Первый президент Ингушетии Руслан Аушев дал интервью еженедельнику издательского дома "Коммерсантъ" - "Власть". ИА REGNUM приводит некоторые ответы из этого интервью.

Вот Зязикова уволили, а убийства и стрельба в Ингушетии не прекращаются...

Только месяц прошел. Что может Евкуров? Ему надо посмотреть, оценить обстановку и сделать вывод. Мало еще времени прошло для результатов.

Как, по-твоему, отразится назначение Евкурова на ситуации в Ингушетии?

Отразиться он должен сам. Ему следует хорошо разобраться в том, что происходит в республике. Как человек военный, он, конечно, будет анализировать.

Ты поддержал его назначение?

Со мной вообще-то никто и не советовался. Когда узнал про назначение Евкурова, то сказал, что это хорошее назначение. По личным качествам он справится. Как там дальше будет, трудно сказать. У главы республики много таких вопросов, которые нужно решать не как военному, поэтому Евкурову надо состояться как президенту. Президент - это человек, за которым стоит уже целый народ. Это не рота, не полк и не дивизия.

Его первые кадровые назначения комментируют как возвращение во власть людей Аушева. Ты согласен с этим?

Все, кого успел назначить новый президент Ингушетии, работали со мной. Кто хуже, кто лучше. Тот же председатель правительства Рашид Гайсанов. Он у меня министром экономики был, толковый парень. Или глава президентской администрации Ибрагим Точиев, который руководил при мне Джейрахским районом. У них опыт есть, и самое главное - они хотят вывести республику из этой ситуации.

Что ты думаешь по поводу отставки министра внутренних дел Ингушетии Мусы Медова?

Что по этому поводу можно думать? Совершенно правильное решение. Этот человек был не на месте. Мне вообще было непонятно, как его назначили на этот пост. Медов никакой не оперативник, при мне он служил в республиканском управлении ГАИ, в подразделении, которое занималось регистрацией автомобилей. У Медова даже соответствующего образования нет - у него, насколько мне известно, диплом ветеринара.

Считаешь ли ты виноватым Мусу Медова в гибели владельца сайта "Ингушетия.ру" Магомеда Евлоева?

Мне трудно об этом судить, не зная материалов дела. Но есть немало вопросов в истории с гибелью Магомеда Евлоева, которые стоит задать господину Медову. Например, почему в задержании Магомеда, которое теперь признано незаконным, участвовали личные охранники министра?

Как ты думаешь, почему вместо Зязикова назначили малоизвестного полковника, когда был ты - известный и очень популярный не только в своей республике, но и во всей стране генерал? За тебя даже оппозиция просила.

Не оппозиция. Насколько я знаю, там собрали подписи, около 100 тысяч.

Тем более - народ просил. Почему ты не предложил себя?

Потому что я знал, что меня не назначат... Мои взгляды на политику на Кавказе и взгляды Кремля - это разные вещи, вот и все. Человека со своим мнением на Кавказ не пошлют... В национальной политике я всегда выступал и выступаю за то, чтобы президентов республик выбирали, а не так вот - непонятно, назначили или избрали. И еще. Нужно больше полномочий дать республикам и главам, для того чтобы можно было проводить результативную социально-экономическую политику. Вот моя позиция... Моя позиция совпадает с интересами Ингушетии. Не надо путать страну и центр. У федерального центра есть свои интересы, там вертикаль и т. д. Вспомни, как я пытался провести референдум по переподчинению республиканских силовых структур или адаптировать законы к местным обычаям. Говорят, нет. Это элемент сепаратизма. Какой это элемент сепаратизма?...

Я и в первую, и во вторую чеченские войны говорил, что здесь не все так, как видится из Москвы. Ситуация на Кавказе, она такая, что внешне смотрится спокойно, а внутри идет процесс. Поэтому я действовал по-своему, приходилось даже поперек мнения федерального центра поступать. Разговаривал с разными людьми... Я поддерживал отношения с чеченцами, с моим братским народом. Поддерживал, поддерживаю и собираюсь поддерживать, пока живой. Когда мне говорят, что там были только боевики, это не совсем так. У меня были беженцы. В первую войну было 120 тысяч, во вторую войну доходило до 250 тысяч. Среди них, может быть, были те, которых называют боевиками. Скажи мне, те, которые сейчас на Кавказе, в Южной Осетии и Абхазии ходят с оружием, они кто? Правильно, ополченцы. А в Чечне как было? Человека, который не согласен с тем, что к нему приехали на танках и прилетели на боевых самолетах, называли бандитом. Я говорил, что надо быть осторожным в определениях, не называть всех подряд бандитами. Ко всем, независимо от национальности, должен быть один подход - объективный. Для меня все: абхазы, осетины, грузины или чеченцы - все одинаковы. Все они заслуживают одинакового внимания.

Кто воюет в Ингушетии сейчас?

Люди, которые недовольны жизнью.

Те, кто убивает милиционеров, тоже жизнью недовольны?

Думаю, что в горах остались боевики с первой и со второй чеченских войн.

Они за что воюют?

Среди боевиков, которые воюют на Северном Кавказе, много исламских радикалов. Они говорят: нас независимость республики не интересует, мы хотим построить на Северном Кавказе эмират. Это такие же кавказские талибы, как в Афганистане... Мы говорим, что американцы завязли там. Правильно. И командующий натовскими силами соглашается и объясняет: надо договариваться по возможности с теми же талибами. Надо их в орган власти ввести. Если у нас есть люди, которые не согласны с нашей политикой, то надо узнать, чего они хотят.

А есть среди боевиков люди, с которыми можно разговаривать?

Есть. Ведь надо понять, почему существуют эти боевики. Их поддерживает часть населения, иначе бы они не выжили. А почему население поддерживает боевиков? Потому что обозлено на власть. У населения две напасти - коррупция чиновников и беспредел силовых структур. Чтобы проблему решить, надо опереться на народ. А чтобы на народ опереться, нужно сделать так, чтобы народу жилось хорошо.

Любой президент Ингушетии обречен столкнуться с такой проблемой, как вопрос Пригородного района. Есть его решение?

Конечно, есть. Первое, что нужно сделать, это вернуть людей в свои дома. А потом вести переговоры по статусу этого района.

Каким может быть этот статус? Статус района определен всеми возможными и невозможными законами и декларациями. Декларациями мировыми, декларациями Советского Союза, декларациями РФ, всем остальным. Все же знают, что в 1944 году из Пригородного района насильно депортировали ингушей. Это была незаконная депортация. У людей незаконно отняли не просто район, я много раз говорил и еще раз повторю: у людей незаконно забрали дом, огород, землю, память, могилы, сказав, что они в чем-то виноваты. Потом, в 1957 году, сказали, что не виноваты, и вернули домой! В начале 1990-х российские власти подтвердили, что да, это было незаконно. Так что правовая основа для решения этого вопроса есть, но ничего не решается. Признание Москвой независимости Южной Осетии и Абхазии может негативно сказаться на ситуации на Кавказе?

Я не знаю, как это скажется. С Чечней воевали из-за чего? Столько сил Чечня потратила, стремясь получить независимость. Сказали: нет, и забудьте даже это слово. А почему тогда Южной Осетии можно? Очень серьезный прецедент появился на Кавказе. Я понимаю еще - Абхазия, там выход к морю. А Южная Осетия? Какое это государство? Смешно об этом говорить! Чечня имеет границы, другие республики имеют внешние границы. А что есть у Южной Осетии? Ясно, что в конце концов будет объединение с Северной Осетией. Вот тогда что-то у них может получиться. Но тогда это будет считаться аннексией. На это российское государство не может пойти. Я считаю, что нужно было подвесить ситуацию... Не признавать самостоятельность, а оставить так, как было. Сегодня на Кавказе другие ветра дуют. Сейчас уже не о независимости речь. Все уже в глобальных масштабах. И я думаю, что война за Кавказ еще впереди...

Ситуация в Ингушетии - это последствия событий на Кавказе в целом и в первую очередь в Чечне. Так не бывает, чтобы в одном доме горело, а соседняя квартира не загорелась. Просто Ингушетия оказалась самым слабым местом. Там командуют все кому не лень. Кроме власти. Что ждет Ингушетию, трудно сказать. Сейчас новый президент. Чего от него пока требовать можно? Только месяц прошел, посмотрим. Я думаю, что первые три-четыре месяца покажут. Но я точно знаю, что сепаратистских настроений в Ингушетии нет. В Ингушетии хотят одного - справедливости и решения проблемы Пригородного района.