнорировать существование такой взаимоувязки было бы неверным, прежде всего, с учетом украинской, молдавской и румынской избирательных кампаний, вступивших в самую активную фазу. Открывает электоральный сезон Украина (26 октября с.г.), затем следует Румыния (начало ноября), последними станут парламентские выборы в Республике Молдова (30 ноября с.г.).

При этом все действующие лица состоявшихся консультаций активно вовлечены в соответствующие кампании: Арсений Яценюк является номером 1 в списке политической партии «Народный фронт», Виктор Понта выступает главным претендентом на пост президента Румынии, Юрий Лянкэ, будучи №2 в партийном списке либерал-демократов, ведет активную борьбу за фактическое лидерство в партии с экс-премьером Владимиром Филатом.

В связи с этим премьер-министры выступают уже не только как государственные должностные лица, а, скорее, как общественно-политические персоны, которым в условиях избирательных кампаний требуется собственная «история успеха». Очевидно, что для Арсения Яценюка и Юрия Лянкэ такая «история» может быть связана прежде всего с европейской интеграцией, а на фоне сдержанности Брюсселя в отношении ситуации на Украине и в Молдавии поддержка Бухареста выглядит вполне ценной. Виктор Понта действует несколько в ином качестве: он претендует на пост главы государства, соответственно, его успехи должны быть более значительными и масштабными. Поэтому он выступает в качестве объединителя и наставника для Молдавии и Украины.

Нельзя не отметить и медиа-контента состоявшейся встречи, в особенности для Украины. Украинская власть стремится к созданию нового медиа-портрета региональных государств в общественном и экспертном мнении. Если ранее отношение к Румынии на Украине было весьма прохладным, что объяснялось очевидными региональными амбициями Румынии, то теперь украинские власти пытаются позиционировать Бухарест как «меньшее зло» в сравнении с «северным агрессором». Мало кто вспоминает о событиях вокруг шельфа в районе украинского острова Змеиный (В 2004 году Румыния подала иск в Международный суд ООН по делимитации морских границ исключительной экономической зоны и континентального шельфа между Украиной и Румынией. В 2009 году суд принял решение, по которому признал остров Змеиный территорией Украины, но Украина потеряла право на континентальный шельф, прилегающий к острову. В итоге под юрисдикцию Бухареста отошло 79,34% спорных территорий в Черном море — прим. ИА REGNUM), румынская экспансия в Причерноморье и на Буковине вообще ушла из актуальных тем для украинской власти и экспертного сообщества; в Киеве не вспоминают даже то, что Румыния одной из первых достаточно резко отреагировала на отмену закона о региональных языках, осуществленную Верховной Радой сразу после февральских событий в Киеве, нередко оцениваемых как государственный переворот.

Что касается Молдавии, то украинские СМИ активно проводят в отношении этой страны политику аналогий, т.е. пытаются представить ее как некоего естественного союзника, сталкивающегося с теми же угрозами и преследующего те же цели, что и Украина. Соответственно, и сотрудничество с Кишиневом преподносится как закономерный процесс, выгодный Украине. В Киеве также пытаются не вспоминать о некоторых фактах: к примеру, о том, что именно Молдавия при активном лоббировании Румынии была инициатором конкретных мер, ограничивших государственный суверенитет Украины в 2005 году (учреждение миссии приграничной помощи ЕС на молдавско-украинской границе — EUBAM), что официальный Кишинев постоянно пытался задействовать международные институты, включая ЕС, для давления на Украину, вне зависимости от конфигурации украинской власти и фамилии президента.

В Киеве не принято вспоминать, кто именно стоял в Кишиневе за разнузданной кампанией против нынешнего президента Украины Петра Порошенко, развернутой в 2005-2006 годах, хотя многие из этих людей по-прежнему остаются на влиятельных позициях в молдавском политикуме.

Тем самым украинскому обществу навязывается мысль о том, что «все — наши друзья, кроме России». Неслучайно, по-видимому, что эта роль отведена Арсению Яценюку, которому отведена роль одного из главных радикалов в украинском руководстве, который позволяет себе ставить под сомнение решения главы государства и законы Украины, выступает куда большим европейцем, чем представители Евросоюза и т.д. Что касается украинского опыта преодоления «межнациональных противоречий» и его соотносимости с европейскими подходами, о чем говорил в ходе встречи Арсений Яценюк, то нацменьшинствам в Румынии и Молдавии стоило бы всерьез задуматься относительно возможности распространения такого «опыта» молдавскими и румынскими властями.

Реальные перспективы трехстороннего формата представляются неоднозначными.

К примеру, для Кишинева он весьма удобен. Во-первых, такое сотрудничество дает молдавским властям больше возможностей для влияния на позицию Украины, в первую очередь, относительно введения новых ограничений для миграционных и грузовых потоков из Приднестровья. Во-вторых, активное взаимодействие в сфере безопасности с Украиной и Румынией дает Молдавии возможность формально-юридически сохранять нейтральный статус, а в реальности позволяет расширять сотрудничество с НАТО через двусторонние контакты с одним из его активных членов.

Для Бухареста этот формат также весьма выгоден, т.к. дает возможность упрочить претензии на региональное лидерство, еще больше укрепить свое региональное присутствие как через механизм еврорегионов, так и через подписанное с Украиной соглашение о малом приграничном трафике (аналогичный документ с Молдавией был подписан несколькими годами ранее). Бухарест стремится закрепить за собой статус главного проводника интересов НАТО и ЕС в регионе.

Украина в этом сценарии выступает в качестве ведомого государства, которому навязывают интересы третьих стран и организаций. Очевидных преимуществ от такого трехстороннего формата Киев вряд ли получит, а вот новых уступок от него вполне могут потребовать. По сути, Украину вынуждают оказывать реальную помощь сомнительным союзникам в обмен на призрачную поддержку. Украине навязывают несуществующие вызовы и угрозы, вызывая в украинском обществе искусственные фобии в отношении Приднестровья. Даже если предположить, что трехсторонний формат может предполагать некоторые договоренности в сфере обеспечения безопасности (о чем говорили некоторые украинские эксперты), это будет означать лишь то, что Украине вновь придется заниматься решением проблем в третьих странах в ущерб собственным интересам.

Перспективы воздействия Румынии, Молдавии и Украины на урегулирование молдавско-приднестровского конфликта именно в таком формате еще более туманны. Около 10 лет назад представители «гражданского общества» этих стран уже пытались представить некую «стратегию 3-Д» («Демилитаризация, Демократизация, Декриминализация» — прим. ИА REGNUM) для урегулирования, однако откровенная ангажированность этих «предложений», их одиозный характер привели к тому, что эта «стратегия» осталась лишь в качестве предмета для изучения в рамках научных и околонаучных дискуссий на тему «что и как не надо делать».

Очевидно, что любые форматы, исключающие Приднестровье как сторону конфликта и Россию как государство-гарант, обречены на провал. Вполне возможно, что эти идеи, включая возможность урегулирования молдавско-приднестровского конфликта, попытаются реанимировать в нынешний период, но вряд ли они имеют перспективы — как на уровне правительственных структур, так и на уровне «гражданского общества».

Подводя итог некоторым оценкам трехстороннего формата, считаем возможным обратить внимание на то, что стратегические интересы его участников не совпадают друг с другом. Нынешнее сближение носит ситуативный характер, который рано или поздно станет очевидным. Пока что ничего другого, кроме туманных намеков на «противодействие региональным вызовам», Бухарест, Кишинев и Киев предложить не могут, а позитивную повестку взаимодействия еще только предстоит формировать. Но уже в новой политической реальности, с новыми властными командами и без багажа надуманных угроз и фальшивых страхов.