После убийства в декабре 2012 года заместителя муфтия Северной Осетии Ибрагима Дударова остро встал вопрос о ситуации в исламском сообществе этого региона. О процессах, происходящих сейчас среди мусульман Северной Осетии, ИА REGNUM рассказал эксперт по Северному Кавказу, руководитель отдела вещания на Кавказ русской службы радиостанции "Голос России" Иван Сухов.

Какое влияние на перспективы мусульманского сообщества Северной Осетии оказало убийство заместителя муфтия Северной Осетии Ибрагима Дударова? Есть ли основа для сохранения единства, есть ли риск раскола?

Мне кажется, само по себе убийство может свидетельствовать об отсутствии единства, и уж точно оно не может способствовать единству мусульманского сообщества Северной Осетии.

Видимо, там будут происходить и происходят те же события, что и в других мусульманских регионах Российской Федерации. Для Северной Осетии это немного экзотическая тема, так как она никогда не рассматривалась как исламский регион. Но внутри мусульманской общины там происходят все те же самые вещи, что и в других регионах. Есть люди, которые признают авторитет Духовного управления, и люди, которые сомневаются в этом авторитете, - и дистанция между двумя этими общинами углубляется. Такие инциденты, как убийство Ибрагима Дударова, эту дистанцию увеличивают, так как каждая из сторон подозревает другую, и, естественно, росту миролюбия и гармонизации это не способствует.

Часто говорят о необходимости проводить различие между "мусульманами по происхождению" и новообращенными мусульманами в Северной Осетии. Каковы реальные взаимоотношения между этими группами? Как позиционирует себя по отношению к каждой из этих групп Духовное управление?

Что касается этнических мусульман, то это не вполне корректно по отношению к Северной Осетии, которая никогда исламским регионом не была, хотя часть дигорских осетин (дигорцы - одна из этнических групп северных осетин - ИА REGNUM) издавна исповедовала ислам. Но есть и новообращенные за пределами дигорской группы. Возмущенная реакция на некоторые комментарии после смерти Дударова, в которых утверждалось, что его якобы убили "осетинские исламофобы", говорит о том, что напряженность между исламской и неисламской частью осетинского общества, в том числе и связанная с исламским прозелетизмом, преувеличена.

Реальная граница, реальная линия напряженности - не между историческими мусульманами и новообращенными, и не между мусульманами и немусульманами. Реальная граница пролегает между теми, кто признает Духовное управление, и теми, кто сомневается, что его следует признавать. Такие есть и среди дигорцев, которые издавна исповедуют ислам, и среди новообращенных. Среди новообращенных их, скорее всего, больше. Но это все трудноизмеримые вещи, нужно проводить специальные исследования, чтобы оценить, кто такие на самом деле эти новообращенные. Те, кто не склонен признавать ДУМ, - назовем их "новые мусульмане" - активнее, в том числе и в проповеди среди немусульман силами одаренных и образованных молодых людей, которые получили образование за рубежом.

За рубежом, кстати, учился и сам Ибрагим Дударов. Возможно, кто-то считает, что в ДУМ не должно быть молодых имамов, которые получили образование в Саудовской Аравии, потому что это неблагонадежный элемент. Пусть, якобы, вместо них будут привычные сотрудники Духовного управления. На самом деле это, скорее всего, заблуждение. Ведь молодые имамы, получившие образование за рубежом, в том числе и в Саудовской Аравии, но идущие работать в ДУМ, то есть на "нашу" сторону, становятся фигурами, вокруг которых может строиться диалог. Хотя порой диалог с "новыми мусульманами" достаточно сложен, как говорят те, кто пытался его вести: они достаточно жестко "давят", и диалог не складывается.

Разговаривать сложно - но всегда лучше разговаривать, чем стрелять. В целом это вопрос установки. Насколько понимаю, несколько лет назад в Кремле было принято решение, что диалогу быть. И для всех попыток его организовать такие фигуры, как Дударов, были полезны. Проблема в том, что таких людей единицы, и каждая потеря, безусловно, серьезно сказывается на раскладе сил в противостоянии между теми, кто лоялен Российскому государству как таковому, и теми, кто идейно или даже с оружием в руках воюет против него.

Когда говорят об исламе в Северной Осетии, часто говорят о роли кударцев (осетин, происходящих из Южной Осетии) и ингушей Пригородного района. Как влияют эти этнические группы на религиозную ситуацию в республике?

Кударский фактор - это, конечно, якорь, который сдерживает проникновение ислама в регион. Причина - в крепком традиционном самосознании кударцев. Яркий пример - протест против строительства мечети в Южной Осетии. Хотя появляются сейчас мусульмане и среди кударцев, особенно после того, как в Южной Осетии побывало достаточно большое число мусульман, занятых на восстановительных работах - чеченские, дагестанские подрядчики и так далее.

Что касается ингушей, то это преимущественно этнические мусульмане. В Пригородном районе Северной Осетии, конечно, иная, чем в других регионах республики, демографическая ситуация, ингушей становится больше просто в силу разницы рождаемости, и там ислам набирает силу. Вообще, когда в Осетии происходят какие-то конфликты, связанные с исламом, всегда вспоминают об ингушах. Но не надо забывать и о другом "фланге": перешейке между Моздоком и остальной частью Северной Осетии, где Ингушетия почти смыкается с Кабардино-Балкарией. Эта территория, населенная, в частности, балкарцами, лишь эпизодически контролируется властями, так как является малонаселенной. На этой территории салафизм также является значимым фактором.