Последовавшая немедленно за выходом на экран "Утомленных солнцем 2" откровенная травля фильма вызвали недоумение, а порой и возмущение даже у тех, кто никогда себя в поклонниках Никиты Михалкова не числил и обаянию его личности не поддавался.

Премьера фильма оказалась подобна канистре бензина, выплеснутой на тлеющие угли критики. Пламя поднялось до небес и осветило омерзительную картину: глумливую толпу, состоящую из сомнительных персонажей, которые выли, визжали и плевались. Подчас раздавались проклятия. Единодушие критики сразу показалось подозрительным, и вдруг стало понятно, что дело не в достоинствах или недостатках фильма, а в самом режиссере. Этим господам просто не нравится сам Михалков. Его персона их не устраивает.

Кстати, фильм в кулуарах стали поругивать еще до премьеры, ссылаясь, как водится, на "информированные источники". Ну а продолжающиеся дрязги вокруг Союза кинематографистов лишь добавили ажиотажа. И попал Никита Сергеевич, как говорится, под перекрестный огонь. Тут выяснилось, что "нелюбовь" к Михалкову носит у части нашей интеллигенции навязчивый характер. Одна из "берданок" по случаю оказалась в руках милейшего господина Норштейна. Его претензии к главе Союза звучали неубедительно, и, видимо, чтобы спасти ситуацию, он обвинил его в неуважении к интеллигенции вообще и к себе, в частности, как к интеллигенту. Оказывается, Михалков считает себя не интеллигентом, а аристократом. Это признание, похоже, потрясло выдающегося мультипликатора до глубины души. Он, наверное, не знал, что в России, несмотря ни на что, сохранились аристократы, которые к тому же не желают переводиться в интеллигенты. Возможно, он принял слова Михалкова за обыкновенный снобизм, оскорбительный для разночинца. Не сомневаюсь, что господин Норштейн искренне гордится принадлежностью к российской интеллигенции, которая паталогически претендует у нас на роль духовной аристократии и соответственно элиты. А наличие обломков старой, т.е. подлинной аристократии, несмотря на ее катастрофическую малочисленность, похоже, лишает многих душевного комфорта.

Звание интеллигента приобрело уже в советский период ореол чуть ли не благородства. Им гордились, как раньше дворянством. Но если дворянская гордость в известном смысле легитимна, то в чем же обаяние звания интеллигентского? Если русское дворянство имеет перед своей страной заслуги безусловные, то интеллигенция наша в ретроспективе имеет физиономию довольно неприглядную. Много справедливых упреков высказано в ее адрес: пагубная роль ее в разложении русского общества, обольщение революцией и по сути моральная ее подготовка. Как результат гибель исторической России и русской культуры. И это далеко не все грехи русской интеллигенции. Были, конечно, Чехов, Левитан, Никитенко и многие другие. Но основная масса, метавшаяся между богоискательством и революцией, в итоге пришла к жалкому концу. Старая русская интеллигенция со всеми своими достоинствами и недостатками была сметена революцией, которую сама же и благословила, и разделила печальную участь всей старой русской элиты. С тех пор, смею утверждать, между нынешней российской и старой русской элитами пролегает пропасть непреодолимая.

Стоит на всякий случай отметить, что под старой элитой я подразумеваю не только дворянство и аристократию, но и лучших представителей всех сословий и классов. Нарушенная преемственность в результате невиданного этнокультурного геноцида русского народа самое страшное последствие революции. Столь "популярные" у нашей интеллигенции сталинские репрессии, несмотря на всю их жесткость и масштаб, не принесли нашей стране столько вреда, сколько принесли годы "революционного переустройства общества", когда уничтожались сама историческая Россия, ее вера, культура, быт.

После всего этого ужаса стоило бы искренне радоваться, что остались еще "старые" семьи, в своем роде реликвии, хранящие традицию одним фактом своего существования. А уж если входят их представители в истеблишмент, то и вовсе праздник. Не всех, значит, дорезали! Тянется еще ниточка... Но сколько мелкого ехидства до сих пор слышится по поводу автора "двух наших гимнов". Тут бы гордиться, что гимн Советского Союза написан природным русским дворянином. Это же Советской власти сама история язык показала!

Но вернемся к нашим "постсоветским" интеллигентам. Откуда же происходит нынешняя популяция сей славной отрасли рода человеческого? Кстати, с недавних пор наиболее "передовая" часть ее стала добавлять к прозванию своему титул либеральная. Она уже утверждает, что настоящий интеллигент обязательно должен иметь либеральные убеждения. Если же вы "консерватор", то эти господа могут и руки не подать. А уж если выпала нелегкая доля родиться аристократом, то должно вам сего стесняться и лапти носить. Здесь стоит процитировать известного русского философа Николая Бердяева по существу вопроса, так сказать: "Всякий жизненный строй иерархичен и имеет свою аристократию, не иерархична лишь куча мусора, и лишь в ней не выделяются никакие аристократические качества. Если нарушена истинная иерархия и истреблена истинная аристократия, то являются ложные иерархи и ложная аристократия. Кучка мошенников и убийц из отбросов общества может образовать новую лжеаристократию и представить иерархическое начало в строе общества... Вместо аристократической иерархии образуется охлократическая иерархия. И господство черни создает свое избранное меньшинство, свой подбор лучших и сильнейших в хамстве, первых из хамов, князей и магнатов хамского царства".

Ужасная мысль посетила меня: что если наши интеллигентные либералы являются прямыми потомками тех самых лжеаристократов как в прямом, так и в переносном смысле? Ведь корни большинства из них произрастают именно из того времени, когда после гибели подлинной аристократии нарождалась новая, послереволюционная. Многие из них внуки и правнуки тех, кто попал в элиту именно тогда. И, естественно, что для них самым страшным стал 37-й год, а не 17-й. Старая Россия была для них отработанным материалом. Они строили другую страну и создавали, как им казалось, новую культуру. Не сомневаюсь, что среди них было немало хороших людей, искренне веривших в правоту своего дела и желавших счастья всему человечеству. Благими намерениями...

Хлебнув тоталитарной баланды, "новая элита" загрустила. Разочарование в идеалах коммунизма породило диссидентское движение, которое поначалу противопоставляло монстра Сталина "доброму и справедливому" Ленину. Над головами расстрелянной "ленинской гвардии" засияли нимбы мучеников. Ненависть к "сталинизму" стала визитной карточкой советского интеллигента. Но дальше мало кто шел. Уже не хватало исторической памяти, интеллектуальной смелости и просто культуры. Солженицын был, скорее, исключением.

Довольно быстро "нелюбовь" к Советской власти трансформировалась у многих представителей "образованного класса" в презрение и даже ненависть к своей стране. Старая Россия, благодаря прочно вбитым в головы стереотипам, не казалась им обаятельной и не вызывала ностальгии. Мысль о том, что страна наша пропащая и всегда такой была, прочно укрепилась в умах "образованщины". Живет она там и поныне. Недаром Савва Ямщиков заметил, что нынешняя российская элита ненавидит все русское. Стоит вспомнить и горькие слова Александра Зиновьева: "Мы метили в коммунизм, а попали в Россию".

Но для либералов, похоже, России не существует ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем. Она им просто не нужна. Их с ней ничего не связывает. Их фетиш пресловутая либеральная демократия, новая религия, которой они служат, подчас не совсем бескорыстно. Здесь опять стоит вспомнить Николая Бердяева, глубоко и трезво мыслившего человека: "Народовластие беспредметно, оно не направлено ни на какой объект. Демократия остается равнодушной к добру и злу. Она терпима, потому что индифферентна, потому что потеряла веру в истину, бессильна избрать истину. Демократия скептична, она возникает в скептический век, век безверия, когда народы утеряли твердые критерии истины и бессильны исповедовать какую-либо абсолютную истину. Демократия есть крайний релятивизм, отрицание всего абсолютного. Демократия не знает истины, и потому она предоставляет раскрытие истины решению большинства голосов... Демократия... находит тысячу мирных и неприметных способов нивелировать человеческие индивидуальности и угасить свободу духа. Истинной свободы духа, может быть, было больше в те времена, когда пылали костры инквизиции, чем в современных буржуазных демократических республиках".

Я настойчиво рекомендую нашим либералам выучить эту цитату наизусть. Не для того, чтобы возненавидеть демократию и встать на путь реакции, а лишь затем, чтобы не превращаться в "либеральную жандармерию". Может быть, тогда они перестанут шарахаться от Солженицына и Кублановского, перестанут с упоением слушать Шендеровича и почитать Аксенова за великого писателя. Может быть, выслушают без злобного предубеждения Михалкова. Конечно, последний для вышеозначенной публики чересчур русский персонаж, да еще потомственный дворянин. Богат, знатен все, как положено. Такое не прощается. Но, может быть, стоит все же постараться услышать и прекратить свой неинтеллигентный вой. Может быть, стоит попытаться стать духовными наследниками Чехова, а не Бухарина. Может быть, не стоит так нервно реагировать на "отречение" Михалкова от интеллигенции, а стоит задуматься о том, почему он не хочет или не может к ней принадлежать. Неужели непонятно, что дело не в снобизме и презрении к ближним?

Наша интеллигенция отличается навязчивой самовлюбленностью, нетерпимостью к чужому мнению и пародийным снобизмом. Ее среда давно уже утратила интеллектуальную привлекательность для людей, независимо мыслящих. Она находится в глубоком кризисе, но считает причиной его не свою нравственную деградацию, а экономические условия. Сформировавшаяся на ненависти к "совку", она не смогла полюбить и понять Россию после его краха. У нее нет вековых культурных традиций, духовной опоры в своих корнях. Она постепенно превращается в ту самую классическую мелкую буржуазию, с идеологией которой она так долго и безуспешно боролась.

Позволю себе в заключение привести еще одну цитату из предисловия Михаила Гершензона к знаменитому сборнику "Вехи", что вышел в свет в 1909 году и вызвал бурю негодования в тогдашней интеллигентской среде: "Мы не судим прошлого, потому что нам ясна его историческая неизбежность, но мы указываем, что путь, которым до сих пор шло общество, привел его в безвыходный тупик. Наши предостережения не новы: то же самое неустанно твердили от Чаадаева до Соловьева и Толстого все наши глубочайшие мыслители. Их не слушали, интеллигенция шла мимо них. Может быть, теперь, разбуженная великим потрясением, она услышит более слабые голоса".

Игорь Керемецкий - заместитель главного редактора федерального еженедельника "Российские вести"