Одним из методов политики современного белорусского государства является желание усидеть на двух стульях. Одной рукой власть подписывает документы о Евразийском пространстве, а другой пишет уведомления об увольнении сторонников интеграции. В Белоруссии стало уже доброй традицией вычищать русских с рабочих мест, если страна начинает держать курс на интеграцию с Россией. В последнее время на роль того, кого необходимо вычистить, белорусские чиновники назначают Андрея Геращенко.

Геращенко, в отличие от многих, не скрывал и не скрывает своих взглядов, и не перекрашивался в "бело-красно-белые" тона при многочисленных в последнее время эпизодах ухудшений отношений с Россией. Этим Геращенко резко отличается от чиновничьей братии, которая подобострастно колеблется вместе с "многовекторной" внешней политикой белорусского государства.

Феномен Геращенко мог появиться только в стране, где отсутствует свобода слова, если это слово не совпадает с оппозиционными стонами по поводу "имперских амбиций России", "колониального мышления советских белорусов" и тому подобных стереотипов. Именно так: в Белоруссии свобода слова ограничивается не только и не столько властью. Лукашенко или его чиновники часто говорят об оппозиции, а в последнее время оппозиция на себе узнала, что такое белорусская пенитенциарная система. Но оппозиционные газеты и сайты существуют, оппозиционные лидеры не только здравствуют, но и получают возможность перемещения и высказывания своих взглядов. Более того: идейные сторонники оппозиции, смотрящие на Запад как на фетиш, есть и в администрации белорусского президента, и в белорусском правительстве. А ведь президентская администрация и правительство формируют идеологию, которую потом через официальные средства массовой информации и штатных идеологов разносят в массы.

В белорусской новейшей истории не было случая, чтобы какого-нибудь "шчырага" оппозиционера травили абсолютно все политические силы. Белорусская власть, какой бы страшной и жестокой её не рисовали оппозиционеры и прочие либералы, всё-таки даёт возможность высказываться. Но нужно иметь в виду то, что некоторые высказывания будут слишком чреваты.

А вот с любовью к братскому русскому народу и к России дело обстоит иначе. Оказывается, в Белоруссии может быть только официально дозированная братская любовь, которая настолько братская, что человека, обратившего внимание на проблемы в этой области, тут же начинают преследовать. Причём кто? Те, кто с пеной у рта кричал о братстве и дружбе навек.

Андрей Геращенко не понял, что белорусским чиновникам тёплые отношения с Россией нужны только по причинам дешёвых энергоносителей да возможности братской русской помощи в случае чего. Обращает на себя внимание то, что против Геращенко ополчились и белорусские оппозиционеры, и белорусский официоз. А какой вывод можно сделать из этого? Какой вывод можно сделать из участия Белоруссии в направленном против России "Восточном партнёрстве"? Что можно подумать, если белорусские власти собираются снять откровенно антироссийский фильм по произведению Владимира Короткевича "Колосья под серпом твоим"?

Пытаясь выползти из экономического кризиса, белорусские власти пошли на поводу у Запада и выполнили ряд его условий, направленных на ухудшение отношений с Россией. Белорусская оппозиция постепенно начала проникать в эшелоны власти, в том числе и в верхние. Под видом заботы о суверенитете и борьбы с мнимой угрозой империалистического поглощения синеокой Белоруссии азиатской Россией эти лояльные белорусскому режиму оппозиционеры постепенно начали готовить почву для бросания Белоруссии в объятия Запада (читай, Польши). И, наверное, не случайно бывший посол Белоруссии в Польше вдруг становится министром культуры - чиновником, который может влиять на формирование представлений белорусов о себе и собственных врагах.

Геращенко со своей позицией оказался неприятной песчинкой в жерновах постепенного сползания белорусской элиты в сторону оппозиционных ценностей. "Дело Геращенко" показало, насколько белорусская государственная система заражена трупным ядом оппозиционности. Оппозиционное влияние развивается по классическому сценарию фильмов о вампирах: вампир кусает человека, который тоже становится вампиром и кусает других. Те, кто не хочет быть укушенным, стараются выполнять требования вампиров и за это таких людей не кусают, но держат в качестве пушечного мяса, прикрываясь ими для объяснений, что всё нормально и неукушенные люди здравствуют. Андрей Геращенко оказался человеком с иммунитетом против укусов, поэтому у него нет причин пресмыкаться перед вампирами. К сожалению, часть белорусских чиновников не понимают, что они были укушены, и интересы вампиров - то бишь оппозиции, распространяют как свои кровные.

А теперь снова обратимся к проблеме свободы слова. Почему власть более-менее спокойно смотрит на явно оскорбительные выпады белорусской оппозиции в сторону современной белорусской государственности и резко начинает преследовать сторонников собственной политики интеграции? Ответ простой: с 1991 г. белорусская оппозиция постоянно назначала себя совестью нации, а власть ничего не делала, чтобы это самоназначение дезавуировать. Общество, которое не видело реакции власти на самоназначение, решило, что у оппозиции действительно есть какая-то национальная совесть. Теперь, когда возникла ситуация с поиском новой совести нации, оказалось, что оппозиция успела настолько перетянуть на себя это одеяло, что остальные силы в качестве совести нации и не воспринимаются. Белорусской власти необходимо искать другую совесть, которая не будет искусственной, которая будет позволять говорить о прошлой совести нации так, как она того заслуживает.

Почему один может заявлять о том, что Белоруссия - одно из европейских государств, а другой не может говорить, что Белоруссия одно из Русских государств? Даже если оппозиционеры и критически относятся к таким высказываниям, они должны понимать, что у других людей другие мнения. Почему оппозиционные (то есть националистические) призывы - это нормально, а неоппоизционные, подчёркивающие культурную близость - нет? Тоталитарное мышление белорусской оппозиции не даёт возможности развитию истинной демократии. Проникновение оппозиционеров во власть распространяет тоталитаризм мышления среди высшей белорусской бюрократии.

Всё это происходит на фоне усиления интеграционной активности. Но встаёт вопрос, а искренна ли она со стороны Белоруссии? Ведь истинность стратегических намерений проявляется на мелких примерах. А эти примеры говорят как раз об обратном. Поэтому можно с уверенностью заявить, что фигура Андрея Геращенко является тем самым индикатором, который точно может подтвердить или опровергнуть искренность интеграционных намерений белорусского правительства.

Для возделывания поля интеграции нужно освободить его от сорняков - даже если эти сорняки очень похожи на культурные растения, а культурные растения, которые ещё не задушены сорняками, надо поддерживать, иначе ничего из интеграции не выйдет, а сама она окажется ещё одним способом поиметь с России льготы и защиту. В настоящее время своё отношение к интеграции должна высказать белорусская власть, а индикатором этого отношения как раз и будет отношение властей Белоруссии к бескорыстному стороннику интеграционных идей Андрею Геращенко.