С первой частью статьи Вадима Елфимова можно ознакомиться здесь

Новый прагматизм политики ни в коем случае нельзя сводить к голому экономизму. Тем более, системы безопасности нельзя рассматривать в качестве акционерных обществ, где акционеры получают "доходы" сообразно своим взносам. Это, может, и было бы справедливо, но напрочь подрывало бы саму идею безопасности третьего поколения. Такая безопасность должна быть неделимой, отрицать какие-либо "контрольные пакеты" и, вообще, любое преобладание чьих-либо прав над правами других. Безопасность должна восприниматься как общее, неделимое и неизменяемое условие для развития всех стран. А прибыль от нее - в самой возможности развиваться с максимальными темпами и с максимальным привлечением тех ресурсов, что доступны той или иной стране.

Кстати, такое понимание безопасности переносит акцент в ее построении с макроуровня на микроуровень, т.е. на уровень стран или страновой этаж архитектуры. Выстраиваются не вертикали безопасности, когда главенствуют центры силы либо один суперцентр, а горизонтали. Тогда главное - это горизонтальные связи, сами по себе превращающиеся в силу, но с той особенностью, что она - эта вновь возникшая сила - никому не угрожает. И всех защищает.

Горизонтальное построение безопасности третьего поколения более прочное, ибо в силу превращаются связи. Причем, эти связи между странами тем сильнее, чем они разнообразнее и теснее. И они будут обладать двумя важнейшими свойствами. Первое: они всегда будут достаточны. Второе: они никогда не будут самодостаточны, т.е. не будут порождать стремлений к автономизации, фрагментации и прочим действиям, разрушительным для архитектуры общей безопасности. Иными словами, второе важнейшее свойство этих связей состоит в том, что само существование и развитие их станет напрямую зависящим от единства всей "ткани" - в международном масштабе.

Это второе свойство связей возникнет не сразу, а лишь вслед за первым, и, тем не менее, оно не требует особых разъяснений, ибо уже сегодня всем очевидна необходимость и полезность единства и сотрудничества. Первым же и ключевым свойством этих связей между государствами станет их достаточность с точки зрения безопасности. И тут - на противопоставлении - необходима иллюстрация из политической практики наших дней.

Сегодня трудно определить грань между достаточным, недостаточным и чрезмерным в безопасности тех или иных стран, ибо вопросы эти в подавляющем числе случаев решают не сами страны, а некие наднациональные структуры, даже если эти страны в них и не входят. Например, как получить точный ответ, в какой мере достаточной, недостаточной или чрезмерной была оккупация Ирака войсками "антисаддамовской коалиции" с точки зрения обеспечения безопасности европейских государств-членов НАТО? Или с точки зрения нейтральных стран?

А если рассмотреть отложенные, вроде бы, планы Вашингтона по размещению элементов американской противоракетной обороны в Чехии и Польше: диктовались ли они соображениями достаточности в обеспечении безопасности этих двух стран-членов НАТО или нет? Если американская ПРО в европейской стране - это достаточная мера, то это значит, что все остальные члены Североатлантического блока, где не планировалось размещение подобных систем, на сегодняшний день обеспечены безопасностью недостаточно. Что само по себе не только сенсация, но и повод подвергнуть серьезной ревизии всю натовскую архитектуру безопасности. Если же американская ПРО в Европе - это мера "сверх достаточного", то тогда остается выяснить, с чьей точки зрения - администрации Барака Обамы? чешского и польского правительств? руководства НАТО? а, может, ЕС?

Одно не вызывает сомнений - если бы спрашивали мнения у жителей Чехии и Польши, ответ был бы однозначным: размещение рядом с их жилищами противоракет не только не является достаточным средством обороны, а, наоборот, абсолютно не нужным и опасным, ибо провоцирует ответные меры и рост напряженности на границах с соседними государствами. Вопросы достаточности или недостаточности лучше всего решаются на местах. И в условиях развитой демократии.

Как видно, двойные стандарты применяются и между союзниками по НАТО: о том, что достаточно, а что недостаточно, можно дискутировать бесконечно, но чаще всего будет преобладать мнение центра силы. Иначе и быть не может. Просто двойные стандарты порождаются самой глобалистско-вертикальной архитектурой безопасности, ныне главенствующей в мире, которая делит последнюю на "доли", причем, крайне несправедливые и непропорционально "нарезанные". Отсюда весь тот комплекс противоречий, который в принципе неразрешим даже между ближайшими союзниками по военным блокам.

Однако если бы "заказ" на объемы и характер безопасности формировался не сверху, а снизу, т.е. не "подрядчиком" (например, теми же США в НАТО), а "заказчиками", (что и было бы естественным), то тогда вопрос о достаточности мер безопасности уже в наши дни имел бы шансы обрести, наконец, реалистичную основу. Вот почему важнейшим свойством, даже отличительной чертой межгосударственных связей в рамках безопасности третьего поколения должен стать принцип достаточности. Он сбережет не только ресурсы, что очень важно с точки зрения рациональной, но, самое главное, полностью изменит характер безопасности, переведет ее с чисто военных рельс на политические. Ведь зачастую для обеспечения безопасности политический климат куда важнее, чем горы накопленного оружия.

Вот почему выдвинутая недавно российским президентом Дмитрием Медведевым концепция "неделимой безопасности", даже если вначале подкрепить ее лишь юридическими обязательствами, могла бы способствовать изменению глобального политического климата, а затем и изменить сам мир, и, прежде всего, архитектуру его безопасности. То, что эта архитектура наряду с глобальным должна будет приобретать все более демократичный характер, в смысле максимального учета интересов и прав всех партнеров, не вызывает никаких сомнений. Ведь если безопасность одной страны, вне зависимости от ее размеров, геополитического положения и влияния, станет условием безопасности всех стран, это будет означать также и то, что безопасность мирового сообщества, в свою очередь, становится условием безопасности каждого государства. Таким образом, безопасность продолжит обретать глобальный масштаб, даже более высокими темпами, но только глобализация международной безопасности будет происходить на иной основе: опираясь не на силу, а на право каждой страны жить в безопасности. И тогда ни одно из существующих государств не может быть исключено из региональных, субрегиональных и даже глобальных систем безопасности. А это резко сокращает, если не устраняет, каналы агрессии.

Конечно, исходя из "реальной политики", трудно предположить, что сила совсем утратит свое значение. Наиболее мощные государства (назовем их "государствами-спонсорами") сохранят свое влияние, просто это влияние будет осуществляться, во-первых, в другой политико-правовой среде, а, во-вторых, будет всегда только достаточным и никогда чрезмерным. Ибо остальные страны будут сами формировать "заказ" на внешнее влияние. Это логически приведет к адекватности применяемых и планируемых мер безопасности. Во всяком случае, такая ситуация, которая сложилась в начале века, когда президент США Джордж Буш заявлял: "Мы должны строить и поддерживать нашу американскую обороноспособность независимо от того, есть вызов или его нет", будет совершенно исключена. Определять существующие и гипотетические опасности Соединенные Штаты смогут только сообща с другими странами.

Проводить такой взаимный мониторинг можно лишь на основе баланса сил, а не дисбаланса, который ныне существует и определен как "монополярность". Следовательно, многополярность - это следующий переходный шаг к безопасности третьего поколения и, соответственно, неотъемлемая часть безопасности второго (переходного) поколения. Если рассмотреть процесс превращения монополярности в многополярность, о необходимости которой уже открыто говорит добрая половина европейских политиков, то, надо отметить, что он ни логически, ни даже математически не может минуть стадию биполярности. И это нужно понимать, и к этому нужно стремиться, только с открытыми глазами, дабы не произошло возврата к биполярности первой редакции. Напротив, биполярность 21 века также должна принадлежать новому типу, ибо возникнет она не в условиях идеологического противостояния. И не в условиях разделенного, а, наоборот, интегрируемого мира. Мало того, биполярность станет не самоцелью, а лишь условием для перехода к многополярности: она возвратит в сферу глобальной безопасности баланс сил, а мы должны будем позаботиться о том, чтобы перевести этот баланс на множественные "опоры". И проследить, чтобы в ходе диверсификации учитывались интересы как отдельных стран, так и всего мирового сообщества.

Наступает эпоха повышенной ответственности политических элит за будущее цивилизации. Антропогенное влияние выросло до таких размеров, когда оно уже не может быть просто следствием разумной деятельности; теперь оно должно стать частью глубоко продуманной стратегии по выходу на бескризисное развитие. Основа которого - прагматизм и сбалансированность. То же и в сфере безопасности, и даже в большей степени, ибо здесь кризисы чреваты куда худшими последствиями. Здесь прагматизм означает, прежде всего, отказ от стереотипов мышления, от образов врага, от различных фобий, которые до сих пор мешают создавать новый политический климат не только вообще на планете, но и в тесной, исстрадавшейся от конфликтов Европе. Россия и ЕС являются естественными экономическими партнерами, но до сих пор эту удачную комбинацию не удалось конвертировать в полноценное стратегическое партнерство. И, по признанию Збигнева Бжезински, лишь по одной причине, - "в силу, главным образом, небезосновательного впечатления, что основной движущей силой политики Запада являются доктринальная русофобия, желание окружить и изолировать Россию".

Именно поэтому так необходима сегодня концепция неделимости безопасности в Европе. Ибо мир, как и наша планета Земля, на самом деле, тоже ведь неделимы - они наше общее достояние. И когда понимание этого вытеснит все фобии, тогда и создадутся необходимые условия для строительства архитектуры безопасности третьего поколения. Что будет полезно для всех последующих поколений землян.

Позитивным для реализации всех этих идей является факт наладившегося в последнее время стратегического сотрудничества между Кремлем и Белым домом. А, возможно, сей факт не только позитивный, но и симптоматичный. Креативный дух президентства Дмитрия Медведева и непредвзятый - во многом! - взгляд Барака Обамы способны не только "перезагрузить" российско-американские отношения. Они способны заложить новые основы для безопасного развития всей цивилизации в 21 веке.

В боксерских кругах Америки бытует легенда об "ударе новичка", способном свалить с ног в первом же поединке самого опытного противника. Барак Обама - несомненно новичок посреди закостенелых когорт американского истеблишмента, и, значит, эта легенда и о нем. Он вполне способен "свалить с ног" и без того растрепавших свой авторитет вашингтонских ястребов, полвека кормившихся на фермах "холодной войны". Тем более что внести в американскую политику живую струю - образно говоря, открыть форточку в теплую атмосферу современных реалий - помогает новая Россия.

Россия уже чувствует свой потенциал. И предчувствует свое будущее влияние. И, стало быть, реально может поддержать самые глобальные, самые нужные изменения в международных отношениях. Сейчас мировому сообществу самое время опереться на руку Москвы в деле конструктивной модернизации не только сферы безопасности, но и всей геополитической ткани мира. Тот, кто заметит эту дружески протянутую руку, быстро поймет, что само идиоматическое выражение "рука Москвы" нынче обретает на Западе совсем иное значение, чем раньше. И его не испугает, что рука эта становится все длиннее и крепче, а совсем даже наоборот. Тот же, кто ее не заметит, останется в плену безвозвратно устаревших стереотипов. И, конечно, упустит свой шанс стать современным государством, пользующимся всеми благами и гарантиями новой системы безопасности третьего поколения.

Которая, несомненно, возникнет, причем сразу на глобальном уровне, ибо строить ее так или иначе начнут сверху два глобальных игрока - Россия и Соединенные Штаты.

Вадим Елфимов, белорусский политолог