Тема региональной идентичности по-прежнему не дает покоя представителям т. н. "архангельской школы регионологии". Об этом свидетельствует очередной круглый стол, проведенный 7 февраля в Институте управления и регионологии в рамках конференции "Развитие Северо-Арктического региона: проблемы и решения". На этот раз там занялись "норманнами". Как теперь кажется, чтобы в САФУ не делали, а все приводит местных гуманитариев в Скандинавию. Посудите сами. Тема круглого стола - "Nordman - северный человек: типология личности". Таким образом, профессура САФУ пытается предложить нам, русским на Севере, очередной вариант региональной самоидентификации. На этот раз нам предлагают осознать себя "норманнами". И это важно, поскольку, по мнению участников круглого стола, именно ответ на этот вопрос "Кто такой Nordman?" и поможет решить серьезную проблему региона сократить активную миграцию северян в центральные районы России. Впрочем, здравый смысл подсказывает, как бы мы не отвечали на вопрос "кто такой Nordman?", ответы, т. е. простые сотрясания воздуха, заклинания, никак не смогут решить демографических и миграционных проблем Русского Севера. Вспомним 1960-1970-е гг. - лучшие годы социально-экономического развития Архангельска и области. Тогда никто в местном пединституте не задумывался, "кто ж такой Nordman?", что такое "самоидентификация" и, почему она так важна для воспроизводства населения. Очевидно, что решение проблемы лежит совсем в иной плоскости.

Но вернемся к нашим "норманнам". По мнению участника круглого стола профессора Александр Дрегало, "основными показателями северного человека являются - хронос (время) и топос (пространство)". Под этими громкими терминами, оказывается, профессором подразумеваются длительность проживания на Севере и уровень адаптации в этих особых условиях. Но, извините, факторы эти действительно были жизненно важны в прошлом, в эпоху господства традиционного хозяйства. Но современная городская цивилизация, существующая пусть в том неуклюжем виде, который мы имеем в Архангельске, коррелирует адаптацию человека к неблагоприятным условиям внешней среды. Достаточно пойти на местный рынок и посмотреть, как там торгуют на открытом воздухе при морозе -20 градусов Цельсия наши кавказцы, ставшие постоянными жителями Русского Севера. При этом торгуют они там по преимуществу китайским ширпотребом. Разумеется, лесоповала при таких погодных условиях эти люди не выдержали бы. Поэтому для большей убедительности поставим вопрос по-другому: "Основными показателями бушмена являются - хронос (время) и топос (пространство)". И если бы проф. А.Дрегало без сопровождения местного проводника попал в пустыню Калахари, то он согласился бы с истинностью и такого тезиса. Тогда к чему нужна эта псевдонаучная терминология, только уводящая нас от истины?

Но участники круглого стола - исследователи типологии "личности Nordmanа" продолжают свои псевдонаучные игры. Так, они обращают внимание еще на особенности быта, искусственной среды, общего уровня жизни на Севере. Однако, спросим мы, как можно вычислить "общий уровень жизни" для кочевого оленевода из ненецкого стойбища и рабочего судоверфи Севмаша, офицера подплава Северного Флота и рыбака из поморского рыболовецкого колхоза? Как можно свести к среднему знаменателю "Nordmanа" быт соприкасающихся столь различных цивилизаций, как Россия и страны Скандинавии? Вот и получается, в конечном итоге, что архангельский "Nordman" из САФУ - это такая далекая от жизни абстракция, которая имеет только значение для подачи заявок на очередные гранты в Норвегию. Далее участников круглого стола в Архангельске в поисках "Nordmanа" совсем занесло. В частности, они стали утверждать, что отличительной чертой "личности Nordmanа" является определение семьи как главного социального образования. Но, извините, а где тогда на нашей планете семья не является главным социальным образованием? Ведь именно семья есть универсальная первичная ячейка человеческого общества, хотя бы потому, что в ней происходит воспроизводство человека. В этой связи мы вспомнили особо любимые на пике поморской истерии в бывшем Поморском университете в Архангельске исследования "поморской семьи". Экс-губернатор области Илья Михальчук незадолго до своей отставки 7 декабря 2011 г. обещал следующий год в регионе объявить даже "Годом поморской семьи". В трактовке архангельских "ученых" "поморской семье" придавалось какое-то особо исключительное значение, якобы не имевшее себе аналогов в других регионах России. [1] При ближайшем же рассмотрении оказывается, что т. н. "поморская семья" ХIX - нач. ХХ в. со всеми своими достоинствами ничем не отличалась от традиционной русской семьи того времени. Она была разве что чуть архаичней из-за периферийности Архангельской губернии. В этой связи нам опять совсем непонятны специфические особенности "семьи Nordmanа".

Ну, и заключение о настоящих исторических норманнах. Можно отметить, что два десятилетия устойчивых связей "науки Поморья" с Норвегией через Баренц регион превратили местных историков при трактовке событий начальной русской истории в решительных норманнистов. Более того, мнимую романтику викингов они почему то уже начинают распространять и на реалии Русского Севера эпохи Средневековья. Так, в частности, директор Института управления и регионологии, организовавшего круглый стол по проблеме "Nordmanа" проф. Юрий Лукин в своей последней монографии утверждает: "Известно по летописям не менее шести походов военных дружин новгородских повольников - "русских викингов" на юг, на запад и на северо-восток от Новгорода". [2] Кто такие "повольники" (термин этот вообще неизвестен по историческим источникам), и почему они "русские викинги", об этом, наверное, следует специально спросить у Ю.Лукина и его подчиненных, занятых, как известно, сейчас поиском в Архангельске "Nordmanа". Или, быть может, профессор из САФУ пользовался дотоле неизвестными русской исторической науке летописями?

[1] Буторина Т.С., Щекина С.С. Поморская семья как основа народной педагогики. Архангельск, 1999. Щекина С.С. Поморский народный идеал совершенного человека // Образование и культура Северо-Запада России: Вестник Северо-Западного отделения российской Академии образования. Выпуск 5. СПб., 2000.

[2] Лукин Ю.Ф. Великий передел Арктики. Архангельск, 2010. С. 312, 313.