На исходе прошлого месяца Латвийский центр консультаций и образования на селе (LLKC) представил общественности итоги исследования, посвященного будущим сценариям развития сельского хозяйства республики. Если верить этим данным, то отрасль оказалось перед лицом нерадостного будущего: при сохранении нынешней региональной политики и без того невысокий уровень занятости крестьян уже в достаточно скором времени может сократиться на треть. Столь пессимистичный прогноз ставит под вопрос всю сельскохозяйственную стратегию государства последних двадцати лет.

Недостаток населения и низкая производительность

В процессе презентации результатов исследования LLKC, экономист Андрис Миглавс напомнил, что в настоящее время в деревнях и селах Латвии насчитывается 322 тысячи рабочих мест. Однако, в течение ближайших десяти лет их количество может упасть на 58 тысяч в производстве и на 62 тысяч - в сфере услуг. Только за последние пять лет число трудоустроенных работников в сельской местности сократилось на 30 тысяч - хотя объем производимого ими ВВП не изменился. Исходя из этого, авторы исследования сделали вывод, что рост ВВП в рыночных ценах практически замер. Кроме того, они напомнили и о негативных демографических тенденциях. Согласно статистике, из 119-ти сельских округов лишь в 20-ти отмечен прирост жителей. При этом, если в Рижском районе плотность населения составляет 140-180 человек на квадратный километр, то, к примеру, в Руцавской волости (под Лиепаей) - всего 4,5.

Действительно, проблемы социальной деградации села и безработицы усугубляются "вымыванием" рабочей силы, необходимой для развития. К тому же, уровень социально-экономической проблематики в Латвии сильно варьируется в зависимости от региональной принадлежности той или иной области или населенного пункта. Дело в том, что вплоть до настоящего времени, латвийские регионы сильно отстают в развитии и уровне жизни от столицы. В Риге самые большие зарплаты и низкий уровень безработицы. В провинции все наоборот: многие жители не могут трудоустроиться и уезжают, бизнесмены неактивны, налоговые поступления мизерны. Соответственно, несмотря на то, что Рижский регион занимает лишь 16 процентов территории Латвии, относительно хорошо живет только он. Внутренний валовой продукт здесь на душу населения почти вдвое превышает показатели других краев, а зарплаты на 25-30 процентов больше, чем в среднем по республике.

Трудности во всех регионах похожи: низкая экономическая активность, высокая смертность и безработица, мизерная заработная плата, нехватка и отток квалифицированных специалистов, недоразвитая инфраструктура, недостаток инвестиций. Людей косят пьянство и стрессы: недаром страна уверенно держит европейский "рекорд" по смертям от инфарктов и инсультов. Самая катастрофическая ситуация в Латгалии, которая считается наиболее отсталым регионом государства. Смертность здесь в шесть раз превосходит рождаемость.

В свою очередь, министр земледелия Лаймдота Страуюма в ходе конференции LLKC подчеркнула, что главная проблема сельского хозяйства состоит не только в оттоке людей, но и в низкой производительности труда. По данному аспекту Латвия находится на предпоследнем месте в ЕС. Так, например, при производстве молока по добавленной стоимости Латвия превосходит лишь две страны Евросоюза - в то время, как субсидии в пересчете на 1 литр молока являются четвертыми по величине по всем альянсе. Столь разительное несовпадение ярко свидетельствует о крайне нерациональном ведении хозяйства.

Латвийские специалисты пытаются построить возможные позитивные сценарии развития сельского хозяйства страны - исходя из использования существующих ресурсов. Как считает А. Миглавс, если бы в Латвии перерабатывалось все зерно, скупающееся у крестьян (сейчас значительная его часть уходит на экспорт), это позволило бы увеличить ВВП на 33,4 млн. латов и создало бы, как минимум, 700 новых рабочих мест. В свою очередь, если бы зерно и его производные также не экспортировались, а использовались в откорме скота - то производство сельхозпродуктов в денежном выражении увеличилось бы на 129 млн. латов, а количество рабочих мест могло возрасти на 4 тысячи. По словам экономиста, ресурсы еще имеются, но каждый четвертый гектар сельской земли требует гораздо более целесообразного использования. Как пошутил А. Миглавс, земля может принадлежать хоть намибийцам, но необходимо использовать ее максимально продуктивно.

Однако, присутствовавшие на презентации исследования LLKC крестьяне требовали большей конкретики. В частности, фермер Валдис Дзенис призвал четко обрисовать будущую программу развития села. А глава Латвийского совета по сотрудничеству сельскохозяйственных организаций Эдгар Трейберг попросил авторов исследования объяснить, откуда возьмутся деньги на развитие - учитывая тот факт, что закупочные цены на сельскохозяйственную продукцию крайне низкие. Но Миглавс заверил, что в течение ближайших трех лет цены могут прийти в норму - дескать, в настоящее время чересчур заметно влияние спекулянтов, мешающее нормальному развитию рынка. Исследователь сказал, что видит возможности создания новых рабочих мест на селе не только в сугубо сельскохозяйственных отраслях, но и строительстве, логистике и транспорте.

Дорога в двадцать лет

Здесь нужно иметь представление о том пути, что прошло сельское хозяйство Латвии в течение последних двадцати лет. Все продукты питания и другие сельхозпродукты с 10 декабря 1991 года в Латвийской Республике стали реализовываться по свободным ценам. Проводившаяся в начале 90-х массовая деколлективизация обернулась разрушением крупных рентабельных хозяйств, основных фондов, снижением поголовья скота. При этом, уменьшение объемов производства не сделало местную продукцию более конкурентоспособной. Например, мясокомбинаты на 50-65% работали на более дешевом импортном сырье.

Правда, тогда, в самом начале 90-х, многие начали активно скупать земельные участки, принадлежавшие ранее колхозам и совхозам, сколачивать независимые хозяйства. Большинство, однако, испытало горькое разочарование: мечты об обильных урожаях, на корню скупаемых иностранцами, и толпах городских батраков, готовых гнуть спину "за тарелку с похлебкой", так и остались мечтами. Вскоре выяснилось, что владение даже относительно большими участками обрабатываемой земли не может обеспечить человека минимальными жизненными благами. Например, некоторые крестьяне в латгальской глубинке вынуждены были последовательно отказаться от автотранспорта, телевидения, даже электричества, распродать почти весь скот, в то время как большая часть их участков оставалась необработанной - нерентабельно. Исторически в Латвии сложилась хуторская система, когда отдельные хозяйства зачастую отстоят довольно далеко друг от друга. Старательно культивируемый принцип невмешательства в чужие дела нынче переходит в полнейшее равнодушие к соседям.

Существенный поворот в сельскохозяйственной сфере произошел после вступления Латвии в Европейский Союз в мае 2004 года - когда в отрасль начало поступать финансирование из ЕС. Так, если в 2003 году субсидии в сельское хозяйство составили 15,7 миллионов евро, а доходы от сельскохозяйственной деятельности - 136,6 миллионов евро, то уже через пять лет субсидии достигли - 246 миллионов евро, а доходы без субсидий - лишь 74 миллионов евро. И в последующие годы объём доходов без субсидий от сельскохозяйственной деятельности по-прежнему лишь уменьшался. В связи с этим бывший министр земледелия Мартиньш Розе даже заявил, что прямые европейские дотации действуют на крестьян деградирующим образом - так как отчетов за их использование никто не требует. Латвийские фермеры получают в настоящее время 90 евро на гектар (при среднем уровне субсидирования в ЕС, составляющем 266 евро за гектар). В результате, крестьянин, получая деньги на развитие производства, не всегда в действительности их вкладывает. По мнению Розе, Брюсселю следовало бы подумать о других формах финансовой помощи. Например, крестьянам возможно было бы выгоднее получать не прямые дотации, а денежную поддержку реальных производственных проектов.

Кстати, необходимо упомянуть, что вступление в Евросоюз принесло крестьянам не только выгоды. При вступлении в альянс Латвия лишилась всех трех своих сахарных заводов, работавших в Лиепае, Екабпилсе и Елгаве. В свое время они полностью покрывали внутренний рынок и на них работало 330 крестьянских хозяйств. В 2006 году в ЕС началась реформа сахарной отрасли - под предлогом открытия рынка для третьих стран и снижения цен на сахар. В итоге, если до реформы сахар производился в двадцати трех странах ЕС из двадцати семи, то после нее оказались закрыты все заводы в Латвии, Португалии, Ирландии, Болгарии и Словении. По мнению некоторых экспертов, латвийскую сахарную промышленность можно было бы сохранить, но власти предпочли покорно выполнить европейские директивы...

Отрасли пришлось пережить и другие потрясения. Так, в 2008 и 2009 годах тяжелый кризис коснулся молочного хозяйства. В эти годы закупочные цены на молоко из-за слабого мирового спроса пережили серьезный спад. К тому же, взлетели цены на газ, топливо и удобрения - что создало проблемы и латвийским крестьянам. Поддержать молочную отрасль тогда удалось благодаря Европейской комиссии, выделившей средства на ее структуризацию.

Увеличат ли крестьянину дотации?

Начало 2009 года вписало в латвийскую историю новую колоритную страничку - "тракторные марши на столицу". Крестьяне тогда лично выезжали на своей технике в столицу протестовать: почему правительство перед лицом первого удара мирового кризиса занималось спасением банков, а не реального производства? Протестующие потребовали и добились отставки тогдашнего министра земледелия Мартиньша Розе. Виктор Каланс, занимавший в то время должность руководителя бюро сельхозконсультаций Даугавпилсского района, пояснил ИА REGNUM всю тяжесть сложившегося на тот момент положения: "Правительства Калвитиса и Годманиса работали, фактически, на развал народного хозяйства. Крестьяне, вообще, оказались в тяжелейшем положении: их, натурально, кинули. Ведь все "жирные годы" власть активно убеждала их: берите кредиты, расширяйте хозяйство, закупайте новую технику! Теперь же получается, что крестьянам эти кредиты просто нечем отдавать... Допустим, я взял кредит на 5 процентов. А потом в течение месяца ставка подскакивает до 14,6 процентов! Или другой пример: несоответствие между количеством денег, которое платят крестьянину за литр молока и его ценой на прилавке. Молоко, как известно, скоропортящийся продукт, который нужно сбывать с рук быстро. Вот и вынужден крестьянин отдавать его по 16 сантимов за литр. А в магазине тот же литр обходится от 68 до 80 сантимов! Если бы ситуация была нормально налажена, то 30 процентов получал бы продавец, 30 - переработчик и 30 - крестьянин. При такой пропорции тот же литр в магазине стоил бы сантимов 45. Однако, на продукте наживались только те, кто не имеет никакого отношения к его созданию. С мясом и зерном сложилось примерно аналогичное положение...."

Данная ситуация обернулась множеством банкротств крестьянских хозяйств. Однако, возникающим вакуумом воспользовались иностранные скупщики земель, появившиеся в Латвии в большом количестве.

Для того, чтобы справиться с катастрофической ситуацией, правительство выделило крестьянам 27 миллионов латов. 7 миллионов определили в качестве субсидий за каждый литр молока, произведенный ниже себестоимости. Еще 17 - пошли в качестве гарантии "банковских каникул" для крестьян-должников. В результате принятых мер, острота положения постепенно спала. Благодаря этому, в течение прошлого года удалось даже добиться и определенных успехов. В 2011 году было экспортировано на 17% продуктов питания и сельского хозяйства больше, чем годом раньше. При этом, продуктовая и сельскохозяйственная отрасли занимают третье место в латвийском экспорте (14% от общего экспорта в Латвии). Подъему отрасли весьма поспособствовал рост цен на сельхозпродукцию на мировых рынках. В свою очередь, и банки стали постепенно возобновлять кредитование экспортоспособных сельскохозяйственных предприятий - хотя и с поправкой на риск банкротирования ввиду достаточно непривлекательной налоговой политики в стране.

В настоящее время власть видит основную возможность обеспечения крестьян работой и развития сельскохозяйственной отрасли в привлечении дополнительных европейских денег. В частности, об этом заявил изданию "Деловые Вести" президент Андрис Берзиньш: "Я считаю, что в вопросах создания рабочих мест, занятости и решения проблем эмиграции нужно делать упор на региональное развитие. Проще говоря - на село. Поскольку массовый отъезд жителей происходит именно из сельской местности. Мне кажется правильным делать ставку на сельское хозяйство, но перед этим Латвия должна сделать все от себя возможное и невозможное, чтобы увеличить дотации на сельское хозяйство. Сейчас мы получаем примерно на 40% меньше, чем другие страны в среднем, и меньше, чем наши балтийские соседи. Мы получаем 90 евро за гектар, Греция - около 400 евро, а в среднем по ЕС эта цифра составляет 160 евро. Получается, что тем, что мы производим на нашей земле, мы просто не можем конкурировать по цене. И нам крайне важно эту ситуацию в самое ближайшее время развернуть в свою сторону, получив хотя бы средние 160 евро за гектар. Иначе наши потери на селе будут катастрофичными. Уже сейчас во многих районах закрываются школы потому, что там некому учиться - нет людей. Знаете, я лично не вижу других вариантов спасения села и создания серьезного барьера для тех, кто оттуда уезжает только потому, что нет работы. Но развитие сельской местности может быть связано только с местными ресурсами. У меня нет иллюзий, что завтра туда придет крупный инвестор и вложит миллионы в развитие какого-нибудь производства..."

Однако, есть мнение, что надежда на увеличение евродотаций является достаточно призрачной. Оно связано с общими нарастающими проблемами Евросоюза, когда даже ставится вопрос о том, что, возможно, зона евро (куда до сих пор усиленно стремится Латвия) в нынешнем виде сохраниться не сможет. Но в случае, если Латвия не сможет найти дополнительных денег на свое сельское хозяйство, это грозит дальнейшим оттоком местных крестьян, разъезжающихся в трудовую эмиграцию.